Охлажденный и Замороженный

Можно смело утверждать, что криосохранение первыми придумали жители Гренландии, в силу наличия льда, вечной мерзлоты и невозможности достойно упокоить усопших в земле. Присутствие на острове огромных запасов замороженной воды позволяло консервировать покойников многие годы. Но вот криосохранение, как бизнес в промышленном масштабе, впервые испытал мой приятель Женя Гишгорн, еврейский юноша из Гомеля. Женька применял этот метод и к еще живым, и уже не очень. Разумеется, речь идет о людях, а не о пищевых продуктах.

Когда, со слов Жени, я узнал эту фантастическую историю, я не поверил. Потом стал сомневаться и на всякий случай все записал. Теперь нашлись многочисленные свидетели, которые клянутся, что все так и было.

В детстве мы с Женькой ходили в одну школу, а когда он остался на второй год, то и в один класс. Женя был тем еще разгильдяем. От его выходок стонала наша средняя школа, плакали учителя, бесились родители. С трудом окончив восемь классов, Женя решил стать "строителем коммунизма":пошел учиться в ПТУ на маляра. Когда коммунизм рухнул, Женька стал искать другие способы существования. Торговал на базаре, вкручивал лампочки, занимался извозом.

Мы иногда встречались. Несмотря на общую разруху, Женя не жаловался. Он искал пути и способы. Часто менял профессии. А денег все не было. Между тем, были жены, алименты и прочие коммунальные расходы. Но Женька не сдавался.

Известно, что тот, кто ищет ‒ всегда найдет. По крайней мере, приключения на свою голову. Однажды Женька открыл что-то вроде…"серпентария". То есть, не совсем как бы для змей, как это лучше сказать…

Идея была ошеломляющей – дать бессмертие людям. Женя нашел заброшенный промышленный морозильник около колхозной фермы, приукрасил и дал объявление в газету. Что-то такое, типа не жди собственной смерти, ложись на сохранение, а как только американцы изобретут лекарство для бессмертия, мы тебя разморозим, получишь второй шанс. Вроде как вторую жизнь.

Идея поначалу не прижилась, ложиться на сохранение живьем никто не хотел. Живые, страдая предрассудками, боялись холода и сырости. Мертвые предпочитали лежать по старинке – на кладбище. Женю это не пугало, он нажимал на вошедший в моду маркетинг. Нанял двух оторванных студентов местного техникума, купил им костюм и галстук; штаны прикрывали рваные кеды. Студенты вскопали огород за морозильником, натаскали навоза, засадили участок. К августу поспела конопля. В перерывах между затяжками студенты открывали пустые камеры и дико хохотали в пустоту. Женя за них опасался, работники долгое время были основными кандидатами на сохранение.

Как и случается в жизни, успех пришел неожиданно. В реанимацию прямо из перестрелки попал местный авторитетный предприниматель. Дела его были плохи, врачи ответственность не брали ни за какие деньги. Приходил священник, помахал кадилом, но и это не помогло. Время шло, раненый не вставал. Очередной бригадир, дежуривший у тела, случайно развернул газетку, увидел Женькино объявление, понес коллегам. Все высказались за сохранение. Так в морозильнике появился первый клиент.

В те годы, когда делили совместно нажитое социалистическим трудом, людей определенного круга словно косили косой. За первым клиентом пошли и другие. Однако, недобитых клиентов было немного: свидетелей старались не оставлять. Со временем стали принимать на хранение и покойников, заманивая невиданными успехами американской медицины. Часто вчерашние враги ложились в одну камеру: мест на всех уже не хватало.

Женя процветал, купил себе подержанные "Жигули", женам подарил кофеварку, дочке ‒ огромную синтетическую обезьяну. Увидев животное, дочь расплакалась и отказалась от мороженного.

Это не сломило Женькин оптимизм. Хотя были и сложности. Никто не знал методики нового ритуала. Концепции не было! Вроде не похороны, и не проводы в армию. Вопросов было много: нужно ли отпевать замороженных; как пить: за здравие или за упокой; что можно брать с собой, что нельзя; можно ли класть покойных рядом с живыми. Пришлось подключить к бизнесу бывшую тещу – в прошлом заведующую районной культурой. Церемонии охлаждения тела придали культурно-массовый характер. Теща, как в ЗАГСе, благословляла в добрый путь, поп молился за скорое воскресение, накуренные студенты стояли с постными минами. После церемонии проводов сцену заволакивало белой пеленой, как на концерте Пугачевой, и нового клиента торжественно увозили в морозильник. Довольные гости шли выпивать за скорое свидание.

Бизнес разрастался. Женька открыл офис в центре города, сменил подержанные "Жигули" на десятилетний "Фольксваген" и обзавелся любовницей-парикмахершей. Она занялась научной стороной дела. К тому времени разморозить живым удалось только Луи Де Фюнеса в известном кинофильме. Откровенно комедийный характер актера многих пугал. Не было ясности в своем ли уме вернется охлажденный обратно. Парикмахерша Ляля сменила подход. Простая заморозка превратилась в криосохранение. В пакет услуг добавили омоложение, регенерацию половых признаков и косметологию, включая прическу.

Раз в год, на день рождения, к замороженным стали приглашать родственников и друзей. Покойника выставляли в холодной витрине, гости пили за здравие и американскую медицину, дрались на радостях и танцевали. Некоторые, в сильном подпитии, стремились полежать с охлажденным.

Подросла дочь, закончила школу и прочно вошла в семейный бизнес. В холодильник провели интернет, завели блог и собственный сайт. За дополнительную плату замороженному предоставляли мобильник. Родственники теперь звонили в любое время, делились наболевшим, строили совместные планы.

Какое-то время все шло прекрасно. Все были довольны. Трындец, как бывает, подкрался незаметно. Как-то в субботу, несмотря на Шаббат, Женька поехал в свой морозильник. В тот день там ожидались гости. Предстояло отпраздновать пятую годовщину охлаждения известного в городе человека, стоматолога Марата Моисеевича Цукермана. Пломбы и зубные протезы Марата Моисеевича можно встретить по всему миру, от Бобруйска до Осиповичей. Так его и заморозили вместе с бормашиной и набором инструментов. На торжество ожидались многочисленные родственники и пациенты из города и окрестностей.

Женя подъехал к пантеону, светило солнце, пели птицы, лето было в разгаре, жены и дети – на море. Женя обошел морозильник, заглянул в подсобку, студентов не было видно.

‒ Где их черти носят, ‒ подумал Женя и стал барабанить в железную дверь.

За дверью молчали. Тишина не смутила Женьку, он полез под кирпич, где хранили запасные ключи, отворил дверь. Навстречу побежали веселые ручейки.

‒ Что за дела! ‒ про себя выругался Женя и пошел к следующей двери, ведущей непосредственно в морозильник. Рванул дверь, навстречу хлынул поток. Посреди этого ручья колыхались клиенты.

‒ Вот же…холодильник разморозили черти! ‒ заорал в голос Женька и кинулся внутрь. Там был потоп, живые и мертвые плавали вперемешку.

Как оказалось, накануне пьяный механизатор снес единственный столб, на котором держалось электроснабжение всего бизнеса. Укуреным студентам это показалось прикольным. Подсвечивая себе мобильниками, они пошли искать обрыв и заснули неподалеку от фермы. За ночь холодильник разморозило, покойники оттаяли. С потоками воды клиенты стали вытекать наружу, некоторые заплыли на задний двор. Теперь их покачивало на легкой волне, прибивало в кустах конопли. Вместе с оттаявшими вынесло и содержимое камер: мобильники, кошельки и другие необходимые аксессуары подледной жизни.

Женя быстро решил, что родные и близкие Марата Моисеевича положат его рядом с другими клиентами. Он собрал мокрые кошельки и тихо поехал в аэропорт. Теперь Женя живет в Хайфе. С родиной общается по Скайпу.