Глава двенадцатая. Знамёна

Дожди пришли всерьёз и обосновались надолго. Бэльта пользовалась затишьем, почти полным отсутствием посетителей и, наконец, взялась читать о свойствах растений и почвы. Она измазалась чернилами и покрылась пылью, которой обдавали страницы, но пребывала в сонном упоении, от которого не хотелось просыпаться. Свойства природы — разве не ключ ко всему?

Вкус к затворнической жизни вернулся после размышлений, что она всё-таки — не Испера, не Дантиба и не Созидак. Она — Бэльта, простая книжница, что не может не радовать. Из тех, кто с земли ни ногой, так почему бы не заметить чудеса на земле, а не в небе или на поле битвы?

— Сударыня, вы спите? Скорее, идите к НЕЙ.

Голос принадлежал пышной служанке, что тёплой рукой дотронулась до плеча Бэльты. Девушка с трудом подняла голову и сфокусировала взгляд. Оказывается, она забыла наладить освещение и читала в потёмках.

— Я книжница, а не лакей, — обронила Бэльта, тем не менее поднимаясь и поправляя одежду.

Смарагда не впервые звала её. Обычно это случалось, когда княжна всю ночь листала альбомы с изображениями танцоров со всей Туманности. Бэльта не испытывала восторга от предстоящей беседы, ничего захватывающего тут не услышишь.

Несмотря на поздний час и подготовку ко сну, Смарагда выглядела бодро. Пока служанка помогала ей расчесать волосы и натянуть ночную рубашку, книжница и княжна рассматривали друг друга: первая — тайком, вторая — беззастенчиво пялясь. Князья смуглее исконных скауравеев и с более тёмной шерстью, а уж их изумительные глаза…

— Как прошёл День возвращений у твоей семьи? — резко спросила Смарагда.

— Как всегда… Хорошо, благодарю. Вероятно, и во дворец слетелись родственники со всей округи?

— Ах, увиливание от них отнимает все силы! — И, довольная смешком Бэльты, Смарагда облокотилась на подушку. — Вы ведь уже видели консула, так? Забавно вышло, что раньше меня. И какой он? Старый? Воинственный? Ведомый?..

Они немного посудачили об Аирдете. Бэльта старалась не допускать вольности и не выражать личного мнения о сановитом вее. Но ведь Смарагда всё равно скоро будет ему представлена? Нежданная общительность княжны слегка смущала.

Никто не мог видеть лиц княжеских отпрысков до их торжественного распределения, за исключением узкого круга. Существовали доверенные слуги, а также благородным детям не возбранялось показываться без масок на совете, на встрече высоких гостей или же перед почётными служителями. Бэльта, получив права на библиотеку, вошла в число последних.

Чем так ценны отпрыски правящих семей? Каждый из них мог стать новым знаменем. Бэльта читала, как это работает. У претендентов ищут таланты, обучают всяческим премудростям, чтобы однажды привести в зал суда, взять от каждого по капле крови и взвесить её на особых весах вместе с пеплом. Пепел в обеих чашах, но кровь, смешавшись с одной из горстей, не должна перевесить. Пепел — завершение и прах, но пепел — и благодатная почва для роста новой жизни. Символизм каким-то образом работал, сколько бы Бэльта ни усмехалась. Если дух претендента был чист, капля крови становилась вроде как невесомой. Прошедших испытание посвящали в знамёна. В итоге все, независимо от результатов на весах, с этого дня могли разгуливать с открытыми лицами. Но чем занимались знамёна, Бэльта пока представляла смутно.

— Вы снова читали историю балета, моя княжна?

— О последних десяти сезонах.

— Я как раз принесла вам историю… более древнюю. Взгляните на досуге.

На столик легла тяжёлая ноша в виде массивного, невзрачного тома. Смарагда снисходительно кивнула и жестом велела Бэльте подойти. Её голос звучал подчёркнуто беспечно.

— Не обращайте сегодня внимания на балет. Я совсем позабыла о картах.

— Прошу прощения?

Смарагда глубоко вздохнула и пояснила, что она жила себе без забот и всё-таки умудрилась стать взрослой. И потому теперь её пускают в кабинеты, а там князья ведут обсуждения испепеляющей важности (так и выразилась, где только набралась словечек!), и теперь она в них участвует.

— Князья всё говорят и говорят, но совершенно не подпускают к своим картам.

Бэльта задумалась, не слишком ли нарочито Смарагда жалуется. Неужто хочет казаться перед ней легкомысленней, чем есть?

— Я могу раздобыть карты, которые станут вашей собственностью. Но они будут чистыми, без планов и условных обозначений. Такие детали князья наносят лично.

— Именно этим я и собираюсь заняться. Благодарю! Очень рада, что мы друг друга поняли и так славно поболтали.

Бэльта поняла, что легко отделалась, и уже радостно зашагала прочь, когда голос княжны её остановил:

— Книжница, ты была в селениях. Я хочу знать, говорят ли там о соседях. Княжества станут воевать между собой? Как считает мой народ?

— Я слышала много сплетен, правды не разобрать.

— А как считаешь ты сама?

— Воевать в наше время очень глупо.

— Война — всегда глупость. Почему именно в наше время?

— Жить рядом — и драться за сомнительные призы, пока со стороны нами любуется Сердце? — Бэльта посмотрела Смарагде прямо в глаза. — Сердце в любом случае сильнее всех нас вместе взятых. Любая глупость сейчас выглядит как шалость на глазах у опекуна. Есть в этом представлении на арене что-то… унизительное. Марионеточное.

— Так ты горда, скауравея? — Во взгляде и голосе княжны странно сочетались насмешка и одобрение. — Однако, эти глупости по-настоящему ужасают. Пойти войной на соседа в дни мира способен только тиран.

— Тиранов нечего бояться, они такие же уязвимые, как все. Ослепи тирана и брось — и он так же, как все, будет шарить руками в темноте, забыв обо всех честолюбивых замыслах. Будет думать лишь о том, как спасти свою шкуру, как выбраться из ловушки.

Смарагда не спешила ни отпустить книжницу, ни задать новый вопрос. Наконец, она ласково предположила, что в библиотеке наверняка скопилось много работы, и Бэльта почти бегом покинула комнату. Могло быть хуже, княжна горазда на допросы. Но и понять её можно — скоро ей предстоит испытание пеплом и посещения далеко не только лишь семейных собраний. На неё вот-вот устремится сонм оценивающих взглядов…

А впрочем, Бэльту всё это не касается.

***

Затянувшиеся дожди отступили — на несколько часов. Утреннее сияние лилось по стенам и коврам. Мягкое мерцание свечей обволокло содержимое беззастенчиво открытых сундуков с драгоценностями.

Пышная служанка, круглолицая и красивая, явилась, чтобы помочь в ежеутреннем облачении. Смарагда проснулась от звука её шагов. Полупрозрачная нижняя рубашка уже ждала, повиснув напротив огня, согретая и чистая. Служанка бережно натянула на госпожу первый слой одежды.

Смарагда проворно села так, чтобы отрезать ей пути к отступлению и предоставив заниматься волосами. Сплетение кос прежде полного облачения — не столько нарушение, сколько кокетство. Утренний ритуал — это игра, чьи правила, порядок действий Смарагда меняла на ходу. Она не стыдилась наготы, естественная, как дикое животное.

Тёмные пряди заструились вниз — тучи вокруг чистого лица-неба, лица-солнца, лица-песка. Насыщенный цвет глаз. Изящная шея, выныривая из белого воротника, статно несёт голову. Тонкая, выразительная красота и чернота гривы, стеклянная глубина взгляда выдаёт нездешнюю и породистую, княжескую кровь. Скауравеи, как правило, грубей и раскрашены в сизые оттенки. В них нет таких контрастов тьмы и света.

Смарагда лениво наблюдала за помощницей. Бегло прошлась взглядом по страницам открытой книги, брошенной на столе. Девчонка из библиотеки оставила подарочек, ну-ну. «Надеюсь, я не выбалтываю книжному червю слишком много?..»

Прислуга ловко управилась с первым из многих нагромождений на голове. Вздох — собрать терпение. Подмигнуть портрету, висящему над кроватью — танцовщице, застывшей в виртуозном па. Наконец, Смарагда выбралась из комнаты в чём-то вроде жабо, с прозрачной дымкой вокруг шеи. Две длинные косы с обеих сторон, завитые в сложную фигуру, скрывали скауравейские уши. Да, уже скауравейские, к последнему поколению князей многие черты исконных жителей перешли и к ним, хотя суровая наследственность не тронула нежный изгиб губ и лёгкую поступь…

Разодетая в пух и прах, Смарагда, наконец, увидела Аирдете в полдень, когда консул прошёл через зал, оставляя запах дыма. Звонкий массивный каблук, пуговицы на уровне груди — над Прозрачной Областью Существа… Говорят, у него есть Область. Благородные семейства в саванне и каньонах с консулом уже знакомы, настал черёд Сон-Бронзиата. Как небрежно было ставить их на второе место после селений. Личной охраны у консула не имелось, несмотря на то, что местным стражникам из Сердца доставили новенькие мундиры по его ходатайству. Зато с ним явилась супруга и двое представителей Сердца.

Князей тоже было немного, но с каждым нужно обменяться приветствием. Начав с почтенных, выцветших старцев, что давно ни во что не вмешивались и, кажется, спали с открытыми глазами. Они родились на волчьей земле, но ещё помнили, как корабли с колонистами всё прибывали на изумлённую Скаура-Вею, а княжеский род расцветал и приобретал влиние. Они родоначальники, но сегодня ничем, кроме сомнительного украшения, служить не могут.

Окаймлённая сёстрами, Смарагда ждала, чтобы её имя назвали. Кузен Лал отвернулся, когда она встала и приложила руку к Прозрачной Области Существа, стараясь не замечать, как надменно кривится улыбка жены консула. Лал — её давний самопровозглашённый соперник.

Младшее поколение князей призвано молчать. До поры они не более, чем символы, зовущие за собой. Их лица скрыты от толпы, потому что у идеи нет личности. Смарагда и несколько её братьев и сестёр — это воплощение чести и достоинства, доблести и рассудка, красоты и силы. Образцовый набор качеств, к которым все должны стремиться. Но рано или поздно придётся себя проявить. Вот тут и станет ясно, у кого какое лицо и кто к чему пригоден.

Едва ли кому-то приглянулось металлическое содержимое нового сановника. Кожа-панцирь смотрелась внушительно, но не привлекала. Привычные слова при разговоре с Аирдете застревали, дежурные фразы стали неуклюжими. Семья князей выбирала всякое слово, словно имела дело с механическим существом, не способным понять вейские вещи. Нечто чужеродное было в самих чертах его холодного лица.

— Мы признательны вам, консул, за участие в жизни нашей земли.

Смарагда не поднимала глаз от тарелки, но по звучному голосу и ясной речи безошибочно узнала Терна. Один из её бесконечных дядюшек. Только с ним так запросто не поспоришь, как с остальными.

— Говорят, вы сами выставили свою кандидатуру, в последний момент. Великодушный поступок. Неизвестно, как с нами обошёлся бы чужак. Но вы — другое дело.

— У Сердца ушло много времени, прежде чем они завершили поиски кандидата. Однако всему свой час. Думаю, теперь участники консулата Туманности не расходятся во мнении, что моё назначение — выбор разумный.

— Вы посетите все земли планеты? — подал голос один из мальчиков. — Вам ведь будет нужна будет для этого гвардия?

Тут все юные княжичи зашевелились, забыв о еде, и устремили нетерпеливые взгляды на интересного незнакомца.

— Боюсь, моё путешествие уже завершено, — не оправдал он их надежд. — Волчья земля, моя родина, где я намерен остаться жить, была последней.

— Вы путешествовали на корабле?!

— Разумеется.

— А вам встречались пираты? — спросила одна из девочек, и все затихли.

Смарагда всё искала и не находила даже тени улыбки Аирдете. Детям столь серьёзное отношение, вероятно, льстит. Но помилуйте, это не серьёзность, это безжизненность!

— Сердце сейчас ведёт с ними ожесточённую борьбу. Лучшие силы брошены на то, чтобы очистить космос, сделать безопасными торговые и транспортные пути. Но не стану лгать, по дороге на Скаура-Вею нам довелось видеть разбойничье судно. Оно полыхало, как сверхновая — взорвался их собственный пороховой склад.

— Они дрались с гвардейцами? — почти шёпотом спросили дети.

Консул неприятно улыбнулся.

— Гвардейцы любят оставлять поверженных напоказ, чтобы другие разбойники понимали, что их ждёт, — вмешался спутник Аирдете, сухой тип с вкрадчивым голосом, представленный как Днетверд. — Каждый в итоге получает то, что заслужил. Это закон.

— Закон Сердца? — спросила княгиня в красном.

— Закон природы и необходимого равновесия, — пожал плечами сухой. — Когда одна земля благоденствует, где-то в это время идёт война. Пока один народ прозябает в невежестве, другие пожинают плоды знаний и живут в достатке.

— Что ж, осталось надеяться, что нам выпала удача жить в том месте и в то время, когда природа добра и щедра, — весело произнёс второй спутник, крепко сбитый и краснолицый, с нервно подрагивающими руками — некий Опотом. — Будем здоровы!

— От нас самих зависит, какой станет эпоха, — отозвался Терн, и на сей раз Смарагда взглянула ему прямо в глаза. Князь не повышал голоса, но его все услышали, и трапеза продолжалась в чуть приподнятом настроении, словно каждый ощутил на плечах тяжесть высокого предназначения.

— Стоит заметить, — первым ожил консул, — что пираты — широкое понятие. Космические преступники, да, но что именно они преступают? Иные грабят ради наживы. Другие не согласны с текущим ходом вещей — и хотят что-то изменить грубой силой. Таких бунтарей полно и на твёрдой земле. Потому, молодые веи, вы правы — гвардия мне необходима.

Дети снова зашуршали, хоть болтать за столом о пустяках не полагалось. Впрочем, Смарагда и сама знала, о чём все подумали: кто-то же напал на Аирдете на празднике! Разумеется, теперь ему нужны свои отборные воины.

Подали рош.

— Действительно национальный напиток. Им угощают и в стаях, и во дворце. — Наконец, Аирдете позволил себе смешок. Смеялся он бледно, но и то добрый знак. Приземистый торговец, которого он представил как Опотома, громко хохотнул. «Нервничает, — подумала княжна. — Может, никогда не являлся перед столькими благородными сразу? Он же всего-навсего купец…» Для Смарагды не было никого выше собственной семьи.

— Кто же войдёт в число гвардейцев?

— Скауравеи, добровольные рекруты. Здесь ничего необычного.

— Постойте, но выходит… Как велика будет эта гвардия?

Аирдете поднял с блюда виноградную гроздь.

— Волчья земля не научена мыслить масштабно. Уследить бы за охотниками в селениях и довольно, так? У князей лишь один город, для охраны которого хватает стены и малой стражи. Но представьте, что городов много, а враги — нечто большее, чем вражеское поселение, и вооружены не только когтями и копьями.

Консул поднял гроздь, соединяя с видом из окна — порослью виноградника.

— Гвардия будет достаточной, чтобы оберегать не один лишь Сон-Бронзиат. К тому же мне нужна грамотная гвардия. Оружие изменилось, враги тоже.

— Но разве мы стоим на пороге войны?

Смарагда заметила, что князья, теряя аппетит, смотрят также и на Терна.

— Чтобы войны не случилось, мы должны стать сильнее, — сказал консул.

Величавый князь кивнул, напоминая оленя, клонящегося к ручью:

— Мы все понимаем, сколь бессмысленна война — и упорно к ней готовимся.

Сухой вей Днетверд произнёс:

— Возможно, бесконечное вооружение прекратится, если волчья земля остановит пляски и не будет делать вид, что мир остался таким же, как сотни сезонов назад. Другие земли Скаура-Веи согласились взять новые имена, данные Сердцем, и изменились к лучшему. Однако соседей, в частности Ватгромию, беспокоит упрямство ваших подданных, князья. Пока вы не образумитесь, они границ не откроют.

— Иными словами, им не хватило сил сохранить лицо и теперь они сердятся, что с нами пока такого несчастья не случилось? — съехидничал князь в сером. — Селения не без причин сопротивляются смешиванию чуждых друг другу культур. Это сулит большие несчастья.

— Но это не культура — продолжать жить горстками племён по саванне вместо того, чтобы строить города.

— Вместе с танцами и традициями, селениями и шаманами — мы потеряем всё наше прошлое! — упорствовал князь.

— Пустое, — отмахнулся Днетверд. — Всего лишь красивые слова.

— Не слова. — Терн что-то шепнул задремавшему старику, сидящему рядом с ним. Старик напоминал замшелый валун с расслабленной улыбкой. «Валун», ещё не вполне очнувшись, дотронулся руками до своей опустевшей глиняной миски. Она задрожала и медленно стала таять, обращаясь в бесформенную массу. Затем распалась на кристаллы и песчаные частицы.

— Он повернул её время вспять? — удивился Опотом, перегнувшись через стол и таращась на старика. Тот уже снова сонно сопел.

— Это шаман, — подтвердил Терн. — Княжеская семья так не может — мы не настоящие скауравеи. Если вы лишите землю традиций — лишите и знаний, и памяти, что хранится в старых предметах.

— Много ли пользы от пришедшей в негодность посуды, — пожал плечами Днетверд. — Или вы находите, что трогательно узнать судьбу каждого ковша? Не считайте мои суждения оскорбительными, но жизнь не стоит на месте. Обращать внимание надо на будущее, а не прошлое.

Смарагда сжала в руках салфетку. На неё только что обрушилось понимание ответственности. Так, знамя — не декоративный титул? У него есть работа. Границы между княжествами закрыты, а значит, это исключительный случай, когда с той стороны получено приглашение — для нового знамени. Если она им станет, то что сможет сделать для волчьей земли? Установить мир? Или всё испортить? И для чего именно сейчас земле водопоев… точнее, Ватгромии, как именовало их Сердце… создавать эту связь?

«Я не хочу». Это стало так очевидно! Она не станет знаменем, даже не останется в Сон-Бронзиате. Лучше вызвать гнев князя Терна и быть изгнанной в селения. И всю жизнь прыгать вокруг костра и учиться превращать глину в её прошлое…

— Земля водопоев что-то скрывает, — мрачно проговорил князь в синем. Он цедил рош мелкими глотками и непрестанно морщился. — До нас доходил слух, будто их драгоценная вода уже не так чиста и хороша.

— Если они защищают воду, — заметил Терн, — то этим спасают и нас, ведь их источники распространяются на наши подземные резервуары.

— Их вода самая чистая, потому что всегда движется. Никакой сор в ней не задержится. Да и что могло произойти?

— Сор? Нет, речь об отравлении. О тщательно смешанном яде, — сказал Аирдете, и раздался чей-то сдавленный кашель. Все яства как-то отдалились от едоков. — Как вей побывавший в Ватгромии, или земле водопоев, сообщаю факты, а не слухи. Та вода более не безопасна. Несколько волчьих скауравеев, бывших на службе в тех краях, сейчас находятся в плену — их подозревают как злоумышленников. И поверьте, этот плен менее предпочтителен, чем мгновенная смерть. На границах опасно, и никому, кто хочет жить, не стоит к ним приближаться, даже детям и мирным пастухам. Но оказаться в плену Ватгромии — гораздо страшнее.

Больше никто к рошу не притрагивался, хотя Аирдете продолжал трапезу.

— Нам это не было известно! — воскликнул Терн. — Мы должны немедленно вызволить земляков. Что водопои потребовали взамен? Мы предоставим лучших…

— Это не обязательно, — сказал Аирдете. — Любезный князь, благодарю за готовность делиться услугами и резервами, но я воспользовался собственными. Скоро я соберу и гвардию, новую могучую силу, которой устрашатся прочие, а пока счастлив сообщить, что ответ водопоям уже дан — их представители понесли наказание.

— Кто?..

— Те, кто сами вероломно нарушили границы, чтобы пробраться к здешним колодцам. Вероятно, они искали источники заражения. Но никакая цель не оправдывает нарушения договора.

— Наказание — что вы имеете ввиду?

— Заслуженное, в отличие от взятия безвредных рабочих в плен. Я велел своим веям покончить со всеми чужаками, незаконно пересёкших границы.

В зале было слышно, как за окном шелестят плавниками ви и колышется виноградник. Смарагда пялилась в жжённое пятно на столе и думала, что консул умеет приберечь новости. Как он мог прийти с кровью на руках и болтать про знамёна или рош?

— Мы не имеем права убивать, — с трепетом произнесла пожилая княгиня, — на это способны только пограничные злодеи, стражники без стыда и сочувствия, которых выпускает враг.

— Вы — благородная семья и отвечаете только за волчью землю. Я — консул Скаура-Веи. Если я решил, что казнённые виновны, они действительно преступники.

— Кто застал их возле колодцев?

— У меня есть… друзья, о чьих талантах со временем, полагаю, все вы узнаете.

Смарагда смотрела на Опотома и Днетверда, отыскивая там признаки смущения. Хотя представить их, в таких дорогах одеждах, ползающими по закоулкам подземных троп было сложно.

— Я взял на себя ответственность выставить охрану, сразу во время ознакомительного путешествия, — продолжал консул. — И, как показало время, не зря.

— Но вы убедились, что это были злоумышленники?

— Они нарушили закон, когда перешли границу. Даже с благими намерениями это непростительно.

Смарагда ждала, что хоть кто-нибудь вступится, закричит, швырнёт в консула бокалом. Но все молчали, и она с какой-то тоской ощутила себя в окружении, как в безнадёжном сражении.

— Сможет ли знамя освободить пленников? — спросила она, поднимаясь. И хоть голос её звучал чуть слышно, консул и его спутники тотчас впились в неё глазами. Смарагда изо всех сил старалась не упасть обратно, её колени дрожали, но учителя всегда повторяли: прямая спина — в танце, за столом, в объятиях и перед убийцей.

— Это зависит от многих деталей, — спустя вечность ответил Аирдете. — Но, я считаю, шанс есть.

Смарагда села медленно, хотя опротивело даже находиться в зале.

— Всё же нельзя ссориться с соседями. Вы сослужили нам дурную службу, — не выдержала княгиня в жёлтом. — Водопои слишком ценны.

— Так вас лишь материальные потери беспокоят? — засмеялся купец Опотом. — Понимаю. Но что такого могли предложить эти земли, кроме воды, которая и так принадлежит всем по закону?

— И за чистку которой они сгребают такие подати, — вставил один из юных княжичей. — А теперь ещё и наши скауравеи в плену. Я согласен с консулом. Пусть наконец начнут нас уважать.

Поднялся шум. Все обменивались мнениями, и, казалось, никто ни с кем не соглашался. Аирдете царил над этим потревоженным пчелиным ульем с поистине высокородным спокойствием.

— Не угодно ли отведать сладких капель из Сердца? — промурлыкал Опотом, поднося к лицу Смарагды дымный бокал.

Княжна обнаружила себя бессильно прислонившейся к спинке стула. Всё кружилось перед глазами.

— Я не настолько слаба, благодарю.

Она лгала. Но выпрямилась. Аирдете поднялся, и все замолчали. Князья были смущены.

— Представители Ватгромии прибудут на церемонию знамён, как и планировалось. Войны не будет, поскольку волчья земля не совершила разбойничье нападение, но нашла в моём лице справедливого судью. Вопрос этот можно считать закрытым. А сейчас, если никто не возражает, мы все идём, как и собирались, в лабиринт.

Смарагда не поверила своим ушам, но отправилась следом за остальными. Цепочкой прошли они вдоль стола, избегая смотреть друг на друга. Тем временем частицы песка на столе срастались обратно в глиняную миску.

— Это иллюзия, на самом деле миска всё время была целая, — сказал старый шаман, когда купец Опотом, вытаращив глаза, пристал к нему в дверях. — Я лишь показал вам то, что без труда вижу сам — время во всех направлениях. Веи его измеряют, для своего удобства. Но это обман…

— Не слишком ли много обмана, — проворчал купец. — Значит, никакой магии? Интересно!

Он вновь приметил Смарагду и окинул её взглядом с головы до ног, так что чуть не налетел на перила, спускаясь по лестнице.

— Так вы — наше будущее знамя, красавица, не правда ли?

Не решив, что неприятней — его игривый тон или бесцеремонность вопроса, — Смарагда отрицательно покачала головой:

— Этого никто не может знать заранее.

Ещё чего не хватало, отчитываться перед таким типом.

— Мне нужно с вами поговорить, милая княжна…

«Не отменять же лабиринт ради этой потрясающей перспективы!» — мысленно вскричала она, а купцу ответила мягким кивком в сторону консула. Мол, такова его воля. Как странно. Даже князь Терн не вызывал в ней такого трепета. Он был строг, но не опасен. А вот Аирдете, точно змея, до поры скрывал свою силу и наносил удары единожды — и насмерть.

— Будьте осторожны! — распоряжались садовники, заметив среди князей троицу новичков. — Свернёте не туда — стены прыснут цветочной эссенцией. Одной-двух порций недостаточно, чтобы свалиться с ног. Но будете ошибаться постоянно — пеняйте на себя. Победит тот, кто первым найдёт выход и соберёт больше наблюдательных камней.

— Они не слишком почтительны, верно? — процедил Днетверд.

— Едва ли они знают, кто мы, — пожал плечами Аирдете.

— Да, — подтвердил Терн, — это старики, не поднимающие глаз от земли. Они знают лишь важные вещи: своё ремесло.

Зелёные стены были узки в начале, а потом раздавались вширь. Идея лабиринта была взята от археологических находок на местах, где когда-то жили древние скауравеи. Иногда фрагменты лабиринтов встречались под землёй, на дне каньонов — сплошь руины. Их время миновало, но известно, что предки любили искать в путаных коридорах призы и прятаться друг от друга. Князья решили воссоздать древнее развлечение, только не в камне, а с помощью растений. И вот, хотя ни тех скауравеев, ни их построений уже не было на свете, их культура уцелела, пусть ей и пришлось меняться.

Смарагда, как и вся её семья, часто развлекалась здесь по примеру предков, но сейчас минута казалась неподходящей. Просто никто не мог не подчиниться консулу. Княжна немного послушала, как Терн объясняет историю лабиринтов новоприбывшим, а потом поворот вынудил их разойтись в стороны, и наступила тишина.

Чего же добивается консул? Хочет показать, что будет делать, что захочет, и никто его не остановит? А кто станет возражать, того он отправит в лабиринт, как непослушного ребёнка, или ещё в какой-нибудь безопасный загон?

Смарагда перемахнула через пару невесть откуда выросших ступеней и скользнула между широкими листьями, полными вредоносной росы.

Она не горела желанием дать отпор. В конце концов, ей нет дела, пусть бодаются олени-правители, пока у одного рога не сломаются и искры из глаз не полетят. Но крайне неприятно видеть, как незнакомец вертит их семейством, будто тряпичными куклами. Они властные, но мирные. Консул же вторгся в устоявшийся мир — и защищал их интересы так, как самим князьям в жизни не пришло бы в голову.

По лабиринту скользили густые зелёные тени. Иногда девушка сталкивалась с кем-то из игроков, обменивалась кивком и продолжала поиски наблюдательных камней. Несколько раз навстречу ей шли незнакомцы — совсем не из семьи, их кожа казалась синеватой, но Смарагда решила, что они, видимо, в числе садовников.

Наконец, она зашла в тенистый угол и присела на камни. Уткнувшись лбом в колени, девушка так погрузилась в размышления, что не заметила появления Лала. Родственник разрубал преграждавший ему дорогу кустарник. И не пытался сделать вид, что вежлив.

— Вам тоже невесело, сестра? Глупая беготня, всё так, хотя что умного в последнее время мы сделали? Решили сделать знамя из любительницы книжек про плясуний?

Показалось, что он её толкнёт, и Смарагда распрямилась в полный рост.

— Несправедливо, — продолжал Лал тихо. — Вам, сестра, легко быть совершенной. Вас не выпустили во все опасности внешнего мира, не подвергли искушениям. Значит, вы остались такой чистой не потому, что достойны, а просто никто не удосужился вас испачкать. Я более достойный кандидат на роль знамени.

«Власть в его руках… Хоть я бы с радостью, но…» Даже у равнодушной к правлению Смарагды полыхнуло перед глазами зловещее будущее. Не лучшая идея — уступить Лалу. Не он ли отправился несколько пар сезонов назад в отделённую землю, чтобы пройти обучение у князя, не знавшего поражений в ведении битвы? Лал исчез надолго и лишь иногда присылал вестников. Все они подтверждали, что он делает успехи, затем — что пользуется грозной славой при дворе, и наконец, что Лалу уже давно нечему учиться и можно привезти знания домой и сделать волчью землю стратегически неуязвимой. Но Лал не возвращался. По словам вестников, юный княжич нашёл себе спутницу среди дочерей учителя, и теперь они вместе управляют какой-то провинцией. Волчья земля смирилась с потерей. Но прошло две или три пары сезонов — и Лал появился в Сон-Бронзиате, один, в закоптившейся от гари одежде.

— Вы не можете исправить текущих ошибок или предвидеть новые, брат. Несмотря на весь опыт и опасности во внешнем мире.

Смарагда знала, что злит его каждым словом всё больше. Злит даже собственным существованием. Не из-за личной обиды, просто княжич был уже обижен на весь мир. Стыд, что его провинция потеряна, поскольку сам он развязал сражение с соседями и слишком надеялся на блестящее обучение, не давал ему покоя ни днём, ни ночью.

— Какое высокомерие! Учить жизни того, кто старше вас.

— Вы хотите исправить ошибки, но в спешке готовы совершить новые. — Смарагда отступила, вжавшись в стену, поскольку родственник угрожающе шагнул вперёд. — Я нисколько не умнее вас, брат, но знаю, что князю Терну это бы не понравилось!

В этот момент из-за угла появились те же синекожие незнакомцы. Они удивлённо уставились на готовую подраться парочку, но тут же отправились дальше. За ними брёл, едва передвигая ноги, несчастный купец.

— О… о… вы здесь! — воззрился он на Смарагду. — Всё, мои хорошие, кто бы вы ни были, благодарю, больше услуги не требуются!..

Он задыхался от усталости и раздражения и помыкал синекожими, точно личными рабами. Они же, видимо, даже не заметили временного попутчика, потому что не обернулись на его реплику и не поняли, что она адресована им.

— Почему вы меня преследуете? — спросила княжна со смехом. Опотом представлял жалкое зрелище, борясь с тернием и побегами. Вот что значит ни капли скауравейской крови — ни силы, ни скорости, ни элегантности.

— Моя милая красавица, вы балованный ребёнок, так что ещё мне остаётся?

Его гадости произносились мягким, сладким тоном. Тут же Опотом оступился и рухнул в куст, обдавший его испарениями. Лал разразился диким хохотом и убежал, с размаху срезая кустарник.

— Не понимаю, зачем консул притащил вас с собой. Вы просто смешны.

Купец не мог ответить — цветочный аромат его придушил. Но вытаращенные глаза и дрожащие в воздухе пальцы внушили княжне сострадание.

— Идёмте-ка за мной, сил нет смотреть.

Смарагда тоже порой плутала в лабиринте, но умела увернуться от колючего побега и протанцевать сквозь облака дурмана или жужжащих насекомых, избежав и запахов, и укусов. Пойдя по её следам, купец мгновенно оказался в куда большей безопасности. Лабиринт его порядком загонял. Одежда уже не казалась такой свежей и яркой, а лицо покраснело больше, чем это допустимо для здорового вея.

— Я новый глава купеческой гильдии на Скаура-Вее, — заявил он ровно. — И, пока мы одни, хотел бы поговорить.

— Чем удостоена чести?

— Вам ведь известно, что консул намерен собрать гвардию? Так вот, мне, в силу моей должности, он поручил приготовить гвардейское вооружение. Это не так легко, ведь Сердце не воспринимает пока Скаура-Вею как развитую планету и, конечно, будет против опасных игрушек в руках её диких жителей. — Опотом закатил глаза, словно поражаясь такой косности. — Теперь понимаете, как нужна мне ваша помощь?!

— Если честно…

— Корабль со всем необходимым по моему распоряжению вот-вот пустится в рейс. Но в прибрежные потоки планеты его не пустят без веской причины. Вы можете дать мне эту причину.

Смарагда с изумлением обнаружила свою руку в его пальцах и с брезгливостью освободилась.

— Ничего не понимаю, говорите прямо.

— Прямо и совсем коротко! — подобострастно поклонился он, не скрывая насмешки. — Если корабль доставит нечто более заметное и по вашей просьбе, к нему не будет такой строгости при проверке в обоих портах.

Княжна засмеялась и долго не могла успокоиться.

— Уж извините, но что мне может потребоваться настолько, чтобы везти на корабле через пол-Туманности? — чуть дыша, спросила она. — И с чего вы взяли, что именно я стану помогать? Дело сомнительное. Неужели консул меня испытывает? Проверяет, стану ли по первой просьбе увиливать от приказов Сердца?

— Консул не ждёт, что вооружение прибудет незаконно. И, тем более, никто не просит ВАС нарушать запреты консулата Туманности, упаси нас высшие силы! Это лично я намерен… всего лишь проявить военную смекалку и получить необходимое без нарушений.

— Что ж, в таком случае, вы справитесь. У кого помыслы чисты, тому всё нипочём… О, кажется, впереди я вижу конец лабиринта. Справитесь без меня и здесь, договорились?

— Корабль, который доставит оружие, называется «Кларнет».

Смарагда остановилась. Легкомысленная улыбка ещё не сошла с её лица, а взгляд уже был как у мыши, что слышит щелчок ловушки, но не в силах бросить вожделенный сыр.

— Вы говорите о корабле балерины Вацлев.

Спрашивать не требовалось. Он с самого начала собирался её на это поймать. Опотом невинно вскинул ресницы.

— Я бы мог устроить вашу с ней встречу. Если, конечно, это будет не детский каприз, а зрелое намерение… будущего знамени.

…Тем вечером Смарагда как никогда чувствовала подъём и потребность танцевать. До сих пор мечты были бестелесными и неосознанными. Теперь она точно знала, что хочет танцевать — гораздо больше, чем управлять чем-либо. Раз это воля консула, такое ли это большое зло? И что с ней может случиться? Её не сделают знаменем? Этого она и добивается! В любом случае, Смарагда выиграет.

Княжна отослала служанок и танцевала по комнате, запрокинув руки и трясясь от страха и восторга. Она делала что-то не по правилам, добивалась своего, рисковала и не жалела об этом. Тут её взгляд упал на карты, которые она недавно начала заполнять. Земля водопоев… Надо бы нанести на неё места, где держат волчьих пленников. Разве не их она собралась выручать? Правда, если ты не знамя, ты ничего не можешь. Или можешь? Княжна села за стол. Тело её пело, но рассудок требовал навести порядок, всё расставить по местам.

Итак, что мы имеем из скуповатых ответов книжницы и собственных наблюдений? Консул Аирдете прибыл из Сердца Туманности. Совершенно ясно, что Сердцу, занятому тысячей важных дел, в том числе бесконечной враждой между пиратами и торговцами, нет дела до окраинной планетки, где веи едва отличимы от волков и не справляются с локальными стычками. Аирдете нашёл место под солнцем… верней, сразу двумя. А консулат Туманности решил, что полукровки для Скаура-Веи достаточно, и не прогадал.

«Надо быть осторожнее», — сказала она себе и принялась за работу, склонясь над картами и толстыми учебниками.