Из сырой земли

В избушке на курьих ножках сгущалось нехорошее молчание. С тех пор как Яблочко-на-блюдечке самовольно подключилось к вайфаю, Яга и Кощей без сна и отдыха гуглили себя. Сначала смеялись. Потом посмотрели, как обстоят дела у заморской нечистой силы, и погрустнели.

— Да что ж такое! — не выдержал Кощей. — Как про них, так сплошь лепота: Дикая Охота, костры на Самайн, пляски на холмах! Помнят, любят, уважают. А как про нас, так либо анекдоты похабные, либо сказочки для детишек.

— Есть и не для детишек, — Яга провела пальцем по блюдечку, открыв сайт с историями в картинках.

Кощей скривился.

— Вот этот женоподобный красавчик на каблуках — это я, что ли? На ложе с Иван-царевичем?!

— Ну, с таким царевичем и я бы не удержалась.

— Нет, за такое мстить надо! — Кощей вскочил, принялся расхаживать из угла в угол. Половицы скрипели под тяжёлыми шагами.

— Да как ты отомстишь, если нашими именами даже младенцев не напугаешь.

— Имена... — повторил Кощей. Остановился у единственного окошка, наблюдая, как ветерки гоняют по поляне стайки рыжих листьев. — Имена и сменить можно. Или вовсе от них отказаться.

— Ты что задумал?! — всполошилась Яга. — Тысячи лет поименованные живём, срослись уже, свыклись. Проще кожу содрать!

— И сдеру, если надо, — его глаза заледенели. — Ты со мной?

— А хозяйство на кого бросить?

— Да какое у тебя хозяйство? Сама посмотри, что осталось-то?!

Яга огляделась. Действительно, что? Заросшие паутиной углы, рассохшаяся ступа, облезлая метла, печка с намалёванной углём рожей, бочка с засоленными мухоморами... Неказисто и нелепо. Да в кого её превратили?! Её, хозяйку жизни и смерти, хранительницу моста через огненную реку! В полоумную каргу? В беззубую бабульку в цветастом платочке?!

— Я с тобой.

Они вышли на поляну. Испуганные ветерки унеслись прочь. Кощей и Яга разом вскинули руки к небу, запели без слов. Завыл ветер, налетели тёмные тучи.

— Из сырой земли вышли, в сыру-землю уйдём, — речитативом заговорила Яга.

— И заново вернёмся! — подхватил Кощей.

Хлынул ливень. Кинжальными струями ободрал до костей, раздробил в прах, вбил в сырую землю. И не стало больше Яги и Кощея. Слились в единое, чему нет имени, понеслись по подземным жилам — туда, где шумит и мелькает суетливыми огнями ближайший город.

Люди кляли непогоду, раскрывали зонты, перепрыгивали лужи. В тёплых квартирах просыпались кошки, метались с мяуканьем, залезали на шкафы и шторы. Их бездомные сородичи забирались на деревья, не обращая внимания на дождь. Смотрели, ждали. ЭТО идёт не по их души, но лучше держаться подальше.

На газонах, в опавшей листве трескались каштаны, раскрывали шипастые веки, следили за прохожими круглыми глазами без зрачков. Скребли когтями по асфальту кленовые листья, сбивались в стаи. Шевелились корни деревьев, с натугой взламывали асфальт и бетон. Сквозь трещины, сквозь решётки подвальных окон и дождевых колодцев поднималась в обречённый город древняя безымянная хтонь.