Муж, сосед и паразит

Её глаза горят от бесконечного счастья, а каждый встречный ей неосознанно завидует и с радостью отщипнул бы от неё кусочек удачи. В поступках Маши только любовь, в любви же рождалась книга, посвящённая мужу. Теперь же каждый читатель усыпит зависть хоть ненадолго, узнает цену благополучия, а потом снова в сердцах произнесёт: “Нет, ну бывают же такие везучие люди!”

Мария и Виктор в будущем году отметят деревянную свадьбу. Он -- знаменитый на весь мир художник, а она, как пишет в книге, просто всегда в него верила и любила его. Одного критика очень рассмешило, что, мол, слово “любовь” в бестселлере встречается более трёх тысяч раз. Тем не менее, книга нашла довольно обширный круг почитателей. И, посмотрев на сложный путь семейной пары, редкая женщина не всплакнёт, в тайне не пожелает всем сердцем пережить подобное.

Начинается текст со знакомства, долгих ухаживаний и, наконец, свадьбы. Где-то во второй главе Мария пишет, как однажды Виктор пришёл от врача и сообщил о страшной болезни, вызывающей что-то вроде раздвоения личности, редкое осложнение после укуса клеща. В те годы ещё не менее сотни человек страдало от подобного недуга. У одного пациента того же возраста объявилась добавочная личность. Так вот она оказалась на редкость трудолюбивой: как возникала, так сразу хваталась за работу, а самому пациенту оставалось только тратить деньги. А ещё женщина, страдавшая от заболевания, писала, как добавочная личность за время бытия устроила её жизнь и вышла замуж. Про остальных пациентов не принято говорить. Но известно, что, пока не разработали лечение, их жизнь разрушилась до основания и почти никто не смог восстановиться.

Виктор также из числа счастливцев: его положение улучшилось во сто крат после болезни. Он в корне изменил деятельность, ушёл из опостылевшего офиса и начал рисовать. Через полгода после выздоровления он уже был известным художником, создателем нового направления. И перенесённые неприятности остались только любопытным штрихом в биографии. В беседе с журналистами Виктор каждый раз призывал не огорчаться из-за трудностей, потому что никто не знает, к чему они приведут. А Маша каждый раз сжимала его руку и улыбалась сквозь слёзы умиления, и камеры навсегда останавливали прекрасное мгновение.

***

Когда Виктор только обрёл популярность, поправился и, наконец, съехал с женой из старенькой пятиэтажки, соседей каждый день осаждали журналисты. И днём и ночью, едва кто-то выходил на лестничную площадку с помойным ведром, как тут же попадал в объектив камер.

-- Скажите, а какими они были соседями?

-- Часто шумели?

-- Ругались?

-- А когда вы узнали что Виктор рисует?

Некоторым соседям ажиотаж пришёлся по вкусу, и, когда волна интереса к жильцам дома постепенно стихла, некоторые грустили без внимания. Я же, сосед, проживающий через стенку от звёздной четы, никогда не общался с журналистами, всегда сторонился их, хотя мог бы рассказать историю семейной пары куда полнее, чем в мемуарах. Но, смущаясь лишнего внимания и опасаясь мести, только закрывал лицо руками. Теперь моё единственное желание -- восстановить справедливость, пусть и слишком поздно. Потому даю интервью самому себе.

Для начала скажу: никаких способностей, даже праздного интереса к искусству, до болезни Виктор не проявлял. Мой оппонент возразил бы мне, ведь невозможно знать, что происходит в чужой квартире. Тогда придётся признаться и рассказать, как через неделю после заселения Виктор пытался повесить полку и просверлил в соседнюю квартиру небольшое отверстие. А я, по слабости своей, не мог сдержаться и не подглядывать за соседями.

Семья не представляла ничего любопытного, но оторваться я уже не мог. Мария производила впечатление слишком романтичной особы: по вечерам она смотрела любовные драмы и тихонько всхлипывала, а Виктор покорно сидел рядом, но всем видом показывал отвращение к фильму. А она, насытившись, тянула пухлые руки к мужу, изливая нежные чувства.

Так же тайно я присутствовал и в тот момент, когда Виктор сообщил о болезни, слышал плач и стенания Маши. Она лихорадочно повторяла, что они непременно со всем справятся, а потом снова впадала в истерику. А муж молча сидел на диване и машинально щёлкал пультом от телевизора, Маша ревела на его плече и беспрестанно взывала к небесам:”За что?”

Долгие месяцы я с нетерпением ждал, когда же болезнь наберёт силу и миру явится добавочная личность. Временами Виктор начинал разговор и резко прерывался на полуслове, после чего через минуту снова продолжал. Но более личность никак долгое время не проявлялась, и сосед продолжал жить как прежде.

Через полгода, когда я уже практически потерял надежду увидеть диковинку собственными глазами, двойник Виктора, скрытый в глубинах сознания, наконец проявился. Пара привычно проводила вечер за просмотром сериала, Маша вышла приготовить чай. А когда вернулась и протянула мужу кружку, тот отказался.

-- Благодарю, но я не особый любитель чая.

Голос Виктора прозвучал ниже чем обычно, Маша заметила разницу не сразу. Лишь через несколько минут долетел до неё смысл фразы, она резко отпрянула и взвизгнула. Через минуту Виктор пришёл в себя.

-- Ты что орёшь? -- снова раздался привычный голос Виктора, похожий на скрип рассохшихся половиц.

Со временем личность появлялась чаще, и Виктору пришлось оформить больничный. Теперь он всё время прозябал дома, а я мог наблюдать течение болезни во всех подробностях.

Первое Машино удивление сменилось ненавистью: когда двойник появлялся, она звала его не иначе как паразитом или же демонстративно не обращала на него внимание. Однако в ответ личность никакой агрессии не проявляла -- только растерянно улыбалась. Когда Виктор приходил в сознание, Маша бросалась на шею, шепча любовные клятвы. Она ждала возвращения мужа, как ждут моряков из дальнего плавания, восхищаясь своей преданностью. Врачи как и прежде разводили руками и давали расплывчатые обещания, а стопка коробок от лекарств на тумбочке росла.

Виктор пытался принять недуг и научиться с ним жить. Вскоре он уже чувствовал приближение двойника по резкому треску в голове. Тогда Маша вытаскивала из сумочки газовый баллончик, садилась напротив мужа и ждала.

Позднее, поняв, что личность не несёт опасности, она немного смягчилась.

От редких фраз они перешли к увлекательным беседам. Маша приносила для него книги, включала фильмы и уже забыла, как называла его паразитом и гоняла веником по квартире. На исходе шестого месяца они выбрали для него имя: Артур.

Точно не помню тот момент, когда Артур и Маша окончательно сблизились. В памяти отпечаталась милая картина: он лежал, положив голову на колени Маши, а она гладила его по голове и утешала. Вскоре женщина, желая занять друга, принесла краски, и новое занятие всецело увлекло Артура. Едва пробуждаясь, он хватался за альбом и рисовал до момента, когда в голове начинало немного гудеть, прерываясь только на разговоры с Машей.

-- Ты замечательный! -- она обняла мужчину за плечи. -- Ужасно горжусь тобой!

Покраснев, Артур поцеловал её руку и всё так же застенчиво улыбнулся.

-- Удивительно, как одно лицо может казаться таким прекрасным и таким скучным, -- она погладила испачканную в краске щёку Артура -- Вот у Виктора глаза такие холодные, а на губах вечная кривая ухмылка. Ты же так хорош, и глаза у тебя как апрельское небо.

Идиллия длилась от силы день. Виктор возвращался в тело и не замечал, что его больше не ждут. Жена, раздражаясь, спешно прятала рисунки Артура.

Один раз Маша отлучилась на кухню, а Виктор невесть зачем полез в нижний ящик шкафа. Вошедшей в комнату жене он протянул папку с эскизами.

-- Чья мазня?

Маша не знала, что ей ответить, а врать с детства не умела. Глаза её наполнились слезами, в порыве отчаяния она хотела броситься на шею мужа и просить прощения.

-- Ну, это моё. Я немножко… пока ты уходил.

Виктор принялся рвать один рисунок за другим, бросать на пол и топтать.

-- Врёшь! У меня, как просыпаюсь, все руки в краске и грифеле. За идиота держишь!

Она, не смея останавливать мужа, тихо всхлипывала и смотрела на клочки бумаги.

-- Прости пожалуйста, ему очень скучно было, вот я и решила...

А Виктор, не обращая внимания на жену, продолжал рвать и хохотать.

В следующее пробуждение Артур несколько раз нарочно ударился о батарею, оставив на общем теле огромный синяк.

Виктор в долгу не остался, перерыв всю квартиру, нашёл тюбики с красками и все их выбросил из окна.

***

Пресса каждую неделю уведомляла о продвижении в разработке вакцины от добавочной личности. Маша и Артур старались не думать о будущем, жить счастливыми моментами, а Виктор, напротив, постоянно проверял новости и верил в скорейшее выздоровление. Он совершенно не мог представить измену жены -- скорее считал Машу мягкотелой, сердобольной женщиной. Постепенно узнавая интересы Артура, Виктор пропитался ещё большей ненавистью. Такой тип людей он всегда презирал и с радостью бы выскреб из извилин чуждую душу.

-- Интеллигенция! Фу-ты нуты, -- плевал на найденный рисунок Артура.

Виктор не понимал живописи, кино, книг -- для него всё это было лишь бегством от реальности. Его жизнь и без подсластителей вполне устраивала. Иногда он подыгрывал Маше в её романтических порывах или же просто не мешал, предоставляя себя как декорации для спектакля. Теперь же в его жизни появилась новая цель -- наконец изгнать из тела проклятого паразита, вернуться в прежний ритм.

Через год после появления Артура вакцину начали испытывать. Виктор ждал скорого выздоровления и бегал по врачам, как в детстве к ёлке в новый год. Выходя из кабинета, шептал жене на ухо, что, дескать, пора бы уже и шампанским запасаться. Неуклюжая рука мужа хватала женщину ниже спины.

-- Месяцок-два ещё нам мучиться -- и всё!

***

Близилась процедура и врач, наблюдавший Виктора, приходил домой к соседям едва ли не каждый день. Маша записывала рекомендации в толстый блокнот, и в тот день она уж было схватилась за ручку, как врач отвёл её чуть в сторону.

-- Всё готово, теперь дело за вами. Когда личность в следующий раз появится -- звоните, -- доктор проверил застёжку на чемоданчике. -- Да, не забудьте: процедура проводится только когда больной в изменённом состоянии. У нас был случай, когда пациент желал поскорее излечиться, а его двойник две недели не давал о себе знать. Так тот устал ждать, вызвал врачей, они вкололи вакцину. И что же вышло? На утро только добавочная личность осталась -- хозяин тела сгинул.

Врач ещё не успел договорить, а я уже прочитал во взгляде Маши решение всех проблем. Крик Виктора не выветрился из памяти спустя два года. Мужчина, ничего не подозревая, открыл дверь -- тут же на него тут же набросились два санитара и, заломив руки, усадили на стул.

-- Что вы делаете? Виктор -- я, -- в отчаянии он махнул ногой, и в медсестру, приготавливающую шприц полетел тапок. -- Это ошибка! Маша!

Жена стояла на пороге комнаты, боясь разоблачения, тихонько плакала. Она боялась войти, боялась всем видом выдать себя, боялась признаться.

-- Маша! Маша! -- Виктор звал её ещё несколько минут, а потом резко в комнате всё стихло.

Медсестра защёлкнула чемоданчик, санитары отпустили пациента.

-- Готово дело.

За ними закрылась дверь, а Маша наконец выглянула из-за дверного косяка. Виктор лежал на полу и тяжело дышал. Увидев жену, он попытался пригрозить ей не принадлежавшей ему больше рукой.

-- За что, Маша?

***

Не будь я тогда наблюдателем, не мучила бы сейчас совесть. На следующий день собирался отнести запись следователю и хоть немного загладить вину перед несчастным Виктором. Папку с листами убрал в портфель, улёгся и попытался уснуть. Новые соседи слишком шумные -- вечно у них оры и крики. А сегодня, судя по звукам, парень под конец ссоры хлопнул дверью, и мелкой дробью послышались его шаги на лестнице. Девушка всхлипывала, кому-то жаловалась по телефону.

Долгое время я боролся со страстью подглядывать, даже загородил отверстие

шкафом. В одно движение препятствие сдвинулось.

Девушка лежала на диване взъерошенная и заплаканная и читала. Я наблюдал за тем, как она переворачивает страницы, от главы к главе становясь спокойнее, будто обретая новую надежду. Уснув, она положила книгу на тумбочку, и я увидел название.

Книга Маши завлекает новых читателей в сети. Уставшие от мерзости жизни, пробираясь через крики, ссоры, они поливают душу сказкой, словно валерьянкой, и тревоги бегут без оглядки. Каково будет соседке проснуться и обнаружить потаённые мечты растоптанными правдой. В моей душе зародились сомнения.

Рукопись с укором выглядывала из портфеля. Пожалуй, стопка листов ничего не докажет следователю. Да, Виктора не вернёт запоздалая справедливость -- впрочем, у Артура и жить, и любить получалось куда лучше.

Поразмыслив, я решил уничтожить рукопись. В конце концов, людям нужны счастливые финалы, красивые истории, бегство от обыденности.

А завтра следует купить стул повыше, чтоб наблюдать за новыми соседями. Вероятно, меня ожидает любопытный сюжет.