39. Пора

Взрослые долго объясняли Гоге, зачем ему в школу. Мальчик, никогда не покидавший мать, залил дом своей паникой. Пришлось выйти на улицу. Мать не выдержала и отступила: ей было больнее, чем сыну. А мужчины чувствовали себя хирургами, разрывающими сиамских близнецов. Она уже не воспринимала аргументов и отказывалась от ранее принятого решения. Всегда спокойный и радостный дом наполнился непривычным дымом тревог, волнений и непоследовательности. В итоге женщину отправили в дом. И у Гоги состоялся первый настоящий мужской разговор.

– Гога, хочешь, я скажу тебе, почему на самом деле ты должен уехать? – начал Иван, как посторонний. Мальчик сверлил его своими изумрудами из-под белой челки и молчал. – Ну, что же ты молчишь? Боишься узнать правду… Не думал, что ты трус.

– Не дави на него, – теперь и отцовское сердце бросилось на защиту ребенка, сметая редуты разума.

– Хоть ты не начинай, – жестко оборвал друга Иван. – Георгий, ответь мне!

– Я должен узнать, да? – мальчик опустил глаза.

– Да, должен, чтобы самому принять решение. Это будет твое первое мужское решение, за которое тебе придется отвечать всю жизнь,– Иван был не уверен, что мальчик понял его. И сердце разрывалось от непривычной родительской любви. Как было просто еще совсем недавно! Скажет отец: «Иди на край света, принеси мне молодильных яблочек – собрался и пошел». Никаких лишних переживаний. А теперь принято спрашивать детей. А как можно на ребенка вешать ответственность за свои решения? Слабое время – слабые люди, даже самые лучшие.

– Прости, папа, ты можешь уйти? Я хочу поговорить с Иваном один, – голос Гоги стал твердым и холодным как лед.

Что-то случилось с мальчиком за эту короткую паузу. Отец это сразу понял.

– Говори. Отец ушел.

– У тебя дар притягивать воду. Возможно, ты даже можешь им чуть-чуть управлять. Но тебе надо учиться. А пока ты убиваешь мать. Если ты останешься с ней, она не выживет, – Иван пытался поймать взгляд Гоги. Поймал. И увидел, как вода детских слез замерзла в колючий лед упрямого подросткового взгляда. Такой момент победы над своим страхом должен пережить каждый мальчик, чтобы обернуться из бесполого ребенка в нескладного подростка, заготовку мужчины. Раньше проводили ритуал инициации, теперь нет, поэтому и мужчин мало, а мальчиков много.

– Да, я поеду, –Георгий отсек свое детство, даже не зажмурившись. Повернулся и спокойно пошел в дом успокаивать родителей.

– Силен пацан, – Иван остался в осиротевшей беседке один, всеми ненавидимый и правый.

Пока семья собиралась, на него не обращали внимания, словно его и не было. Он понимал их. Он был причиной горя, разрушил их маленький хрупкий рай. Все это было правильно, разумно, но противно, как перезревшее яблоко. Когда уже собрались, было за полдень. И снова разгорелись жаркие споры: отправятся родители с ними или Иван с Гогой отбудут одни. Иван сдался. В портал они вступили вместе, держась за руки.

Лариса только и успела шумно вдохнуть, как они уже оказались в середине площади, вымощенной синей и желтой плиткой. Мимо пролетела деревянная кровать без дна, а за ней поспевал мешок и пара одинаковых подушек. Перед ними был чудной дом с гигантской трубой. Широко распахнутым парадным входом дом глотал летящие непрерывной вереницей вещи. На их прибытие никто не обратил внимания. Площадь была пуста. Только большой рыжий кот грелся на солнышке, лежа на мягком свертке, явно выхваченном из общего потока. Животное с любопытством рассматривало новеньких: как они жались друг к другу, как бледнели в шоке взрослые, как широко улыбался мальчик и вырывал мокрую ладошку из судорожно стиснутой отцовской руки.

– Так не бывает, – выдохнула потрясенная женщина. Мужчина стоял между вцепившейся в него женой, вырывающимся сыном и думал, как короток отцовский век. Он должен отдать своего мальчика неизвестно кому и неизвестно зачем, чтобы тот ушел навсегда. Все живое в нем протестовало, и только ум твердил о неизбежности и пользе.

Кот неспешно поднялся со своего ложа, зевнул и направился к ним.

– Баюн!!! – закричал Ваня и кинулся навстречу странному животному.

– Ванюша, мальчик мой, как ты здесь? – Кот определенно улыбался и был доволен встречей. Произнесенные животным слова и чеширская улыбка по-разному отразились на прибывших. Иван разулыбался еще шире и, присев, обнял Кота; женщина молча обмякла; а мальчик воспользовался моментом, наконец, освободившись от отцовской хватки, кинулся в дом, оставляя мокрые следы. Мужчина автоматически поддержал жену, но впервые в жизни ему отказал разум, он ничего не понимал и находился в бессильном ступоре. Он еще мог себе как-то объяснить Гогу с его водой, моментальную регенерацию друга. Но говорящего Кота он объяснить не мог. Мир, в котором он жил и который он понимал, больше не существовал. Занимаясь физикой всю жизнь, он знал, что люди мало знают о законах природы. Оказалось, люди ничего не знают, как караси о небе. Пока знакомцы обнимались, мужчина и женщина стояли, прижавшись, ища опоры друг в друге, одни среди этого пугающего хаоса, как Адам и Ева. Они тут были чужие и чувствовали это всем своим существом. От истерики спасал только тренированный ум ученого, ищущий и находящий закономерности даже там, где их не было. Наконец любопытство взяло верх, и они начали оглядываться по сторонам. Кот и Ваня смотрели на них со стороны, не подходили, давая им прийти в себя. Увидев признаки оживления, они приблизились, улыбаясь. Познакомились. Кот галантно ткнулся мордочкой в ручку даме, пощекотав усами, и она даже улыбнулась.

Когда прошел первый шок, состоялось знакомство. Гостям рассказали, с кем им еще придется встретиться, и Баюн повел их в Дом. Там все кипело, как улей: что-то взлетало и опускалось, пролетало мимо и грозило попасть. Они прошли в столовую. Помещение было не узнать. Наполненное дневным светом и свежим воздухом, оно стало легким, словно не опиралось на землю. Вместо уродливой металлической рухляди теперь здесь стоял странный стол, напоминающий букву пси греческого алфавита – Ψ.

– Очень точно, – вдруг подал голос Отец, рассматривая стол. – Волновая функция – это то, что может все объяснить.

–Не пытайся объяснить необъяснимое, оставь место Чуду, – улыбнулся Иван.

– Мне здесь нравится, – ни к кому не обращаясь, проговорила женщина. Они подошли к проемам аркады и посмотрели вниз на огромный пустой бассейн и пустой зимний сад. Там возилась Маша. С такой высоты невозможно было определить, что она делает. Она подняла голову и помахала им снизу. Они тоже ей замахали как старой знакомой. Девочка, ровесница Гоги, мирно ковырявшаяся в земле, совсем успокоила родителей.

– Она тоже будет тут учиться? – мать уже присматривалась к ней как будущему товарищу своего сына, который до сих пор был лишен общества сверстников. Но Кот не успел ответить. Со стороны лестницы-омута в бассейн потекла вода, а за ней выбежал взъерошенный Гога, увидел девочку и остановился как вкопанный. Девочка тоже резко вскинулась, почувствовав его появление. Какой-то миг они смотрели друг на друга в немом диалоге. Потом девичья рука полезла в карман, что-то достала и потянулась к мальчику с раскрытой ладонью. На ладони загорелся белый огонек, помедлил и поплыл на другую сторону. Дальше все произошло очень быстро. Бурлила и шумела вода, вырвавшаяся на волю, заполнила бассейн. Огонек, как метеорит, рванул к Гоге и ударил его в грудь. Тот пошатнулся, принимая свет в себя, разбежался и нырнул в воду. Мать ахнула. Вода в бассейне словно закипела, раскидывая брызги и насыщая воздух холодной влагой. Из воды начал подниматься хрустальный змей. Белая чешуя переливалась на солнце, словно радуга, вдоль хребта тянулся прозрачный голубоватый плавник с белоснежными лучами. Огромную морду украшали чуть розовые трепещущие ноздри, два прозрачных уса, изгибающихся причудливыми узорами, многочисленные костяные шипы, такие гладкие, что блестели, отражая свет. Голова венчалась двумя небольшими хрустальными рогами. Он поднимался в тумане водяных брызг, и солнце обнимало его радугами. Это было величественное чудо красоты. Поднявшись до уровня аркады, из которой на него смотрели напуганные люди, змей открыл огромные изумрудные глаза, уставился ими на женщину, и из его пасти, полной острых зубов, донеслось удивленное и напуганное: «Мама, что со мной?». И он упал в бассейн. Наступила тишина, и только мирное журчание воды звонкими колокольчиками возвещало о рождении дракона.

– Мальчик мой, – воскликнула мать и кинулась за ним, готовая прыгнуть с аркады. Иван и Отец едва успели удержать ее.

Они заглянули вниз и увидели, что хрустальный дракон, переливаясь всеми цветами радуги, в растерянности кружит по бассейну.

– Вот только молодого полубога нам тут не хватало, – раздался громкий раздосадованный голос за их спинами. Яга стояла совершенно спокойная, уперев руки в боки. Гости были насквозь мокрыми и немыми.

– Вот, я уже бегу, – сначала влетели слова, а за ними Хозяйка с высокой стопкой пушистых полотенец в руках, явно напуганная, но не потерявшая присутствие духа. Первым к ней подошел мокрый, сильно похудевший Кот. И она накинула на него полотенце.

– Я не планировал принимать душ, – сетовал он, – тем более холодный, – это сбило напряжение. Люди не могли прийти в себя, и Хозяйка сама подошла к ним.

Тут здание содрогнулось, и из-под земли раздался протяжный рык, заглушенный толщей горной породы, но от этого не менее страшный. В бассейне раздался всплеск, и хрустальный змей ответил звонким свистом. Все замерли и вопросительно посмотрели на Ягу, та только пожала плечами.

– А вот и братец, – сказал Кот и побежал вон из столовой.