Кипрские Приключения Часть 3

Утро опять жаркое и солнечное. Море всё так же заманчиво переливается серебром и голубизной, а удивительно чистый песок - жёлтый нежный и мягкий. Мы все, даже тётя Лиза, скидываем обувь и усаживаемся на пляже. Я пропускаю тёплый песок сквозь пальцы. Для меня он даже горячий, но для местных - погода не пляжная, слишком холодно. Вокруг почти пусто, в море никто не купается. Что Сашку, конечно, не останавливает.

- Я пошёл! - его голубые глаза блестят и переливаются, как будто отражая море.

- Может вода холодная? И где ты переоденешься-то? - я оглядываю пустой пляж, на котором отсутствуют кабинки.

- Какие проблемы! - Сашка скидывает джинсы и рубашку, и оказывается в плавках. Заранее подумал всё-таки! Он идёт к морю, и я замечаю что фигура у него треугольником - широкие плечи, тонкая талия - и ноги ничего, не кривые. Видно, Абрам тоже всё замечает.

- Смотри, но не трогай! - он трясёт пальцем у меня под носом.

- А что тут трогать, у него жена! - я не хочу, чтобы он ввязывался в мои дела, он мне не папа.

- Лиля, он - не для тебя, понимаешь, что говорю? Ты меня слушай! Вот приезжай в Баку, мы тебе такого жениха найдём - нашего, еврея, из достойной семьи! - и он прикладывает к губам пальцы, тёмные и потрескавшиеся.

Я смеюсь, потому что в Баку за женихом ехать не собираюсь. Сашка возвращается мокрый, ужасно довольный и отряхивается разбрасывая повсюду брызги - вода совсем не холодная и приятно солёная.

- Лиль, в воду со мной пойдёшь?

Я качаю головой - мне очень хочется с ним поплавать, но я-то о купальнике не подумала.

Вечером, когда спадает дневная жара, мы все вместе выходим прогуляться на променад - дорожку которая идёт между пляжем и городом. Народу тут полно, горят разноцветные фонарики и из открытых в сторону моря окон звучит музыка. Ресторан за рестораном забиты хорошо одетыми довольными людьми, которые ужинают и пьют вино, любуясь на закат. Заходящее солнце кажется белым на фоне красно-оранжевого, быстро темнеющего неба, и по воде от него к нам бежит жёлтая дорожка. Люди в ресторанах громко разговаривают и весело смеются. Я будто подглядываю снаружи, из темноты, в освещённые окна, завидуя чей-то чужой жизни - свободной и беззаботной.

- Терпеть не могу чувствовать себя нищей. Когда я заработаю много денег то вернусь сюда, на Кипр. Я пойду в самый дорогой ресторан и закажу самое дорогое блюдо! - я это не просто так говорю, я обещаю себе это будущее.

- Ну и что? - Сашкин вопрос застаёт меня врасплох.

- Как, что? Разве плохо иметь много денег? Доказать всем, чего ты стоишь?

- И что и кому ты докажешь, сидя в дорогом ресторане?

- Не знаю, докажу, что могу, что добилась! - ну как он не понимает, что деньги дают свободу?

- Ну, тебе виднее. Я уверен, что ты добьёшься того, чего хочешь. И желаю тебе, чтобы это было действительно то, что ты хочешь.

Странный он какой-то. Если я этого хочу, как же это может быть не тем, чего я хочу? Запутал меня, философ, блин, Джамбулский.

Возвращаемся домой уже поздно. В нагревшейся за жаркий день комнате душно, и мне никак не заснуть. Я выхожу через стеклянные двери в сад, в котором тихо и гораздо прохладнее. Хотя мой забитый постоянным питерским насморком нос мало что чувствует, я всё-таки вдыхаю какой-то знакомый запах.

- Чуешь? - я вздрагиваю от звука Сашкиного голоса. Как это я его не заметила - в саду довольно светло от луны.

- Что-то знакомое, но у меня с запахами вообще-то плохо.

- Это лимоном пахнет. В соседнем саду лимонное дерево днём видел, так на нём несколько лимонов уже созрели, жёлтенькие. Хочешь свеженький лимон?

- Ну, - я не решительно останавливаюсь.

И тут Сашка ловко, как кошка, перемахивает через высокий кирпичный забор отделяющий наш сад от того, с лимонами, и исчезает, оставляя меня стоять с открытым ртом. Раздаётся собачий лай, и он переваливается обратно, уже не так грациозно, скорее падает, как мешок с картошкой.

- Что случилось?

- Там собака, чуть за ногу меня не тяпнула, зато вот! - у него на ладони лежит среднего размера золотистый лимон, всё ещё с зелёным хвостиком.

- Ты что, с ума сошёл? Из-за лимона мог ноги лишиться, или ещё пристрелят тут!

- Ты ж сказала, что хочешь лимон!

- Тоже мне, рыцарь с прекрасной дамой! Я терпеть не могу лимоны, они кислые!

И мы заливаемся хохотом. Сашке очень идет, когда он смеётся - у него на щеках играют ямочки.

- Раз уж достал, получите-распишитесь, - он вкладывает лимон в мою ладонь. И держит, не отпускает. И смотрит мне в глаза.

Черт, что со мной происходит? Аж замерло всё в груди. Он же меня сейчас поцелует! Он же женат! Но я не отдёргиваю руку и мы незаметно подвигаемся ближе к друг к другу. Я поднимаю лицо для поцелуя, губы сами собой приоткрываются и я перестаю дышать.

- Лиля, ты где? - сонным голосом спрашивает Лена. Она зажгла свет и её тёмный силуэт вырисовывается на фоне освещённого окна.

Наваждение исчезает, я испуганно отскакиваю. Только в руке у меня остаётся восхитительно пахнущий влажный пупырчатый лимон.

***

Паром в Хайфу мне кажется огромным, целый плавающий городок. Ряды кабин с круглыми окнами - это не для нас. Мы лезем по цепи узких лестниц вверх и вверх, почти на самую палубу. Сашка доносит наши с Леной чемоданы до места, и возвращается за чемоданом тёти Лизы. У бакинцев столько чемоданов и тюков, что они еле управляются с ними. Наши места - в рядах самолётных кресел, прикрытых от плохой погоды деревянным навесом и хлипкими фанерными стенками. На открытой палубе сидят студенты из Америки и Европы, которые едут в Израиль искать работу. Они сбиваются в группы, курят травку и играют на гитаре.

Идём осматривать паром, на котором, кажется, есть всё: от ресторанов до казино. Тётя Лиза не выдерживает:

- У меня есть деньги, я хочу есть, давайте я что-нибудь куплю! - ей неудобно тратиться, когда все вокруг так экономят.

- Ну, если вам так уж хочется! - мы великодушно соглашаемся, чтобы нас угостили.

Она покупает тарелку спагетти и несколько гамбургеров, которыми делится со всеми. После ужина, они с Леной устраиваются поудобнее в креслах, накрываются куртками и пытаются заснуть.

Мы с Сашкой стоим на корме, на продуваемой ветром открытой палубе, и смотрим в воду. Она темнеет далеко внизу и по ней расходится белая бахрома пены от движения парома. Разговаривать не о чем: завтра мы высадимся в Хайфе, его встретит жена, меня - приятель, и мы разойдёмся навсегда в наши не пересекающиеся миры. Американец за нашими спинами играет на гитаре и монотонно поёт: “Let it be”.

«Будь как будет». Правда, живём только раз! Нас бросает друг к другу и мы начинаем бешено целоваться. Не оглядываясь, не думая ни о чём. Что было вчера - не существует, что будет завтра - не важно. Мы зависаем между огромным чёрным звёздным небом над нами и огромным чёрным морем внизу. Останавливаемся, молча стоим в обнимку. Потом опять целуемся. Уже под утро, так и засыпаем на палубе, прижавшись, в обнимку.

Утром паром причаливает к берегу в Хайфе и медленно разгружается. Наша маленькая группа толпится вместе. Мы обмениваемся телефонами и обещаем звонить и даже встретиться когда-нибудь. Я стараюсь не смотреть в Сашкину сторону, а он ведёт себя так, будто прошедшей ночи и не было. Зал забит встречающими с волнением выбирающими из текущей с парома толпы своих друзей и родных.

- Ну, жену видишь? - теребит Сашку Абрам, - или она не существует? Если сейчас денег девушкам не отдашь, мы у тебя паспорт заберём, потом без него никуда не сунешься!

- Да отстань от меня, всё я отдам! И без тебя и дружков твоих! - и Сашка вглядывается в толпу.

У меня внутри всё переворачивается: неужели он нас обманул? Неужели я дурочка такая? Лена тоже нервничает - деньги большие.

Вдруг Сашка начинает радостно махать рукой, и ему отвечают из толпы. Он протискивается к воздушной девушке с фарфоровым личиком и тёмными глазами и волосами. Ну прямо видение. Гений чистой красоты. Она обвивает его шею руками, он подхватывает её за талию и целует. У меня кружится голова, и к горлу подступает предательский комок. Сашка что-то говорит стоящему рядом с девушкой плотному темноволосому парню и они подходят обратно к нам. Его друг вальяжным жестом вытаскивает из кармана набитый деньгами бумажник и протягивает мне и Лене по новенькой пятидесятидолларовой бумажке. Лена переводит дух, а мне как-то уже всё равно. Сашка прощается с Леной и остальными, легко целует меня в щёку, берет свою фею за руку, и они исчезают за дверями.

Меня находит Борька, чмокает, обнимает и подхватывает чемодан.

- Приезжай к нам в Баку, дорогая, встретим как родную! - Абрам аж прослезился. Я обнимаю Лену и тётю Лизу, а Борька смотрит на все эти нежности открыв рот.

- Что они все тебя так?

- Да как-то срослись уже за три дня, прямо как семья, - улыбаюсь я, и мы тоже уходим в шум и пыль Хайфы.

***

В следующее восьмое марта я крашусь на кухне готовясь к вечернему свиданию. Звонит телефон и папа недоуменно зовёт из коридора:

- Лиля, это тебя... из Казахстана?

Кто может мне звонить из Казахстана?

- Лиль, привет, поздравляю тебя с восьмым марта! Желаю добиться того, чего ты хочешь! - в трубке поскрипывает и шипит, но Сашкин голос всё такой же весёлый и беззаботный. - Как съездила?

От звука его голоса меня опять обволакивает нежный тёплый солоноватый на вкус морской воздух, над головой раскрывается бесконечно чёрное, усыпанное искорками звёзд небо, а где-то далеко мягко покачивается бескрайняя тёмная вода. И веет лимонным ароматом.

- Хорошо, у подруги на свадьбе погуляла. А ты? Деньги-то забрал?

- Забрал, как мешок отдал, так он и лежал нетронутый, меня ждал.

- Ты вернулся в Казахстан? А как же с женой?

- Да не сложилось как-то. Видать друг мой ей больше подошёл.

- Дура она!

- Я тоже так думаю! Приезжай в Джамбул, у нас красиво!

- Хорошо, спасибо!

Мы прощаемся и я точно знаю, что никогда не поеду в Джамбул.

- Кто звонил? - спрашивает папа.

- Так, парень один, по дороге в Израиль на Кипре познакомились.

К горлу подкатывает комок как тогда, в Хайфе, и вот-вот побежит тушь. Я захожу в ванную, как можно спокойнее закрываю за собой дверь и широко открываю рот в беззвучных всхлипываниях.

***

- Вам показать десертное меню?

Голос официанта возвращает меня в настоящее.

- Нет, спасибо, счёт, пожалуйста.

Над морем уже совсем стемнело, и толпа на променаде поредела. Вино всё выпито. Пора платить по счёту и идти спать. Вот я и вернулась на Кипр, сижу в дорогом ресторане и трачу на один ужин столько, сколько когда-то истратила на всю дорогу до Хайфы. Я доказала, что могу, и добилась того, чего хотела. Но мне вдруг хочется не задумываясь отдать всё это чтобы заглянуть в голубые, как небо, невинно бесшабашные глаза.