ДИТЯ СКАУРА-ВЕИ. I, 6. Консул

Глава шестая. Консул

С появлением лёгких костюмов пришло время танцев. Гости и домочадцы завели хороводы, с петлями и узорами – праздничное шествие. Снаружи свежело. Деревья, росшие у входа, не то зелёного, не то серебряного цвета, издавали мягкий, чуть горьковатый аромат. В доме же, среди многочисленных вернувшихся, где глаз наталкивался лишь на красивые предметы, было тепло.

Бэльта подошла к Дантибе и со значением кивнула на Испера. Толпа знакомцев и родственников осыпала младшую сестру вопросами.

– В ней теперь меньше звериного.

– Папа этому не порадуется, – сказал Дантиба. – Он, конечно, любит порядок, но всегда стоит за чистоту породы.

Бэльта покачала головой. В их общем детстве Испера смеялась и играла. Теперь понятия “приличие” и “долг” пристали к ней, как прошлогодняя листва к пяткам. Ту, какая она сейчас, невозможно представить ребёнком, дерущим за уши своих сверстников.

– Нам-то что за дело? – обронил Дантиба. – Пусть живёт, как хочет.

***

Выбравшись из толпы, Дичиоку наконец очутился перед Испера. Он не мог решить, как теперь следует её приветствовать. Прежнее панибратство не годилось – кто ж станет прыгать друг другу на плечи, если возраст и положение уже обязывают помнить себе цену?

– Здравствуйте. – Испера кивнула. – Что ж… Сегодня вы – званный гость?

– Раньше, помню, я мог легко заявиться как друг семьи, – тусклым, подчёркнуто ровным тоном отозвался Дичиоку. – А теперь, прежде всего, вынимаю приглашение.

– Полагаю, это связано с вашим отцом.

– Он здесь не задержится…

Голос и лицо юноши никак не говорили, что он рад появлению отца. Вдохновлённая встречей с Макриком и прогулкой через саванну, Испера почти забыла о прошедшем времени. Но время превратило старых друзей в знакомцев.

Всё семейство серых неразлучников держалось без излишней душевности. Каждый отдавал дань уважения, но, даже встречаясь взглядами, они то и дело забывали улыбаться. Лишь Созидака пока не было среди них.

– Скоро отец появится, – пообещал Дичиоку.

– Консул всей Скаура-Веи, значит?

– Это не моя вина! Столько пар сезонов… без него. Я даже не помнил, как он выглядит. Как считаешь, во мне есть что-нибудь металлическое?

Прежде чем Испера нашла ответ, гости отхлынули от занавешенного полотнами входа, и их громкий шёпот возвестил о прибытии того самого экипажа, который летающая встретила по пути домой. Вошли двое – он и она. За ними чинно шагало то, что следовало назвать свитой. Хотя больше напоминало конвой.

Тело Аирдете, завёрнутое в церемониальные одеяния, казалось отполированным металлом, было гладким и чуть блестело. Вот, значит, как, он даже не скауравей. Во всяком случае, не чистый.

Его супруга очень старалась и высоко держала голову, хотя выражение лица оставалось настороженным. Такое в один день не стирается. Даже если на тебе дворянские украшения, а привёз тебя роскошный экипаж, нелегко усвоить новые привычки.

Все склоняли головы, и Бэльта спешно последовала их примеру – чтобы никто не заметил улыбку, и невежливую, и даже жестокую. Жена свежеиспечённого консула, она же безумно выносливая мать Дичиоку, понятия не имела о своей важности до недавнего времени и сейчас смотрелась как нетвёрдо стоящий на ногах оленёнок. Эта дама заслуживала сожаления, Аирдете оставил её давным-давно, а теперь вдруг вернулся – из-за новой должности. Бэльта подумала: “Вот, мы кланяемся, понимая, что он – лишь очередной управляющий, каких много, какие то и дело меняются, но вассальский трепет никуда не денешь…” Книжница взглянула на семью и вздохнула. Желание быть смелым – их общая черта. Только желание быть.

– С возвращением, – обратился отец к консулу. По отношению к Аирдете традиционное приветствие праздника звучало с особым смыслом, консул действительно вернулся.

Аирдете происходил от смешанных кровей – скауравейских и нездешних, что облегчило ему путь к назначению. Оставив на Скаура-Вее семью, Аирдете исчез в Сердце Туманности. Долгое время никто его не видел и не знал, что с ним случилось. За глаза иные назвали Дичиоку сиротой.

И вот, всё переменилось в одночасье, и никто не имел ничего против. С вернувшимся обращались почтительно. Он принадлежал дворянству, величие и властность исходили от него, как дым от костров. По слухам, Аирдете не обходил вниманием мелочей, всегда знал, на что положить глаз и как ловить шанс за загривок. Всем выгодный вей, годящийся для своей роли.

Серая неразлучница и консульша стояли друг перед другом. И, кажется, соревновались в прямизне спин. Все остальные смотрели на них. Известное дело, в одном овраге не водится двух волчиц.

“Страшно представить, что будет, если они чего не поделят, – подумал Сторука. – А между тем… каждая удивительно хороша!” И инопланетный журналист вздохнул. Скауравейские женщины вообще ценятся в Туманности. Они владеют когтями – и собой. Могут драться и ворочать камни, но нет более ревнивных стражниц мира. Скаура-Вея не любит воевать. Опыт прошлого учит строго.

– С возвращением, – промолвила неразлучница, и всё оживилось, все снова задышали. Консульша протянула руки, увитые перстнями и цепочками.

– Роскошное убранство, Скаль. Цвета консулата повсюду, как мило, и почти все символы союза Туманности налицо. – Взгляд гостьи скользнул по скатертям и посуде. – Испепеляющий восторг.

Консул вновь кивнул собранию, такое движение заменяло ему полноценный поклон. “Интересно, он провёл для супруги беседу, чтобы перед визитом она выучила символику новых покровителей?” – не без ехидства подумала Бэльта, но ощутила на себе пристальное внимание Сторуки и скрылась в толпе.

С консулом явились двое чужаков, совершенно точно не скауравеев. “Чем меньше в ком-то понятного и родного, тем вернее, что они будут управлять землёй и веями, в которых ничего не смыслят”, – мелькнула мысль в голове книжницы.

– Позвольте представить моих спутников, – сказал консул, когда с церемониями было покончено, – господа Днетверд и Опотом прибыли из Сердца Туманности, чтобы помогать мне вести дела.

Двое поздоровались – один сухо и сдержанно, другой приторно улыбаясь. Затем они как-то ловко прошли вдоль стены и сели на почётные места.

“О да, нынче путешествие без торжественной компании шпионов – так себе развлечение, даже если ты кем-то управляешь”. Бэльта сама не понимала, откуда столько едкости в ней на пришельцев. Её всё больше утомляло сборище. Она скучала по запаху пыльных книг и голосам, запертым в бутылях, в княжеской библиотеке. Скорей бы вернуться в свой настоящий дом.

– Доброй вам ночи, Аирдете, – бодро произнесла серая неразлучница.

– Ночи всем нам. По пути сюда я натолкнулся на дюжину костров и столько же торжественных шествий. Скауравеи… весёлый народ, я и позабыл совсем. Всюду запускают искры в небо, поют и танцуют, и этот невозможный запах роша. – Улыбка почти коснулась его губ, хотя металлический блеск кожи никуда не исчез. – Удивляюсь, как это здесь никто не устаёт.

– Не тот вы день выбрали для усталости.

Две семьи сошлись в беседе, гости расслабились и заговорили. Бэльта следила за всеми, точно пробиралась через поле боя. Младшая будто сдерживала смех, но все мысли оставляла при себе. О, Испера всё понимает и не вмешивается – не чудо ли? Дантиба держался в тени, как наказанный ученик – его ещё не простили. Серым неразлучникам не было дела до перемен в детях. Их целиком захватили высокие гости. Им было ясно, что консул и его окружение ещё дадут оценку приёму. А у них прекрасная возможность оценить консула.

Со двора донеслась первая узнаваемая песня – старое предостережение “Ветер”. Предостережения – это жанр такой, Бэльта его не любила: что за нравоучения потомкам, будто у тех своей головы на плечах нет? Истории нас учат, но морали – убивают.

“Пока он не ударит в спину, вы не заметите, что ветер окреп и усилился. Что ветер сметает всё на своём пути. Он уже здесь, а казалось, было затишье…”

– А ведь народная мудрость не врёт, нам всем стоит укутаться во что-нибудь тёплое, – с напускным азартом произнесла консульша, указывая в небо за окном. – Что-то недоброе творится с погодой.

– Нынче переход от сезона к сезону обещает быть шумным, – сказала серая неразлучница, тотчас подавая плащ, как из ниоткуда. Собеседница окинула её взглядом.

– Скаль, я счастлива, что случай свёл нас, как прежде. В селениях по вашему семейству скучают. Веям не хватает бескорыстного и мужественного Реска, как и вашего спокойствия и доброты. Как вам самим нравится жить в особняке? Вдали от всех, кто был близок и дорог?

– Оцана, вы сами узнаете ответ и очень скоро. – Мать пожала плечами. – Консулат не позволит своим представителям жить среди народа, как бы мы к этому ни относились.

– На мгновение, – сказала Оцана, – мне почудилось в вашем голосе недовольство.

– Прислушивайтесь к ощущениям. – Неразлучница говорила сурово. – В Сердце Туманности нас посчитали достойными титула – лишь потому что селяне нам верили. Как считаете, могло ли сохраниться это доверие к тем, кому Сердце пожаловало уединённый дом и прочие сомнительные привилегии?

– Сомнительные? О Скаль!

– Что проку от них в саванне?

Они так сверлили друг друга взглядами, что голова заболела у Бэльты, наблюдавшей со стороны. В Прозрачной Области её Существа поднимался ветер. Не сильный, так, пустяки, чуть заметные дуновения тревоги. И зачем только на улице всё поют и поют эту песню!

– Если ты живёшь не как скауравей, скауравеи тебя не послушают, – печально сказала мать. – Они не поверят, что их понимают. Прошу вас, Оцана, учтите это в новой роли. Не требуйте слишком многого…

– Будьте так добры, – повысила голос консульша, – не учите меня моей роли. И, что ещё важнее, не смейте при мне… выражать сомнения о правильности действий Сердца! Сердце не ошибается, вам ясно? Оно знает, что делает.

Оглядевшись по сторонам, в порыве вдохновения гостья обнаружила висящую на стене карту волчьей земли.

– Взгляните, эти каньоны покрываются новыми городами. Так быстро, что карты постоянно устаревают. Их строят по планам Сердца. Верней, города появляются усилиями дворянства, которое Сердце дало Скаура-Вее. Аристократы окончили академии и придумали, как раскапывать землю, чтобы добывать воду. Только представьте, сколько угодно воды – вместо жалких ежедневных норм, которые мы прежде могли себе позволить. Вода не только для питья, но как инструмент, как великая сила. Подлинные дворяне двигают континенты. А что делаете вы? Всю жизнь намерены жаловаться на одиночество и непонимание?

– По крайней мере, в наши планы не входит разрушительное изменение мира, по прихоти и из тщеславия.

– Лень и скука с вашей стороны! Даже ради богатства… Многие скауравеи, получившие титул, не оправдали доверия. Стали наращивать личную казну лишь затем, чтобы, умирая, передать её для дальнейшего наращивания отпрыскам. Но я не одна из них. И уж если мне предоставился шанс проявить себя, я… я не подведу. Так и знайте, Скаль!

– Сердце даёт нам много хорошего, Оцана, кто спорит. Но всё же они играют нашими жизнями в своих целях. Лично мне вмешательство в дела Скаура-Веи неприятно. Возможно, однажды вы меня поймёте.

Следующие реплики можно было угадать лишь по губам, но Бэльта, проходя мимо, каким-то образом очутилась очень близко.

– Знаете, что мне в вас нравится, аристократы-дворяне? – Консульша сверкнула глазами, и даже её одежды точно раздулись от важности. – Утончённые манеры, с которыми вы обращаетесь равно к тем, кого хотите облобызать, и к тем, кого намерены убить. Лицемерие ли это? Или честь обязует быть вежливыми? Не берусь судить. Важно другое… остаётся ли мужество в сердцах, упрятанных в скорлупу вежливости?

– Любопытно слышать, что себя вы к дворянству не относите, – промолвила мать. У Бэльты сжались внутренности: что она делает?! Не время, не место затевать ссору! И с кем? С теми, кто у власти, с теми, кто только пробует эту власть на вкус!

Снаружи донеслись новые крики, смех и пение. Распахнулись входные покрывала – танцующая цепочка скауравеев прошла между столами и увлекла за собой несколько новых участников. Они вешали на встречных нитки бус с припевом: “Крепки ли волчьи зубы?!..” Туристы нервно улыбались и отступали от танцоров. Вставшая дыбом шерсть консульши улеглась, тон выровнялся.

– Благодарю за приём, Скаль. Праздник в этом году действительно вышел чудесный. Не будем ссориться.

– Не будем, тем более, что наши интересы сами себя охраняют.

– А в случае необходимости, если скорлупа притворства уж очень нас задавит…

– У волчиц достаточно зубов, чтобы с ней справиться.

Женщины кивнули друг другу и разошлись. Бэльта сжала матери руку и прошипела: “Отличный ход, ничего не скажешь”.

– Ой, брось, – беспечно отозвалась мать. – Это, конечно, было неосторожно… да и невежливо. Ха-ха… Не слишком благородно, вопреки её мнению, так? Но этой особы бояться не стоит. В ком-в ком, но не в Оцане опасность. Не в той, кто сама живёт с вечным страхом в затылке и амбициями, как у породистого вола на ярмарке.

– А в ком, в её муже?

– Консул пока никак себя не проявил, – задумчиво произнесла мать. – Он не друг и не враг, но многое может. Впрочем, покуда мы ему неинтересны.

– Если считаешь, что консула стоит опасаться, зачем дразнишь его жену?!

– Затем, что с Оцаной у нас давние споры, а вот с мужем она вряд ли в большой дружбе и согласии.

И через минуту уже на вопрос: “Острые ли у них зубы, острые ли зубы у волков?..” – Скаль сама запела и, привстав, точно волк на задних лапах, поймала брошенные ей кем-то чёрные бусы и ухватила их зубами. Крупные шары бусин, бликуя, сочно стукнулись об белоснежные клыки скауравеи, и губы её оттого показались особенно тёмными…

***

Отец держал в руках обрубок крыла пигмея. Дантиба ждал своей участи, не чувствуя вины. Он поступал, как научили, хоть и не был согласен. Что уж там, он был даже доволен, что прикончил напавшего летуна.

Испера притаилась и тут же увидела Бэльту по другую сторону коридора.

– Так значит, не было нужды? – проговорил отец. – Молодому охотнику сложно устоять перед соблазном ухватить сразу все трофеи. Но сегодня ты повёл себя дурно. Пигмеи не опасны и не заслуживают жестокости.

– Сегодня они были опасны, отец.

– Ты слишком горд, чтобы признать ошибку? Я лишь хочу, чтобы ты знал о ней и мог избежать в дальнейшем.

– Я защищался.

– Это хорошо, но ты же знаешь, что убивать беззащитных можно только для пищи и…

– Прекрасно знаю, отец! Но они не были беззащитны, это они первыми напали, я с ними дрался и победил – и это правильно! На войне кто-нибудь обязательно умирает.

– Но сейчас нам не с кем воевать – вот, что правильно. И мы не стремимся к войне. Надеюсь, что ты тоже.

Когда отец, быстро тронув плечо сына, ушёл, чтобы вернуться на праздник, Бэльта и Испера выбрались из укрытия. Впервые за День возвращений они оказались наедине, все трое. Улыбки расцвели и объятия сомкнулись.

– Ты не пострадал? – спросила Бэльта, придирчиво ища следы драки.

– Достаточно было переодеться, – пожал он плечами, – будто ничего и не случилось. А злосчастные пигмеи… Подцепили какое-нибудь бешенство и нападают на корабли.

– О поющее дитя, Дан! Я, конечно, не лекарь, но много читала о болезнях и о такой никогда не слышала…

– Это глупый случай, не стоит внимания, – отмахнулся Дантиба, – в отличие от вас двоих. Ис, ты удивительно постарела! И как только тебе удалось? – Он захохотал, щупая её строгую одежду.

– Брат мой, вы даже не представляете, что может сделать с веем знание перспективы и чувство долга.

– Тебе как будто нравится это чувство?

– Вам как будто тоже, – отозвалась Испера без улыбки, глядя на порезанные руки брата. И он тоже перестал улыбаться.

– Тихо! Послушайте, что это они там устроили?

Из большой комнаты с угощениями неслись чеканные голоса незнакомцев.

– Это же те двое, – проговорила Испера, – кто пришли с консулом.

– …и я бесконечно уважаю город Сон-Бронзиат, – мягко, как на цыпочках, произнёс один. – Но в определённых моментах… требующих принятия решений… не мешало бы Сну просыпаться.

– Это Опотом, он представляет торговую гильдию. Ту самую, где учился дядя Гривен.

– Откуда ты всё это знаешь? – изумилась Бэльта.

– Услышала. Они уже давно обсуждают свои новые обязанности. – Спина младшей сестры стала ещё прямее, хотя казалось, что это невозможно. – Неужели вы не заметили, Бэльта? Они будут жить в Сон-Бронзиате, там же, где расположена ваша библиотека. Аирдете перевезёт туда всю семью, а эти двое, скорей всего, будут его министрами…

– …если представляете торговцев, а не воинов, даже не охотников. Что вы вообще знаете о защите городов?

– Сон-Бронзиат, как и любой город, нуждается в накоплении ресурсов. Город – средоточие благ и большой соблазн.

– Для кого? – Из комнаты донёсся смех. Брат и сёстры, не дыша, смотрели друг на друга в полумраке коридора. – О поющее дитя! За несколько поколений, что эти города выросли на нашей земле и стоят, как грибы на пустыре, не было ни одного безумца, кто решился бы их атаковать. Это так же немыслимо, как наносить удар скале голыми когтями – и ждать, что она расколется.

– А если под опасностями, Опотом, вы подразумеваете стихийные бедствия, так это тоже вздор. В саванне не бывает по-настоящему опасных бурь. Разве что на смене сезонов, но мы умеем с ними ладить. Не первый год встречаем.

Скауравеи не злились и не потешались. Их беседы звучали низкими раскатами или высоким щебетом. Гости планеты будто оказались окружены птицами и зверями.

Но Опотом не унимался и продолжал спорить уже с досадой. Он уверял, что не сможет полноценно жить в месте, которое не отвечает требованиям Сердца Туманности к мерам безопасности. Что не успокоится, пока не поставят стражу, не отстроят стену и не заполнят рвы. Наконец, кто-то не выдержал и отрезал:

– Торговая гильдия лежит в самых дальних и защищённых кварталах города. Вот и оставайтесь там, где вам самое место.

Поднялся переполох. Вмешался консул и оба серых неразлучника. Опотом грозил чем-то, но никто толком не ведал, что он мог, и все только смеялись. Одна Бэльта открыла рот от ужаса.

– Вот глупый, – не выдержал Дантиба. – Чего он так боится? Зачем ему в городе столько охраны?

– Ты когда-нибудь видел город, Дан? – спросила Бэльта. – Сон-Бронзиат стоит на пустыре, укрытый лишь с одной стороны каньоном. Если кто захочет его захватить, достаточно будет взять искрольт побольше. Наш город – удобная мишень, и населяют его не охотники, а белоручки, вроде меня или Опотома. Они не постоят за себя. Так что не удивлюсь, если горожане поддержат идею укреплений.

Дантиба закатил глаза и, опомнясь, выпалил:

– А почему мы вообще тут торчим? Нам никто не запрещал слушать их разговоры, тем более, что они не слишком прячутся. Это общий праздник!

И в раздражении нырнул в толпу. Сёстры переглянулись.

– Когда тебя не видно, слышишь больше, – цокнув языком, сказала Испера. – Видимо, Дантибу больше волнуют запреты и дозволения.

Бэльту тянуло расспросить её о тысяче вещей, но робость не позволяла. Новая Испера была какой-то официальной и сложной.

В центре комнаты, под прицелом всех огней, всех источников света, сошлась семья консула в полном составе. Дичиоку искал, где бы скрыться. Он приметил сестёр в темноте и отчаянно помахал рукой.

– Кажется, кое-кто зовёт на помощь, Ис.

– Вижу, но там пока слишком жарко…

Опотом всё ещё на что-то жаловался. Положение спасла серая неразлучница. Появившись в напряжённый миг с сияющей улыбкой, она распахнула покрывала-двери и впустила в дом стайку детей. Они все были одинаково одеты, под фауну саванны, и смотрелись так забавно, что споры улеглись.

– На волчьей земле свои обряды и культурные традиции, – объявила Скаль. – Дни приносят отдых или битву – и битва всегда останется гранью между смертью и жизнью. Но ночь неизменно время танцев и любви. Ночь – полностью наше время. Пропустим вперёд детей – и пусть они откроют час песен.

***

“Каких ещё песен?” – вспыхнуло в измученной голове Сторуки. Он вновь принялся лихорадочно записывать в книжку наблюдения. Гости волновались: их беспокоило, как дети протиснутся сквозь толпу. А скауравеи хихикали: уж кого-кого, а детей на Скаура-Вее никто не обидит. Малыши и не глядели по сторонам, а пробежали сквозь сборище с весёлым гомоном.

– Почему именно дети? Что за культ детей вы здесь развели?..

Идущий впереди мальчик сунул руку в предоставленную шляпу и, вынув бумажку, зачитал название песни:

– “Вересковые гривы на ветру”!

Гул одобрения. Сторука поглядывал на Бэльту – она одна могла хоть что-то растолковать. Жаль, что она такая неразговорчивая и блёклая, мало улыбается и сутулится. Она даже ни на кого не смотрит, пока с ней не заговорят…

– Эй! Засмотрелись? – хмыкнула, проходя мимо, сестра Бэльты и тут же вернула непроницаемое лицо. Бормоча под нос ругательства, Сторука перевёл внимание на консула. Казалось, тот был озадачен внезапным детским хором не меньше, чем гости планеты. “Кое-кому будет интересно прочитать… Так и запишем: оторванность от вверенной земли… и неосведомлённость о культуре”, – бормотал Сторука, вновь повиснув над записной книжкой.

Впрочем, не считаться с силой искусства не смог никто. И консул, и даже его спутники выслушали пение с глубоким чувством, в тишине и почтении. Аирдете первым зааплодировал, а торговец Опотом произнёс:

– Вы крайне трогательный народец. Особенно в наивности обычаев. Я имею ввиду, песни… и шаманы, и костры… наблюдательные камни. Это всё как-то… несерьёзно. Но берёт за душу. Будто глоток сладкой воды, из детства.

– Ох, уж эти “вересковые гривы”, – с нотой иронии обронил Днетверд. – Говорят, если смотреть на скауравеев сверху, они похожи на море – серые и колышутся.

– Не нужно смотреть сверху, – добродушно сказала Скаль и пригласила Днетверда на танец. – Лучше быть среди нас и праздновать встречу. Ну же! Стоит как следует размяться, прежде чем запоют наши дети…

Бэльта еле сдержалась, чтобы страдальчески не взвыть. Как она могла забыть! От некоторых традиций скауравеи сами не в восторге. Спели самые младшие веи на празднике – теперь черёд отпрысков хозяев дома тянуть песню из шляпы.

– Но мы не можем начинать без Сози, – заметил отец, кружась рядом рука об руку с консульшей.

– Речь о вашем младшем сыне, Реск? – Оцана совершила грациозный поворот, умудряясь и сжимать губы в тонкую ниточку, и улыбаться. – Судя по тому, что я о нём слышала, вряд ли мы его дождёмся.

– Разве он не признаёт Дня возвращений? – спросил консул, не танцующий, но стоящий рядом.

– О нет, он вообще ничего не признаёт. У нас тут дня не проходило, чтобы не услышать о новых выходках рыжеголового Созидака. – Оцана, повинуясь мелодии, отбежала мелкими шагами от серого неразлучника и, вцепившись в руку мужа, выдохнула: – Созидак летает. Слишком часто, чтобы стерпеть!

Глаза консула недобро блеснули, и это не укрылось от Бэльты. Консульша быстро вернулась в танец, а слова её ещё звучали, как эхо первого камня, полетевшего с горы. Родители ничего не сказали про Испера. Для них тоже открытие, что консул не в ладах с летающими?

– Летающие – особая каста, – заметил Днетверд, в последний раз проводя серую неразлучницу вокруг себя и выпуская с явным облегчением. – И встречаются редко. На многих планетах мы были, а увидеть летающего среди обычных веев не смогли. Только слухи, только споры.

Спокойствие впервые за вечер ему изменило. Днетверд был возбуждён, он то ли боялся, то ли был крайне заинтересован.

– На Скаура-Вее летающих много, – небрежно бросила Оцана, – что я бы не назвала хорошим качеством. – Увидев сомнение в лицах, она воскликнула: – Право слово, кому это нужно? Чтобы дети, ещё не умея ходить, уже парили вверх тормашками в воздухе!

– Так это врождённое качество, а не навык?

Сторука затаил дыхание и уже занёс чертильный стержень над страницей. Оцана вызывающе рассмеялась.

– Неужели кто-нибудь в здравом уме станет учить своего ребёнка полётам? Иногда дети просто такими появляются. До поры лежат и плачут, хотят есть и спать, как самые обыкновенные, а потом раз – и ты оглянуться не успеешь, как дитя расправило крылья, выбралось из жилища и вот-вот улизнёт! А как ты его поймаешь, если лапы коротки? А как заранее догадаешься, что он ненормальный, если его крылья даже не видны?..

Рука консула властно опустилась на плечо супруги, и Оцана умолкла.

– Никто не знает их природы, даже в Сердце Туманности, – промолвил Аирдете. – Одни называют это болезнью, другие – благословением. Иные капитаны используют таланты летающих на кораблях. Но я бы предпочёл сначала своими глазами увидеть вашего сына, Реск и Скаль, а потом уже судить о… какой-либо странности.

Серые неразлучники поклонились учтивым речам.

– Да, но как позволить детям летать, когда они так малы? – спросил Опотом. – Разве лишь под контролем и невысоко. В определённое время и определённом месте. Если любому разрешить летать, да ещё в детстве… он тут же и улетит. И, возможно, навсегда.

– Думаю, отвечать на такие вопросы следует мне, – сказала Скаль. – Это же мой ребёнок чуть ли не с первых дней знал о небе больше птиц.

– И что вы думаете?

– Как верно заметил консул, никто не изучил природу невидимых крыльев. Но предположу, что именно оттого, что многим не дают летать с самого начала, с возрастом веи теряют лётное свойство.

– Так это лечится? – усмехнулась Оцана, делая княжеский глоток роша и утомлённо удаляясь в тень.

Раздался гром, неожиданно рядом. Гости сбились в тесные группы, а скауравеи, напротив, радостно высыпали на улицу.

– Идёмте, – позвали серые неразлучники, когда стихли голоса и музыка, но остался аккомпанемент близкой грозы. – Наступление влажного сезона. Разве не за этим вы сюда плыли?

Все вышли любоваться бурей с безопасного расстояния. Бэльту такие забавы не веселили, она страшно боялась перемен, в том числе изменений погоды. Близкая буря могла вдохновить её только одним – она отдаляла момент пения.

Всё пространство возле дома покрылось зрителями. Как в ложах, сидели веи и скауравеи группами, парами и поодиночке – и все, как один, не отводили взглядов от горизонта. А горизонт вдруг стал близок, слишком близок.

Грозовой вал катился так ретиво, что даже отсюда было заметно движение. Самые внушаемые охали, вскрикивали, порывались бежать, закрывали лица руками. Но их уговаривали остаться. Те, кто уже видели смену сезонов на Скаура-Вее или просто были не робкого десятка, и бровью не вели – знали, что им ничто не грозит. Вал напоминал круглое облако – исполин, летящий на волчью землю, пенная волна без конца и края…

Он добрался до далёких каньонов, споткнулся и опрокинул в бездну часть своего титанического тела. Переливаясь всеми оттенками от синего до багряного и разражаясь проволоками молний, вал достиг пустоши и распластался, потёк во все стороны. Теперь он был похож на молочный туман, с переливами, всполохами и гортанным звериным рычанием. Единодушный восторженный вздох вырвался у наблюдавших.

– Сестра моя, вы только посмотрите! – шепнула Испера на ухо Бэльте.

– Можно подумать, ты никогда не видела, как…

– Я не про волну!

Бэльта пялилась столь старательно, что перед ней заплясали пёстрые искры. Книжница раздражённо отвернулась, но сестра схватила её за подбородок и расположила голову так, что не заметить стало крайне сложно…

– Там кто-то летит!

– Рискну угадать, кто это, с одной попытки.

Скауравей летел, оседлав поток бури, и рыжая его грива моталась, как неустрашимый вымпел. Это был Созидак.