Еда (часть вторая)

Часть первая

***

Он вернулся домой ещё затемно. Вошёл, шумно разулся и отправился на кухню. Поставил чайник, насыпал кофе в кружку. В тишине сел на табуретку.

Катя ещё спала. Она по субботам не работает, но даже в остальные дни будить её раньше времени не следовало. Скандалы на этой почве уже случались.

«А зачем мне скандал перед работой?»

«Ну верно. Нужен ведь позитивчик, да?» — поддел его знакомый голос.

«Да, именно. Правильное мышление, правильный настрой. Это передаётся людям, и их мышление тоже меняется».

Голос кашлянул где-то в глубине, будто подавился от смеха конфеткой.

«Тебе бы в себя прийти, а то всю ночь работал, как проклятый».

Лёша пожал плечами. Бывали смены и потяжелее, а сегодня он даже поспал пару часов под утро. Теперь нужно только взбодриться.

Он налил кипятку, добавил сахару и молока. Большими глотками залил внутрь, заел несколькими «Юбилейными» печеньями. До обеда должно хватить, а там чем-нибудь ещё перекусит.

Через полчаса он уже стоял у дверей магазина. Охранную кнопку ещё не сняли, и несколько сотрудников нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании администратора.

У большинства на лице были следы недавнего сна, лишь только Лёшины глаза подчеркнулись более тёмными кругами. Он стоял в сторонке, курил и кутался, глядя на светлеющее небо.

Кто-то похлопал его по плечу, он развернулся и уставился в упор.

— Лёш, ты в порядке? Все уже зашли, а ты тут завис. Заснул, что-ли?

Сегодняшним администратором была Людмила Петровна. Над всеми тряслась, сопереживала и давала советы. Вот и сейчас…

— Ты в зеркало смотрелся?

Он улыбнулся, как смог.

— Да просто после ночной смены. Сейчас в себя приду.

Она подошла ближе, вгляделась ему в лицо.

— Очень плохо выглядишь. Заболел, что-ли?

И тут, после этих слов, он вдруг почувствовал себя изнутри.

«Похоже, тебя знобит, дружище!»

— Не знаю. Думаю, просто недосып.

Она приложила ему ко лбу ладонь, пальцы были унизаны старомодными перстнями. От них так приятно холодило кожу, что Лёша непроизвольно прикрыл глаза.

— Да у тебя температура. Давай-ка ты сходи в поликлинику, а? Нечего тебе людей заражать. Если всё в порядке, придёшь после обеда. Ладно?

«Ну и хорошо. Хоть передохнёшь от этих надоевших рож».

— Они хорошие люди. — произнёс он себе под нос. Но Людмила Петровна всё услышала, хотя уже направилась к дверям.

— Кто?

— Вы все, — коротко ответил он, развернулся и двинулся к остановке.

«И прекращай уже говорить под руку».

***

Очередь к регистратуре почти отсутствовала, и это было странно. Первые две минуты. Потом стало ясно, что на календаре суббота, а на приёме — только дежурные терапевты.

Лёша пристроился в самом конце, стараясь не приближаться к окружающим без крайней нужды.

Спустя двух человек и полчаса времени на поиски их карточек подошла очередь. Он нырнул к окошку, невольно прикрывая рот, и пробубнил свою фамилию с адресом.

— Паспорт и полис есть? — строго спросила его толстая регистраторша.

— Да, вот.

Он полез во внутренний карман и достал документы. Протянул в окошко.

— Твоей карточки почему-то нет. Не болел, что-ли, никогда?

— Нет, — тихо ответил Лёша. И только сейчас он понял, что вообще никогда не обращался в поликлинику в своём городе. Да и в любом другом тоже.

Регистраторша, сопя, выписывала дубликат карточки. Два склеенных между собой листочка, лицевую часть верхнего гордо именовали его имя-отчество и дата рождения.

— Давай, в третий кабинет. Живая очередь.

Он вооружился бумажкой, спрятал документы и пошёл по пустому коридору. Нашёл кабинет, возле которого хоть кто-то был, и опустился на стул возле стены.

«Что, даже не спросишь, кто последний?» — раздался в голове голос.

«А смысл? Эти двое передо мной стояли в очереди».

Казалось, внутренний голос пожал плечами. Или пожал бы, имей он таковые.

«Сам знаешь, как бывает».

Лёша повернул голову к очереди и спросил: — А кто последний?

Сидящая к нему спиной бабка пробурчала: — Тут ещё двое занимали, после меня.

«Ну вот видишь? А то так и ждал бы своего часа».

— А ведь в регистратуре я сразу за вами стоял, бабуль.

Она развернулась к нему лицом и с яростью начала трясти телефоном.

— А я им позвонила, скоро подойдут! И вообще, обнаглели тут, без очереди лезуть!

Лёша смотрел на суровую бабку и не мог ничего возразить. Но то ли бледность лица в полутёмном коридоре отпугнула, то ли включились остатки человеческих чувств, но она сбавила обороты и добавила: — А может, и не придут. Магнитная буря сегодня.

Опять прошло около получаса. Очередь редела — никто не хотел идти в поликлинику в выходной день. Только истинно больные сидели и молча вздыхали, ожидая своей участи.

Наконец бабка вышла в коридор и участливо наклонилась к Лёше.

— Иди, милок. Выглядишь совсем плохо. Лечись.

И бодро двинулась к выходу.

Он вошёл внутрь. Узкий светлый кабинет, в дальнем углу у окна — два стола. Врач с одной стороны, медсестра — с другой.

«Ну и кто из них кто?»

— Проходите, садитесь, — подозвала его та, что справа.

Он поступил, как велено. Опустился на стул, протянул новоиспечённую карточку с паспортом. Доктор взяла бумаги, протянула сестре. А сама, не глядя на Лёшу, взяла чистый листочек бумаги и занесла над ним ручку.

— На что жалуетесь? — произнесла она сквозь маску, выводя в уголке сегодняшнее число и время.

— С работы отправили. Думают, что заболел.

— А вы так не думаете?

Лёша пожал плечами.

— Я вообще никогда не болел.

Пристальный взгляд из-за маски.

— Ну ладно... Гриппом все болели.

Он покачал головой.

— Вот только сейчас, пока сидел в очереди, пытался вспомнить. Не удалось.

— А сейчас вдруг решили, да?

Он пожал плечами.

— Леночка, дайте градусник и измерьте давление.

Медсестра шустро протянула ему из банки ртутный термометр и закрепила манжету на плече. Начала качать грушу.

— Что ещё из жалоб? Температура, кашель, озноб, головная боль?

— Только озноб. А голова болит от недосыпа.

Медсестра начала стравливать давление, потом подняла голову: — Сто пятнадцать на семьдесят, ГалинПална. Пульс больше ста.

— Почему недосып? — спросила ГалинПална.

— Две работы. Нужно деньги зарабатывать.

Она начала писать что-то на листочке. Лёша пытался разобрать почерк, но, следуя известному стереотипу о врачебных каракулях, потерпел фиаско.

— Раздевайтесь, я послушаю.

Он достал градусник, протянул его медсестре. Снял свитер, футболку, поправил сползшие джинсы.

— Тридцать восемь и три, — взглянув на термометр, хмуро произнесла медсестра.

— Гм... — задумчиво пробормотала доктор, — Точно кашля нет? Может, боли в груди?

Он покачал головой.

ГалинПална вооружилась стетоскопом, приложила головку прибора к груди и начала внимательно слушать. Переставляла прибор от одной стороны грудной клетки к другой, просила подышать. Потом повернуться. Начала слушать со спины.

— Живот не болит? В туалет нормально ходите?

— Не болит. Хожу каждые три-четыре дня.

— Ну вот. А говорите, ничем не болеете. Это у вас запоры, надо сказать.

Он пожал плечами.

— Меня не беспокоит.

ГалинПална положила стетоскоп на стол, а сама указала на кушетку.

— Ложитесь.

Лёша расстелил свитер, улёгся на спину. Доктор аккуратно начала мять живот.

— А вы всегда такой худой?

— Всегда.

— Питаетесь нормально?

— Да, вполне.

— Может, кофе много пьёте?

Разговор превратился в шараду, кто угадает больше правильных вопросов для получения правильных ответов.

— Три-четыре кружки в день.

Она поджала губы, начала кивать головой.

— Вот и причина запоров. И тахикардии. Хотя тахикардия может быть и из-за интоксикации, из-за простуды. Ну ладно...

Она направилась в угол кабинета, принялась мыть руки.

— Одевайтесь.

Потом вернулась за стол, продолжила писать.

— Леночка, выпишите направления на кровь, мочу и кардиограмму. Вам больничный нужен? — вопрос адресовался Лёше.

— Да, наверное. Если я на работу ходить не буду, то нужен.

Она ещё минутку писала в тишине.

— На обе работы?

Лёша натянул свитер и только сейчас понял, что ему действительно стало очень жарко.

— На одну. В такси я неофициально.

Медсестра протянула несколько исписанных бумажек.

— Если поспешите, то успеете сейчас в лабораторию. Они по субботам до одиннадцати.

Он взял направления, повертел их в руках.

— А лечиться чем?

— Ах, да... Пока что парацетамол, витамин Ц и больше жидкости. И постельный режим. Придёте в понедельник к своему участковому терапевту, карточку я передам. Больничный будет там же.

Лёша замер.

— Всё?

ГалинПална кивнула головой.

— Там ещё кто-то есть за дверью?

Он помотал головой.

— Тогда, если кто-то сидит, скажите, что перерыв пятнадцать минут.

Он направился к двери. Закрывая её, услышал, как щёлкнула кнопка электрического чайника.

«Тебе ты тоже чайку попить».

***

Лёша вернулся домой уже после обеда. Есть не хотелось, хотелось спать. Он едва высидел очередь в лабораторию, потом через силу забрался в автобус и доковылял с остановки до дома. И всё это время ему хотелось спать.

Глаза закрывались прямо на ходу. Он задремал в автобусе, и вышел на конечной, потому что его растолкал водитель. Тащил ноги, с трудом поднялся на свой этаж. И теперь уже голос не говорил ему про чай. Он говорил про мясо.

«Тебе нужно поесть».

«Я уже ел сегодня».

«Кофе с печеньем не в счёт».

Он сел на пуфик в коридоре, принялся стягивать ботинки. Дрожащие пальцы развязали шнурки, грязные подошвы гулко стукнули по линолеуму в прихожей.

Тело бил озноб. То становилось нестерпимо жарко, то неимоверно холодно. Пот лил градом со лба, а футболка на спине просто прилипла и тянулась мокрой тряпкой.

— Катя, ты дома? — тихо позвал он.

В тишине квартиры не шумел даже телевизор. Она сегодня не работала, так что либо спит, либо куда-то ушла.

«Никогда не докладывается, да?» — спросил голос.

«Не лезь, не твоё дело».

Голос хмыкнул и, наверное, пожал бы плечами.

«Ладно, не дуйся. А то лопнешь», — и засмеялся. Противным едким смехом. Таким, что внутри у Лёши что-то задрожало.

Он снял куртку и прошёл в спальню. Постель не убрана, даже одеяло свалено комом. Как обычно и бывает. Стирку и уборку не любит никто. Всё бы только перед телевизором просиживать.

Стянул свитер через голову, потом футболку. Ей же смахнул выступивший вдруг на лбу пот, а через секунду задрожал от холода. Кое-как стащил джинсы и, не снимая носков, завалился в постель и укрылся стылым одеялом.

Зубы стучали.

«Вот и правильно. Отдохни. Нужно сил набираться, много работы предстоит. А уж я тебе как-нибудь помогу».

Лёша уже засыпал, но пробормотал себе под нос:

— Чем ты можешь мне помочь? Ты ведь всего лишь голос в моей голове.

Голос засопел, прочистил несуществующее горло.

«А хочешь, расскажу тебе историю, чтобы спалось?»

Ответить Лёша не успел, провалившись в черноту сна.

***

Давным-давно, примерно через недельку после большого взрыва, вселенная уже успела заметно расшириться. Неделька — это условность, время тогда тоже было нестабильным. Но, как бы то ни было, во вселенной появилось много нового и необычного. Там в принципе появилось хоть что-то, а то до этого сплошная пустота была. И вот начала вселенная расширяться, и производить на свет разные миры. Галактики, скопления, туманности и отдельные звёзды. И отдельные планеты на отдельных орбитах, и спутники, и формы жизни и самого разного разума.

Такого, как я.

Ты же, надеюсь, не думаешь, что человечество — это единственное разумное население вселенной? Это лишь маленький клочок вселенского разума, только пытающийся познать себя и своё место в мире. А до настоящего разума ему ещё далеко. Можно сказать, как до Китая — раком, но, во-первых, это будет не совсем вежливо, а во-вторых — это не так уж и далеко.

Нас много таких, разумных. Временами с кем-нибудь встречаемся, иногда даже разговариваем. Все в достаточной мере развиты. Всё-таки от большого взрыва зародились. Кто-то пораньше на недельку, кто-то на триллион лет помоложе. Но все мы похожи в одном — очень любим играть. Берёшь, например, любую солнечную систему.

И это я сейчас с тобой твоими словами общаюсь. Если бы на своём начал излагать, ты бы и двух букв не понял. Так вот, берёшь систему и начинаешь с ней что-нибудь вытворять. Сжимать и растягивать. Раскрашивать в другие цвета и спектры. Придумывать новые виды излучения, которые ещё никто до тебя не открыл. Творить, в общем.

Очень это занятное дело — творить. Один знакомый начал вытворять второй большой взрыв, представь! Тоже создал нулевое время и пространство в бесконечно большом давлении. А потом случайно уронил, ты представь! И та вселенная вывернулась наизнанку.

Ваши учёные уже знают про неё. Ну как знают... Догадываются. Теории строят. Считают, что это антивселенная. С антиматерией и античастицами, и ещё миллион других «анти». А на деле это всего лишь игрушка.

Как и вы все.

Однажды, в какой-то момент времени, я искал мир, где могу поиграть с маленькими созданиями. Они тоже разумные, но намного менее развитые, чем, к примеру, я. Зато умнее других живых видов в своём мире. Они стали слишком горделивыми. Слишком сильно ощутили власть. Начали портить свой мир.

Да, конечно, это один из вариантов развития. Знал бы ты, сколько таких миров погибло от псевдо-разумных созданий, которые возомнили себя богами. А ведь разрушать — это не власть. Это глупость. А глупости недостойны разумного создания. Такое существо не должно главенствовать в мире, хотя у вас часто так происходит.

И потому я смотрел за вами. Наблюдал. Довольно давно наблюдал, по вашим меркам — несколько сотен лет. И всё это время вы воевали, грабили и уничтожали всех, кто был вокруг. Захватывая в плен жадности и злости даже свою родную планету.

Вы недостойны жить на ней, и я положу этому конец. Времени у меня предостаточно, несколько лет — ничто для разума моего уровня. Поэтому посмотрим, как сможет повлиять на ваш мир моё присутствие и ваша метаморфоза.

Начнём с малого. Я найду какой-нибудь маленький городок, выберу в нём случайного жителя и внесу небольшие коррективы в его метаболизм. А дальше посмотрим...

Часть третья