Пацифист

Терпеть не могу оружие. Ненавижу стрельбу. Не перевариваю бандитизм. Но что-то пошло в моей жизни не в том направлении, или звёзды мои так сошлись, я оказался за решёткой. На нары меня пристроил местный шериф. Он считал, что я стрелял, убивал и грабил.
Клянусь на библии, за всю свою жизнь я ни разу не выстрелил даже из стартового пистолета. От службы армейской откосил, чтобы не брать в руки винтовку. Все тиры с их пневматическими ружьями обходил десятой дорогой. Однако судьба уготовила мне испытание.
Коридор. Тёмный и мрачный. Руки скованы сзади наручниками. Меня подталкивает конвойный. Та ещё обезьяна. Наши шаги гулко раздаются в замкнутом пространстве тоннеля, которому, кажется, нет конца.
- Эд, ты и вправду надеешься, что тебя помилуют? - бросает он мне вслед.
Я пропускаю мимо ушей его реплику. Говорят, надежда умирает последней. Да неужели? Вот уж не знал. Оказывается, у неудачников своя философия. Наверное, и у смертников тоже.
- Президент не позвонит, - назойливо продолжает зудеть он над ухом, - такого гада как ты, дважды четвертовать мало.
Я оборачиваюсь и ухмыляюсь ему в лицо.
- Эд, скажи хоть сейчас, где ты спрятал эти чёртовы деньги? Они тебе уже не понадобятся, а у меня трое детей, шесть кредитов. Жена инвалид. Не всем везёт в этой жизни. Не всё ли тебе равно, ведь ты уже ничего не теряешь. Сделай хоть одно доброе дело, отдай их мне, а я буду молиться за упокой твоей души и ставить свечу каждое воскресенье, чтобы там тебе было хорошо.
- Не лопнешь? - отвечаю я, и получаю удар прикладом в спину.
- Ублюдок, - выдыхает он мне в затылок, - где деньги?
- Даже не мечтай, - и я снова ощущаю болезненный пинок.
Впереди маячит решетка. Теперь уже близко. Комната, в центре деревянный стул с высокой спинкой и подлокотниками. На полу металлическая подножка, у изголовья железный обруч. Рядом стол, на нём телефон. Только президент сможет отменить казнь. Но телефон молчит. Возле стула топчется палач. По другую сторону - священник, шериф и тюремный врач. Врач, тот что меня лечил, теперь должен констатировать и запротоколировать мою смерть. Шериф - подписать документ. Шерифа зовут смешным именем Дрю. Ну Дрю, так Дрю. Палач неспешно усаживает меня на стул, фиксирует кожаными ремнями и надевает на голову обруч. Шериф извлекает из папки отпечатанный на машинке текст.
- Все готовы? - Дрю обводит присутствующих взглядом.
- Эдди Спенсер Фишер, - продолжает он, - постановлением суда штата Арканзас ты приговорён к смертной казни. Исполнение приговора назначено на сегодня. Через твоё тело будет пропущен электрический ток силой в шесть ампер. У тебя есть право на последнее слово. Хочешь раскаяться, что-нибудь пожелать, попросить?
- Дрю, я хочу чтоб ты сдох, - отвечаю я, и добродушно улыбаюсь, - ну давай, кончай быстрее.
- Быстрей не получится, Фишер, - лупоглазый Дрю улыбается мне в ответ, - такова процедура, извини сынок, - разводит руками животное в отутюженной форме.
Дрю выдерживает длинную паузу и улыбается ещё шире. Он перекатывается с каблуков на носки и теребит на груди шерифский значок. Он наслаждается моментом. Наконец, он кивает священнику, и тот начинает бубнить.
- Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мною. Твой жезл и твой посох, они успокаивают меня. Ты приготовил предо мной трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена, и пребуду я в доме господнем многие дни…
Палач подходит к рубильнику. Ну всё, пора начинать представление.
Прогулочным шагом выхожу из здания тюрьмы.
- Эй, Дрю, что у тебя с лицом? - спрашивает незнакомый мне человек в форме майора полиции.
- Да зуб болит.
- Таблетку прими.
- Обязательно.
Достаю чип-ключ и нажимаю на разблокировку. Ага, пикнул последний автомобиль. Привет вам от Дрю, джентльмены. Надо делать скорее отсюда ноги, пока эти олухи не обнаружили подмены. В общем-то, для профи трюк не такой уж и сложный. А за упокой Дрю следует выпить. Ха! Как у него из рожи глаза повылазили. Видел бы кто со стороны. Готов биться об заклад, Дрю не успел даже сообразить, что произошло, когда его тело порвал ток силою в шесть ампер. Ну подумаешь, на одного гоблина меньше стало.
- Эд, - подмигивает мне заговорщически бармен Гарри, подавая бокал содовой, - я всё понимаю. Ты в цирке фокусником без малого двадцать лет оттрубил. Но как ты беднягу Дрю им подсунул? Будет наш секрет.
- Простите, сэр, вы с кем-то меня путаете, я не знаю, про какого Дрю вы спрашиваете. И зовут меня Питер.
Фу, Гарри, ну что за дешёвый жаргон! И не фокусником вовсе, а иллюзионистом. И не в цирке, а на манеже. И не трубил я, а гастролировал. Мне нравилось моё искусство. Потому что люди любят обманываться. Потом я стал выносить из под носа банкиров приличные суммы. Без стрельбы и погромов. Они сами мне их давали. Как? Очень просто. Вот и весь мой секрет. Ничего личного.
- Да ладно, - Гарри с сомнением покачивает головой, - я слишком хорошо знаю все твои штучки. Ну скажи. Как ты сумел улепетнуть из тюрьмы?
- Тюрьмы? О чём вы? Я никогда не сидел в тюрьме, и ниоткуда не улепётывал. Я законопослушный гражданин и примерный прихожанин. Вы обознались.
И не допив до конца бокал, выхожу из бара.
Да, пройдоха Гарри всё же меня раскусил. Ну да ладно. Да я бы из этого строгача ещё раньше смылся. Но надо было поквитаться с Дрю. Я никогда не прощаю тех, кто меня бьёт и выливает на голову грязь. Для этого вовсе не требуется оружия.
В тот раз я и вправду прокололся. Потому что напился. Инкассатор тогда прострелил мне ногу. Пришлось поваляться в тюремной больничке. Подумаешь, ограбление. Зато на суде с подачи такого правильного Дрю на меня навешали всех собак. Даже на вышку потянуло. А если бы вместо меня попался кто-то другой? Этому Дрю ничего бы потом по ночам не ёкало? Вот времена ведь настали. Суды продажны и несправедливы. Следствие тоже недалеко ушло. Если прикинуть, так я по сравнению с ними агнец. Ну а таким как Дрю, в полиции явно не место. Может, я и перегнул слегка палку в его отношении, но на всё воля божья. Кто-то же должен, ну хоть изредка, проводить в их рядах чистку? В конце-то концов?
Надо уматывать из этого городишки. Куда-нибудь на Манхэттэн. Ведь я теперь в розыске, и рано или поздно местные копы на меня выйдут. А я даже стрелять не умею. И не хочу. А денег мне хватит ещё как за глаза. Я всё теперь куплю. И даже продажных копов. Сделаю документы и пальчики. Деньги решают всё. А не пистолеты. Я терпеть не могу оружие.
Эпилог.
Автобус еле полз по пыльной дороге. Мужчина лет сорока был погружён в чтение какого-то бульварного романа, купленного на автовокзале. Но он внимательно поглядывал в салон.
Хвоста за ним не было.