Лепестки сомнений

Михаил Иванович Берильский нервно постукивал пальцами по рулю в такт мыслям. Вот уже почти полчаса прошло, как он заглушил мотор, но так и не решился покинуть свой верный Форд. Гнетущее беспокойство овладело им, лишь только он пересек границу некогда родного города. Чувство необратимой опасности преследовало его по узким грязным улочкам, нависало над ним во время каждой остановки. Все в этом городе отныне ощущалось ему чуждым, неестественным: начиная от вяло ползущих пешеходов, чья кожа казалась ему поначалу слегка болезненно зеленой, заканчивая деревьями, что будто бы тянулись к нему ветвями, несмотря на отсутствующий ветер. Даже дышать было трудно. Мелкие частицы то ли пыли, то ли пыльцы забивались в нос, оседали в горле, вызывая сильный кашель. От них слезились глаза. Михаил протирал со лба капельки воды от тумана, который неведомым образом просачивался через закрытое окно автомобиля.

Михаил успокаивал себя, будто город кажется ему унылым из-за стресса и усталости. Ему пришлось почти сутки провести за рулем, чтоб добраться сюда. К тому же предшествовала поездке очень сложная рабочая неделя. Михаил был вымотан физически и эмоционально. По своей воле он бы никогда не вернулся сюда, но планы поменялись после звонка старого друга.

Степан позвонил ближе к вечеру. По одному только тону приветствия Михаил понял, что у друга случилось что-то страшное. Он не ошибся.

- Таня пропала… - дрожащим голосом произнес Степан. – Если сможешь, молю, приезжай!

Михаила не пришлось долго упрашивать. Он всегда казался себе человеком безотказным и при любом случае старался поддерживать такое суждение о своей личности. Жаль только коллеги по работе не видели искренности в его стремлении помогать. Ожидали в помощи подвох, не доверяли Михаилу. Как итог – отношения в коллективе были весьма натянутыми. Тем не менее в тот же день он выпросил неделю за свой счет в управлении внутренних дел, в котором исправно отработал уже многие годы, и бросился на помощь другу, попутно пытаясь разузнать подробности трагедии. Тогда у него было столько решимости. Сейчас же от нее не осталось и следа.

Город давил на Михаила и, казалось, если бы не его Форд, раздавил бы окончательно. Лишь в салоне своего автомобиля мужчина чувствовал себя в относительной безопасности. Михаил сидел за рулем и рассуждал, что заставляет его бросаться на каждый зов, даже к человеку, которого не видел десяток лет. Было ли это от одиночества, ведь в управлении не нашлось людей, которые считали бы его другом. Или же он просто прекрасно понимал, что сейчас чувствует Степан, ведь ему тоже доводилось терять близких людей.

- Да что ж такое?! Соберись! – отдал себе команду Михаил, потерев глаза. Так он старался отогнать навязчивое беспокойство. – Просто надо немного привыкнуть к здешнему воздуху. Должно быть, это из-за близости завода. Выбрасывают какую-то гадость в атмосферу. Поэтому мне так плохо.

Немного приободрив себя подобным образом, Михаил, наконец, отважился покинуть салон автомобиля. До оговоренной встречи со Степаном оставалось еще два часа, так что у мужчины было время для еще одного визита.

Форд был припаркован у городского кладбища. Аккуратно захлопнув дверцу, Михаил включил сигнализацию и медленно побрел вдоль железной изгороди. Близился вечер, так что он был единственным посетителем кладбища. С одной стороны, это радовало Мишу, ведь сейчас ему хотелось побыть одному. С другой же, надгробные плиты в алых лучах уходящего солнца выглядели жутковато. Почему ему преграждал взор вечерний туман, которого не было за городом, он даже не задумывался. Поскольку Миша уже давно не появлялся здесь, ему пришлось немного поплутать в поисках нужной могилы. Когда он уже был готов отказаться от своей затеи, ему наконец-то попалась знакомая фигурка ангелочка, сидящего на гранитной плите. С трепетом, который бывает при встрече с давно забытым родственником, Михаил подошел к надгробию. Могилка его младшего брата была все такой же ухоженной, какой он помнил ее на похоронах. Хлюпнув носом, Миша присел на корточки рядом, нежно проведя рукой по выгравированному портрету.

- Братишка, - тихо прошептал он. – Я вернулся.

С могильной плиты на него внимательно смотрел мальчик лет десяти. Светлые волосы были слегка взъерошены, что контрастировало с идеально выглаженной рубашкой. Такой же недетской серьёзности ему придавали очки в толстой черной оправе. Миша хорошо помнил эти очки. Как брат стеснялся их носить. Как он приободрял его. Как уверял, что очки брату очень идут. Что в очках он так похож на отца.

Михаил невольно вздрогнул, ощущая, как кровь застучала в висках. Прошло десять лет, но он так и не смог простить отца, продолжая считать его главным виновником смерти брата. В какой-то миг у Миши возникло желание позвонить ему. То ли сообщить, что он в городе, то ли устроить скандал. Михаил еще сам не знал, как бы он поступил, столкнувшись с отцом.

«В любом случае, вернулся я не ради встречи с ним», - твердо решил Миша, уже собираясь уходить, как вдруг какое-то движение на могильной насыпи привлекло его внимание. Михаил присмотрелся внимательнее. На его глазах сквозь землю пробился небольшой ярко-красный цветок. Потом еще один, потом еще. Через пару мгновений вся могила покрылась тюльпаноподобными растениями. Изумленный Михаил отпрянул назад, натолкнувшись спиной на изгородь возле соседней могилки.

- Привет, Миша! – раздался звонкий детский голос. – Наконец-то ты вернулся!

Насыпь на могиле снова пришла в движение, как будто бы расступаясь в разные стороны. Но на сей раз из-под земли поднялся не цветок, а голова чуждого этому миру существа, напоминающего ребенка. Желтые глаза, занимающие большую часть лица, блеснули в лучах почти скрывшегося солнца.

- Давно не виделись, старший брат, - существо ехидно улыбнулось. – Надо же, как ты вымахал! Прям богатырь в самом расцвете.

- Ты… - едва выдавил из себя Михаил, немного отойдя от шока. – Я тебя помню! Ты не мой брат!

- Эх, опять обидеть пытаешься. А я ведь так стараюсь быть хорошим, - мальчик многозначительно покачал головой, будто стараясь прищуриться, однако его глаза не имели век. – Но на этот раз, я тебя так просто не отпущу, братишка. Хватит уже бегать. Пора вернуться в семью.

- Ты не мой брат! – повторил Михаил, зажмурив глаза. – Оставь меня! Прочь!

- Приходи домой, братец. Посмотришь на цветы, которые я взрастил. Скоро весь город расцветет.

Не желая слышать его голос, Михаил закрыл уши, борясь с накатившими на него чувствами. В первую очередь со страхом за свой рассудок. Он хотел, чтобы это существо было лишь плодом его воображения, пусть даже это означало признать себя безумцем. Ведь окажись существо реальным, опасность была куда серьёзней.

Когда Миша все же отважился открыть глаза, он уже стоял у своей машины. Задумываться, каким образом он попал сюда с закрытыми глазами и ушами мужчина не стал. Он быстро вскочил в салон, завел мотор и уже готов был умчаться прочь из города, но резко одернул себя.

- Жалкий трус! – воскликнул он, отвесив себе мощную пощечину. – Стёпе сейчас гораздо хуже, чем мне. Ему нужна помощь.

Пальцы тихонько захрустели, все крепче сжимая руль. Михаил еще раз взглянул на кладбище, постепенно скрывающееся под наступающей тьмой ночи.

- В одном ты прав. Пора мне перестать бегать от своих кошмаров, - прошипел он и ударил по педали газа. Форд сорвался с места и направился к дому Степана. Как ни странно, ночной воздух принес облегчение Михаилу. Дышать стало легче. Преследующий повсюду сладкий запах и удушливая пыльца стали донимать не так сильно, а возможно мужчина просто к ним привык.

Хоть был уже вечер, улицы ему казались слишком пустыми. Только сейчас в голове Михаила возникла мысль, что, въехав в город, он еще не встретил ни одного человека. Водитель слегка снизил скорость, проезжая мимо частных домов. Людей не было видно и во дворах.

- Что за? – напряженно прошептал он. – Куда все делись?

Автомобиль остановился возле магазинчика. В надежде узнать хоть что-то о ситуации в городе, Михаил побежал к двери, потянул на себя. К счастью магазин был открыт, но все так же пуст.

- Эй! – в отчаянии крикнул Михаил. – Хоть кто-нибудь! Отзовитесь!

Из приоткрытой подсобки послышался сильный кашель, потом показалась молодая продавщица. Девушка едва стояла на ногах, лицо покраснело, глаза слезились.

- Да, да. Сейчас подойду, - пробормотала она и тут же чуть не упала. Михаил бросился к ней, помог удержаться на ногах.

- Как вы? Что здесь случилось? – спрашивал Михаил, провожая продавщицу обратно в подсобку. Как оказалось, там было еще несколько женщин. Две сидели за столом, откинувшись на спинки стульев и будто бы спали. Третья и вовсе лежала на полу, свернувшись в позу эмбриона и тихо что-то бормотала.

- Просто, кхе-кхе, нам вдруг стало плохо. Трудно дышать, - прошептала продавщица, когда Михаил довел ее до свободного стула. – Мы работали, а потом вдруг… кхе. Люда что-то про карантин говорила. Будто бы вчера вся милиция заболела чем-то. Теперь, видно, наша очередь.

- Беги отсюда, скорее, - вмешалась в разговор лежащая на полу женщина. – Нас уже не спасти. А ты еще можешь!

- Людка, заткнись! Не пори чушь, - опомнилась еще одна из продавщиц, самая пожилая. – Молодой человек, если вы еще в силах, позовите помощь! Врачей! Хоть кого-нибудь.

- Город опустел, - вздохнул Михаил. – Вы вообще первые, кого я тут нашел.

- Скоро и мы будем цвести, - прошептала Людка, после чего раскашлялась и сплюнула ярко-желтой мокротой. – Весь город будет цвести.

- Что?! – Михаил пошатнулся на месте. – Что ты сказала?

- Будем цвести, будем цвести, будем цвести, - в один голос начали повторять женщины. Кожа на их лицах мгновенно пересохла, растрескалась, как глина на ярком солнце. Из этих трещин стали прорастать стебли. Сперва крохотные, но набирающие массу с каждой секундой. Лица же женщин все больше обезображивались. Иссохшая кожа кусками отслаивалась, падала на пол и тут же рассыпалась в пыль. На макушках стеблей же уже формировались алые бутоны.

- Нет! Нет! – заорал Миша, бросившись прочь из подсобки, но споткнулся об порог.

- Смотри брат, какие цветы я вырастил для тебя! – прозвучал знакомый детский голос. – Неужели они тебе не нравятся?! А может, их просто мало?

- Нет! Прочь! Исчезни! – взвыл Михаил, вскочив на ноги. Неосознанно его взгляд устремился в подсобку. К немалому облегчению Михаила, цветов там больше не было. Продавщицы неподвижно сидели на своих местах, периодически покашливая. Больше они не обращали внимания на мужчину, но хотя бы были живы.

- Ну конечно, как я сразу не догадался, - Михаил бросился к витрине и провел по стеклу рукой. На пальцах появился уже знакомый желтоватый налет. - Это пыльца, - прошептал Михаил, брезгливо отирая руку о брюки. – Так вот почему дышать было так трудно. Этот ублюдок отравил ей весь город!

Пошатываясь, мужчина вышел из магазина.

- Черт! Почему же я не сжег эту заразу еще тогда?!

На миг Михаил снова очутился в подвале своего родного дома, переоборудованного отцом под оранжерею. Решительной походкой он пробирается мимо теплиц с красными, напоминающими тюльпаны, цветами. В его руках две канистры с бензином, а впереди нечто: источник его страха и презрения. Маленький детский гроб, стоящий в дальнем углу. Сквозь щели в досках сочится желтая слизь. Она большими каплями падает на землю и тут же испаряется, превращается в туман. Дымка эта стелется вдоль пола, будто желтое покрывало. Дышать становится трудно. Тошнотворный сладкий запах усиливается с каждым шагом, но Михаил не готов отступать. Он скручивает крышку с одной из канистр и уже готов вылить ее содержимое на гроб, но тут как из неоткуда на пути встает его отец.

- Нет! Я не позволю! – заорал седовласый мужчина в очках с толстой оправой. – Это же твой брат, Миша! Что ты делаешь?!

- Мой брат умер! – яростно взвыл Михаил, сжав в руке канистру. – Умер из-за тебя!

- Да, но я исправил ситуацию, - путанно заговорил пожилой мужчина. – Процесс еще не доведен до конца, но ты увидишь! Олежка вернется к нам. Уже скоро!

- Ты совсем обезумил, старик! Что бы ты ни сотворил – это уже не мой брат! – Михаил покосился на зеленокожего мальчишку с огромными желтыми глазами, прячущегося за гробом. - Это чудовище!

- Как скажешь, - старик попятился еще сильнее, прикрыв своим телом гроб. – Если хочешь его сжечь, то сжигай и меня заодно.

- Отойди.

- Нет!

- Отойди!

- Я защищу Олега! Даже ценой своей жизни! Даже от брата!

В тот миг рука Михаила дрогнула. Еще никогда он не видел в отце столько решимости. Не проронив более ни слова, Михаил бросил канистры на пол и ушел. В тот же день он покинул город и больше не возвращался сюда, навсегда вычеркнув случившееся из своей памяти.

***

В ожидании друга Степан нервно прогуливался по двору, сжимая в руке телефон. Несколько раз он порывался позвонить Мише, но останавливал себя, начинал браниться. Жена, Варвара Алексеевна, украдкой наблюдала за действиями мужа через окно. Они прожили в браке почти пятнадцать лет. За эти годы Варя и Степан испытали немало радостей и горя. Однако сейчас Варвара не узнавала своего мужа. Он всегда был стойким, но даже у его самообладания был предел. И, кажется, исчезновение его друга и коллеги, Валерия Петровича, стало последней каплей. Степан был близок к отчаянью. Теперь он отстранённо блуждал из стороны в сторону, иногда разговаривая сам с собой. Он пытался найти рациональную причину, что объединяла бы все исчезновения, странную болезнь, а так же рассказы Петровича о лешем, сожжённый парк и Михаила. Единой картины никак не получалось представить, от того идеи о мистике поневоле прорастали в его разуме.

- Не понимаю, с чего вдруг Петрович упомянул Михаила? – ломал голову Степан. – Они же не были знакомы! Так с чего бригадир упомянул его?! - Степан снова посмотрел на телефон, но все еще колебался. - Ну, нет, это не телефонный разговор. А то еще решит, что я совсем спятил от горя. Ждать недолго осталось. Тогда и поговорим.

Конечно, Варвара хотела поддержать мужа. Однако уже пару дней она почти не могла говорить. Язык отек и почти не двигался. Глаза слезились. Стоило только открыть рот – сразу забивал сильный кашель. Странная болезнь, поразившая ее пару лет назад, очень быстро развивалась. Лекарства почти не помогали, да и после пропажи дочери заботы о здоровье отошли на второй план. Однако подлинных масштабов бедствия Варя даже представить не могла. Она не знала, что уже добрая половина города жалуется на подобные симптомы. Степан не стал ей рассказывать о своем визите в отделение милиции. О том, что почти всех оттуда госпитализировали. Степан старался лишний раз не волновать жену, но тем самым лишь отдалялся от нее.

Внезапно телефон в его руках зазвонил. От неожиданности Степан его чуть не выронил.

- Ало! – выкрикнул мужчина, даже не посмотрев, кто звонил.

- Степа, ты говорил, что Варя больна. Что с ней?! – встревоженным голосом прокричал Михаил и тут же закашлялся. – Кашель? Опухает горло? Похоже на сильнейшую аллергию?

- Да, - удивленно кивнул Степан. – Ты где, Миша? Я уже начал беспокоиться.

- Я прокатился по городу, - кое-как сдерживая кашель, продолжил Михаил. – Похожий недуг у многих. И он прогрессирует. Немедленно собирайтесь. Я увезу вас отсюда.

- Что? Подожди! – возразил Степан, пошатнувшись. Неожиданно у него закружилась голова. – Моя дочь еще где-то здесь! Нам надо…

- Доверься мне, прошу! – выкрикнул Михаил, бросив трубку. В этот момент его автомобиль остановился у сплошной стены из сплетённых колючих стеблей, перегородивших улицу.

- Ты что удумал, братец? - раздался голос с пассажирского сидения. – Зачем хочешь увести отсюда Степку и Варьку? Им хорошо здесь. Они расцветут под моим надзором.

- Как же я сглупил десять лет назад, посчитав тебя неопасным, - фыркнул Михаил, соорудив импровизированную маску из найденных в аптечке бинтов. – Я надеялся, что ты не покинешь пределов подвала. Или что отец опомнится и завершит мое дело.

- Но брат…

- Ты мне не брат! Олег умер! Хватит им притворяться! Но теперь я уж закончу начатое. Даже если для этого придется сжечь весь дом.

- Твои слова ранят, - в зеркале заднего вида на сиденье мелькнул зеленокожий мальчик, но Миша сразу отвел глаза. Он не хотел его видеть.

- Прочь из моей головы! – прошипел Миша, крепко взявшись за руль. – Я спасу своих друзей.

- Я не позволю тебе! Молю, брат, одумайся! Не пытайся таранить! Ты же погибнешь!

Михаил ударил по педали газа. Автомобиль сорвался с места и устремился на стену, казавшуюся неприступной.

- Дурак! – испуганно взвыл мальчишка и как будто врос в сидение. На его месте осталась горсть осыпавшихся лепестков.

Машина уткнулась в спутанные стебли, но удара не произошло. В последний миг стена обратилась в облако пыльцы, вязкое, густое. Форд без проблем преодолел его, лишь стекло покрылось желтоватым налетом. Михаил вздохнул с облегчением и прибавил газу. До дома его друга оставалось совсем немного, однако он был уверен – это была не последняя преграда.

После краткого звонка от друга, Степан пришел в еще большее смятение. С одной стороны он понимал, что в городе творится что-то страшное. Он своими глазами видел масштабы болезни. Но с другой стороны его будто что-то удерживало здесь. Некое удручающее чувство стыда. Будто кто-то нашептывал: бежать – это трусость, а ты же не трус.

Разговор с женой только добавил сомнений. Видя как ей плохо, Степан начал бояться, что переезд сделает хуже.

«Что, если она не выдержит? Что если случится приступ по дороге? Что если я потеряю ее?» – мысли одна тревожнее другой возникали в голове, стоило лишь подумать о сборе вещей. И в то же время паника странным образом отступала, лишь только Степан решал остаться. Варвару, судя по всему, мучили те же страхи. Она все еще с трудом говорила, так что Степан не мог этого понять наверняка.

Наконец, во дворе раздался грохот мотора. Степан быстро поцеловал жену в лоб и выбежал навстречу другу. Желая хотя бы послушать их разговор, Варя не без труда встала с кресла. Тело совсем не хотело подчиняться. Сказывалась чудовищная слабость. В конце концов, она была вынуждена опереться на обеденный стол просто, чтоб устоять на ногах. Глаза наполнили слезы. Не от боли. Осознание собственной беспомощности доставляло куда больше страданий. Внезапно взгляд уцепился за большой букет ярко-красных цветов, лежащих в центре стола. Женщина удивленно охнула. Муж не дарил ей цветы уже много лет. Однако неожиданный знак внимания тронул ее. На заплаканном лице появилась улыбка. На какой-то миг Варя даже позабыла и о своем недуге и о трагедии в семье. Она будто вернулась на пару лет назад, когда еще была здорова.

Был ясный летний вечер. Тогда она так же внезапно нашла цветы на столе. То было всего лишь несколько ромашек, но и этого хватило, чтоб растрогать женщину. Она так же улыбнулась. За спиной послышался детский смех.

- Мама, ты не злишься на меня? Нет?

- Ну конечно нет, глупенькая, - Варя оборачивалась и видела сияющие глаза дочери, тянулась к ней, заключала в объятия. Она уже и не помнила, из-за чего ругала Таню утром. Какая-то мелочь.

Теплые воспоминания придали сил. А детский смех, донесшийся из-за спины, даже не смутил ее. Утратив грань между воспоминаниями и реальностью, Варя обернулась. Вокруг никого не было. Ноги стали подкашиваться, осознание потери ударило Варю с новой силой. Она готова была разрыдаться, но тут ее внимание привлекло громкое жужжание. Женщина снова обернулась, присмотрелась к таинственному букету.

Один из бутонов зашевелился. Из него медленно выползло крылатое насекомое, напоминавшее осу, но куда крупнее. Размером почти со спичечный коробок. Ярко-желтое насекомое отряхнуло крылья, несколько раз взмахнуло ими. Варя, недолго думая, сняла с ноги тапок и со всей силы ударила насекомое. Удар был сильный, однако осе было все равно. Даже ее крылья не смялись под весом тапка. Варя ударила еще раз, потом еще. Бесполезно. Меж тем оса взлетела, издавая громкое давящее жужжание. Варя, не на шутку перепугавшись, стала отступать к двери, но не успела. Оса атаковала внезапно и с невероятной скоростью. Она метнулась к женщине и уселась ей на щеку. Из брюшка выдвинулось длинное, напоминающее гарпун, жало. Одним ударом оно пробило щеку и впилось в опухший язык. Варвара взвыла, вцепилась в насекомое, пытаясь его снять. Бесполезно. Жало крепко увязло в плоти. Поняв, что сил ее не хватит, Варя поспешила на улицу, к мужу. Однако прежде чем она успела покинуть комнату, позади снова раздалось жужжание. Цветы кишели десятками таких ос. Одна за другой они выползали из бутонов, взлетали и тут же кидались на Варю, так и не успевшую убежать.

Женщина почувствовала около пяти укусов на спине и на ногах. Острые жала легко пробивали ее домашний халат, буравили кожу. Некоторые вонзились в сам позвоночник. От острой боли женщина не устояла на ногах. Упала в нескольких шагах от двери. Тогда на нее обрушился целый рой. Осы путались в волосах, заползали под халат, жалили снова и снова. Напрасно Варя махала руками, пытаясь стрясти их. Вскоре спина женщины уже была покрыта осами в несколько слоев. Гудение множества крыльев глушило ее стоны, ведь кричать уже не было сил.

Тем не менее, помощь уже была близка. Степан и Михаил уже бежали к дому.

- Варя, держись! – крикнул Степан, потянув на себя входную дверь, и тут же замер, не веря своим глазам. Прямо за дверью его ждала стена, слепленная из чего-то, напоминавшего воск. Она полностью перегораживала проход. Страх за жену еще сильнее овладел мужчиной. Он со всей силы пнул стену, но та даже не шелохнулась, только ботинок крепко прилип.

- Да чтоб тебя! – проорал Степан, лишившись обуви. – Скорее, Миша, к окну!

Михаил же в это время неподвижно стоял во дворе, наблюдая за суетой друга, слышал все нарастающее жужжание. Тем временем Степан уже заглянул в несколько окон, но путь там тоже был блокирован. Стекла и рамы стремительно зарастали тем же воском. Кое-где можно было видеть и самих ос, ползающих по его поверхности. В отчаянии Степан швырнув в окно камень. Стекло треснуло, но не разбилось. Камень же отпружинил обратно в мужчину. Тщетные попытки сопровождались громким хохотом потустороннего существа.

- Так просто не отпустишь их, да? – прошипел Михаил, выхватив пистолет. – Ладно, тварь, а как тебе такое?! – он решительно поднес оружие к виску. – Тебе же нужен я, да?!

- Опомнись, брат! Ты что удумал? - на крыше показался зеленокожий мальчик. – Ты брось пугать.

- Он заряжен! – уверил Михаил, указывая на пистолет. – Отпусти моих друзей или я застрелюсь.

- Ты серьёзно? - усомнился мальчик. – Хочешь отдать жизнь за людей, с которыми не разговаривал десять лет? Которые тебе никто?

- Считаю до трех, - Михаил сильнее сжал рукоять пистолета. – Один.

- Брат, не глупи.

- Два.

- Ладно, пусть уходят, - внезапно выкрикнул мальчик, махнув рукой. – Но тогда ты вернёшься домой. Дай слово.

- Вернусь, - сквозь зубы процедил Михаил. – Нам с тобой еще предстоит разобраться. Раз и навсегда.

Мальчишка криво ухмыльнулся своей зубастой пастью и пропал из виду. В тот же миг жужжание утихло. На изумленных глазах Степана блокирующий окна воск мгновенно растаял. Мужчина тут же этим воспользовался, распахнул окно и пробрался в дом. Варя неподвижно лежала на полу. Без сознания, но живая. Убедившись в том, что женщина дышит, Степан обессилено рухнул рядом. Нервы сдали окончательно, он заплакал.

- Я выиграл вам немного времени, - вздохнул появившийся в дверях Михаил. – Прошу тебя, Степа. Хватай жену, и уезжайте как можно дальше отсюда. Возьми мой форд. Слышишь?

- Я ничего не понимаю, - всхлипнул Степан. – Что здесь происходит, Миша? Неужели Петрович был прав? За нами охотится леший?

- Нечто гораздо хуже, - Михаил опустил голову. – Ты же помнишь моего младшего брата? Отец сделал что-то, чтоб вернуть его с того света. Возможно, отчасти это получилось. Тварь всерьез считает меня своим братом. Даже, как будто, оберегает. Сначала не дал мне разбиться, когда я от отчаяния таранил стену. Теперь готов отпустить вас, боясь, что я застрелюсь.

- Безумие, - Степан прикрыл глаза. – Вчера я бы не поверил тебе. Но сегодня… этот воск, осы, исчезнувшие на моих глазах.

- Торопитесь, - Миша легонько толкнул друга в плечо. – Я не знаю, что у него на уме. Вдруг передумает.

Спорить Степан не стал. Не было смысла. Быстро пробежавшись по дому, он собрал все самое необходимое, погрузил в Форд. После чего Миша помог ему донести до автомобиля жену. Варю аккуратно уложили на заднее сидение.

- А как же ты? – все еще дрожащим голосом спросил Степан. – Ты, правда, думаешь здесь остаться?

- Не переживай, - натянуто улыбнулся Миша, достав из багажника две полные канистры с топливом. – Я закончу свои дела и сразу позвоню.

- Ты что удумал? – Степан встревоженно посмотрел на канистры.

- Все началось с дома моего отца, - пояснил Миша. – Я думаю, что там, в подвале логово этого существа. Огонь должен его уничтожить.

- Так давай пойдем вместе! – предложил Степан. – У меня тоже есть счеты к этой… штуке!

- О жене позаботься, - напомнил Михаил. – И прикрой чем-нибудь нос и рот, пока не покинешь город. В воздухе распылена ядовитая пыльца. Это из-за нее всем стало так плохо.

- Ясно. Черт, а я ведь предполагал, что дело в воздухе. Почему я раньше не догадался увести семью?

- Главное сейчас не медли, - Михаил подтолкнул друга к автомобилю. – Торопись, Степа. И позвони мне, как только выедешь за границу города.

- Спасибо тебе, Миша. Век благодарен буду! – прокричал Степан, усаживаясь за руль. – Я знал, что ты всегда выручишь.

- Удачи.

Автомобиль быстро развернулся и стал удаляться. Михаил еще некоторое время смотрел ему в след. Потом окинул взглядом канистры.

- Почему ты так хочешь погубить меня, Миша? – из зарослей крапивы, заполонившей всю обочину, показалось знакомое лицо с огромными глазами. Множество зрачков хаотично перемещались по желтой поверхности как мушки, пойманные в стеклянную банку. – Разве я сделал тебе что-то плохое?

- Я видел, что ты сделал с городом, - Михаил специально отвернулся в другую сторону, не желая видеть своего собеседника. – Я видел, что ты хотел сделать с моими друзьями. А их дочь? Таня-то чем тебе насолила?

- Я просто хочу помочь им расцвести, только и всего, - вполне искренне удивился мальчик. – Я помогаю их внутренней красоте раскрыть себя. Конечно, для этого приходится повредить их внешние оболочки. Но это неминуемая часть роста. Все люди через это проходят. Через это прошел я.

- Ха, ну раз смерть для тебя – это просто переходный этап, почему же меня спасал? Не давал умереть? Я ведь тогда расцвету.

- Всему свое время, брат, - ухмыльнулся мальчик. – Сперва я хочу, чтоб ты понял меня. И сам принял необходимость избавиться от своей телесной оболочки. Но ты ведь и так собираешься домой? Вот и отлично. Там я и покажу тебе, как расцвела Таня и другие. Увидишь, как сильно они благодарят меня за помощь.

Михаил ничего не ответил. Он поднял с земли канистры и медленно пошел вверх по пустынной улице. Невольно в голову стали стучаться сомнения, но он, как мог, отгонял их. Чем бы не оправдывал свои дела зеленокожий мальчик, Михаил не собирался прощать ему содеянного.