Тропа до звёзд. Часть 1. Глава 14

Отношения между лоцманами и спецслужбами не задались с самого начала. Когда Абрахам Фишер волок на собственном, фигурально выражаясь, хребте порывающийся упасть в атмосферу Юпитера «Фархад», он и представить не мог, что буквально через пару месяцев окажется в застенках. Причём не один, а вместе со всеми «телепортерами» — как их тогда называла пресса, — которых удалось вычислить, изловить и удержать.

Участники инициативной группы «Veritas», бывшие сотрудники бывших силовых структур, на суде оправдывали свои действия заботой о будущем человечества. Они приводили достаточно разумные доводы: сила, которой обладали лоцманы, должна была быть изучена, познана, приструнена и поставлена под контроль. И сделано для этого оказалось немало.

Под содержание подопытных и проведение потребных исследований оказался оборудован уникальный научный комплекс — на Луне, в заброшенной гелиевой шахте, где-то на территории кратера Нансен. Каждый из «объектов» принудительно погрузили в полубессознательное состояние. Возле каждого постоянно находилось трое сменяющихся охранников, готовых в любой момент, если им хоть что-то покажется подозрительным, применить электрошок и экспресс-инъекторы с транквилизаторами. Посреди основного блока разместили даже экспериментальный на тот момент генератор искусственной гравитации — в надежде сбить наведение заключённым. И постоянно, непрерывно проводили разнообразнейшие эксперименты. Далёкие от понятия «гуманность».

Однако ни одна тайна не способна хранить себя вечно. В прессу просочились сначала слухи, а затем и достоверная информация об исчезновениях людей «со способностями». Кто-то слил данные о готовившейся операции, кого-то замучила совесть, и он решил во всём сознаться. Второй вариант, к слову, многим казался не слишком достоверным, но когда по планете прокатились массовые демонстрации с требованиями прекратить опыты на людях — обсуждать эту тему стало как-то недосуг.

Руководителем и идейным вдохновителем «Veritas» неожиданно для многих оказался тогдашний замглавы Четвёртого комитета, Рандольфо Сикарио. Именно он произнёс на слушании по делу «о похищении и пытках» пламенную речь, в которой упоминались святая вода и сера. То, что речь эту частично процитировал Анжело Оосава, замглавы нынешний, вызывало интересные аналогии.

Ещё более интересным фактом было то, что личный состав спецподразделения «Призрак», предназначенного для реализации тактики «hit’n’run», действительно набирался из членов Семей. Те из лоцманов, кого природа не наградила талантами выдающимися, пригодными для кораблевождения, но всё же достаточными для вполне определённых целей, проходили строгий отбор, а затем ещё более строгие, жёсткие, даже жестокие тренировки, совмещённые с муштрой и идеологической накачкой на предмет верности идеалам ООН. Многие не выдерживали и выбывали из программы, но те, кто оставались, оказывались способны на многое. Очень на многое.

Тем не менее, решение не привлекать «Призраков» к разведывательной миссии казалось вполне обоснованным. Кровь не водица: Саймон, несмотря на всю свою фронду и антагонизм с роднёй, до сих пор ловил себя на том, что частенько оценивал ситуацию с точки зрения «типичного Фишера». И легко было допустить, что даже после мощной дрессуры кто-то из спецназовцев оставался верен конкретно своей Семье, а не человечеству в целом.

Единственное, чего юный лоцман пока так и не осилил понять: каков мог выйти пускай даже теоретический профит с поддержки террористов у его сородичей? Казалось очевидным, что подрыв репутации грозит Профсоюзу весомыми проблемами. Кто захочет пользоваться услугами лоцманов, если те не способны предотвратить возможную катастрофу? При этом, естественно, мало кто задумается об иных факторах риска, свойственных космическому кораблю: подрыв реактора, попадание метеорита, перегрузка систем искусственной гравитации, сбой ИИ. Нет, кто-то, может, и вспомнит, но громче всего будут звучать иные голоса.

Вопрос, естественно, озвучили вслух. Анжело, к которому он и адресовался, только поморщился.

— Ничего конкретного сказать не могу, — развёл он руками под пристальным взглядом Саймона. — Предчувствия к делу не пришьёшь, но они есть. Вы же доверяете своему нюху на массу? Вот доверьтесь и моему l'appréhension. Не требую, прошу.

Разведчики, вызванные Оосавой, прибыли в течении суток. По отдельности, но видно было, что это сработавшаяся, слаженная команда. Их оказалось пятеро — плюс командир, невысокий темноволосый крепыш, похожий на борца-вольника (визуальное сходство с самим Анжело Саймон решил не комментировать). Отделение больше тянуло на звено: естественно, обычные армейские мерки не применялись к таким отрядам. Расположилась команда на одной из квартир, арендованных замглавы Четвёртого комитета для подобных нужд. Риск был велик, но так уж складывалась ситуация.

Когда по адресу, для секретности аккуратно выписанному карандашом на блокнотном листке, явился сам молодой лоцман, его встретили настороженными взглядами и молчанием. Впрочем, минут через пятнадцать Анжело разрядил обстановку, ворвавшись в помещение, словно банковский грабитель.

— Przepraszam, panowie… Тьфу, опять на язык прилипло, — пожаловался он. — В Первом комитете подозрительно высокая концентрация этнических поляков. Еле вырвался.

Присутствующие с выражениями понимания на лицах синхронно кивнули. Саймон, устроившийся на углу стола, перестал делать вид, что его не раздражает подозрительность спецгруппы. Оосава тем временем вывел в центр комнаты объёмную картинку.

— Вот что у нас есть. Карта системы, — мах рукой в сторону лоцмана, — приблизительное положение места высадки на глобусе планеты, — знак командиру разведчиков. Снова кивки и молчание. — По последним поступившим данным, «Группер» сел в горной долине, которая открывается в холмистую низменность. Неподалёку есть река, а в полутысяче километров — море. Только климат на Ильмаринене более чем прохладный, поэтому девяносто процентов суши покрыты снегом, а водоёмы льдом. Колония запустила терраформеры, но они просто не справились с нагрузками. И вам, — он обвёл широким жестом людей в комнате, — придётся подумать, где высаживаться и как добираться до цели.

Отделение переглядывалось. Лоцман зевнул, чтобы скрыть нервную ухмылку. Анжело по очереди присматривался к каждому. Наконец командир поднялся и ткнул пальцем в изображение.

— Детальной карты у нас нет, понятное дело, — голос у него оказался мягкий, тихий, без лишних эмоций. — Ну и если бы даже была — это горы, снег, ветер. Рельеф мог поменяться целиком. Кроме, разве что, крупных формаций. Поэтому, если уважаемый представитель Семей готов…

— Я не представляю Семьи, — перебил Саймон. — Я здесь сам по себе и работаю на уважаемого замглавы Четвёртого комитета. Лично.

Во взгляде разведчика что-то изменилось. Он склонил голову набок.

— Если вы готовы, то я бы предложил высадиться тут, — указанный участок увеличился, и стало видно скалистый отрог, прорезанный относительно невысоким перевалом. — Горы укроют нас от сканеров, а идти получается не сильно далеко. Кроме того, с перевала можно будет провести первичную оценку состояния корабля.

Сощурившись, Саймон прикинул дистанцию и задумчиво протянул:

— Ну-у-у… Я бы нас почуял.

— Через гору? — скепсис, казалось, можно было потрогать руками. Напомнив себе, что их задачей является сотрудничать, а не собачиться, лоцман повёл челюстью и уточнил:

— Если бы мы просто пришли с той стороны — вряд ли. Но мы планируем делать межсистемный переход. Это как если бы я вышел в соседнюю комнату и заорал. Звукоизоляция поглотит, но не до конца. А на месте их лоцманов я бы сидел и слушал. Круглосуточно.

Слушали и присутствующие. Оосава взялся за лацканы и нахмурил брови.

— Насколько я помню, вас называли лучшим в выпуске. Ваш отец… — и он замолчал. У Саймона дёрнулся уголок рта.

— Да, отец говорил верно. Мои результаты перекрывают рекорды последних трёх поколений. Вижу, к чему вы клоните: я на вашей стороне, и второго Фишера у террористов не завалялось. Но я бы перебдил.

Командир спецотряда покрутил карту, что-то посчитал в уме. Выражение лица оставалось спокойным и даже скорее довольным.

— Вот ещё одна подходящая точка. Но нам придётся сделать несколько лишних километров. Вы справитесь? Ветер. Снег. Горы.

Уловив подначку, Саймон тоже встал, подошёл, присмотрелся. Разведчики перестали буравить его пристальными взглядами, напряжение в комнате заметно спало. Анжело вытащил из портсигара свежую порцию отравы и выжидательно вертел её в пальцах.

— Да, — медленно произнёс лоцман, оценивая в уме расстояния, плотность породы и общий гравитационный фон. — Да, вот здесь я бы вряд ли засёк с «Группера». Списал бы на помехи. А справиться — постараюсь. Должен, значит, смогу.

Сомнение на лице старшего промелькнуло и тут же растаяло — как его и не было. Он протянул руку.

— Микко Джавад. На время операции — позывной «Фогель-зеро». Остальные, — он пересчитал подчинённых указательным пальцем, — по порядку «Фогель один-пять». Запоминайте, привыкайте.

— Я «Фогель-шесть»? — уточнил Саймон, улыбаясь. Ответил Оосава, закуривая и хитро щуря глаза:

— Нет, вы станете «Апостолом». Чтобы не запутаться. Ну и простите мне библейские ассоциации: Пётр Симон рыбачил…

— Ага. Фишер. Я понял, — улыбка лоцмана стала ещё шире. — Лихо вы меня.

— Я надеюсь, — вклинился Микко, — что по случаю вы и чудо сможете организовать. Так, всё, мы готовы к отработке.

Остальные разведчики кивнули в который уже раз. Саймон, получив добро от начальства, прикинул недлинный переход, сосредоточился… И комната опустела.

Ещё одной из заранее подготовленных площадок, находившихся в ведении Четвёртого комитета, оказался обширный полутёмный ангар, при должной изобретательности приспосабливаемый под самые разнообразные нужды. К тому моменту доверенные техники Анжело развернули там целый виртуальный полигон, на котором и предстояло тренироваться сводному отряду. По всей доступной площади стояли трипроекторы, эмиттеры силовых полей, малые гравизеркала. Веселье планировалось нешуточное.

И повеселиться пришлось на славу. За первые сутки Саймон упахался так, как никогда в жизни — пот пропитал термоподкладку лёгкой брони, которая по идее должна была отводить влагу от тела, а не накапливать. Впрочем, сдержанно-одобрительные взгляды команды и переход на «ты» под конец дня со стороны Джавада того стоили. На следующее утро проблемой стало даже встать с походной койки, разложенной там же в ангаре, но после первого получаса тренировок об этой проблеме вспоминалось с тёплым, нежным, уютным чувством.

Наконец Микко счёл, что отделение пришло в форму, а юный лоцман не будет обузой и даже способен приносить пользу. Анжело ещё раз пробежался по всем пунктам задачи:

— Вы должны обнаружить убедительные доказательства наличия на планете базы террористов. Убедительными считаются: вооружённый персонал, военная техника, признаки производства вооружения или боеприпасов, тренировочные лагеря и процедуры. Не рисковать. В огневой контакт не вступать. В случае невозможности избежать контакта — вести огонь наверняка, чтобы не успели поднять тревогу, — он вздохнул и тяжело, нехотя изрёк. — Разрешаю применение летальных средств.

Впервые Саймон видел ооновца в настолько мрачном расположении духа. Впрочем, оно и немудрено: после начала экспансии человечество старалось свести к минимуму любые внутренние вооружённые конфликты. Жизнь ценилась. Но при случае могла быть и переоценена.

В другом конце ангара ждал небольшой десантный бот — как раз на полноценное отделение; их семёрка уместилась без тесноты. В контроллер вложили программу «короткий спуск в турбулентной атмосфере»; пилот означал расширение круга посвящённых в задачу. Оосава в последний раз махнул всем рукой и вышел. Гермодверь закрылась.

Забортное давление упало — в ангаре откачали воздух. Лоцман прислушался к окружающему миру. Всё оставалось на местах: звёзды плыли по своим орбитам, планеты — по своим. Корабли появлялись и исчезали, люди на них и в колодце пили, ели, шутили, спали. Глубоко вдохнув и стиснув зубы, чтобы те не выдали его дрожи, Саймон примерился, настроился — и шагнул.