По лезвию ножа стекает…

- Ты даже не представляешь, какое это восхитительно-опьяняющее чувство, когда лежишь в луже собственной теплой крови и каждой клеточкой ощущаешь, как постепенно вместе с кровью из тебя вытекает жизнь…

Он закрыл глаза, как будто вспоминая и переживая все заново.

***

Ксю, еще совсем молодая, симпатичная блондинка, шла совершенно потерянная. И было от чего - полный и внезапный крах в личной жизни. Банальная измена. Не ожидала от мужа такой подлости. В их квартиру притащить любовницу! До сих пор в ушах голос:

- Ксенечка, это не то, что ты подумала, это моя коллега, мы отчет составляем…

- Голые, в нашей кровати? Ничего не хочу слышать, это так омерзительно! Я пойду часик погуляю, а когда приду, чтобы вас здесь и духу не было…

Гуляла уже больше часа, но не могла успокоиться, и боль в сердце не оставляла. Вот сейчас будет мост и можно в принципе все проблемы решить разом… Но, нет, она не сделает ему такого подарка. Еще чего, у нее дочь, радость и надежда! Мысли о дочери придавали дополнительные силы и уверенность в себе…

***

Майский день подходил к концу, смеркалось, стало зябко. Ксения уже более бодрым шагом шла по безлюдному мосту и на самой его вершине чуть не наткнулась на человека, который сидел прямо на тротуаре, уткнувшись лицом в свои колени.

- Извините, но вы выбрали не самое лучшее место для отдыха…

Мужчина не ответил. Она пошла дальше, потом оглянулась. Незнакомец сидел в той же позе. Подумала, а вдруг ему нужна помощь. Решила вернуться:

- Вам плохо? Может скорую помощь вызвать?

Он поднял голову, это был молодой человек, худощавый, с длинными темными волосами.

- Да, плохо, очень плохо, мне нужна помощь, но скорую вызывать не надо…

- Что я могу для вас сделать?

- Вы можете со мной немного поговорить?

- Ну, если только минут десять. И не здесь, а хотя бы на остановке, на скамейке…

- Хорошо, пойдемте.

В руках у него была увесистая папка для бумаг. На скамейке действительно было уютнее и не так холодно.

- Ну и что стряслось, не зря же вы в такой час оказались на мосту? Чего еще удумали?

Несчастная любовь?

- Хуже… Представляете, меня никто не понимает! Я пишу стихи, - он красноречиво кивнул на папку, - но все говорят, что это полная хрень, чистой воды графомания…

- А почитайте что-нибудь…

- Вы любите стихи?

- Да, я люблю хорошие стихи, скажу больше – я тоже пишу!

- Неужели? Тогда мне вас послал Бог…

- Ну зачем так громко. Давайте уже, читайте!

Молодой человек открыл папку, достал несколько листков и начал читать монотонным голосом. Ксения пыталась вслушаться, но ничего не могла разобрать.

- Дайте, лучше я сама…

Забрала листки и стала внимательно читать. Он напряженно ждал вердикта.

- Ну что сказать, мысль есть, но стихами это трудно назвать. Тут надо работать и работать…

- Вот и вы туда же. Зря увели меня с моста.

- Но я же не сказала, что все плохо, да и прочитала всего-ничего. Можно что-то подправить...

- А вы поможете?

- Попробую, только у меня не очень много свободного времени. И условие: обещайте, что до нашей следующей встречи не станете пытаться опять прийти на мост?

- Обещаю! Может сейчас ко мне пойдем, я здесь рядом живу?

- Нет, сейчас не могу, уже поздно и у меня – дела!

- А завтра?

- Не знаю, дайте свой телефон, я позвоню, и все решим. Меня зовут Ксения, а вас?

- Григорий, можно просто Гриня…

***

Они встречались уже несколько месяцев. Гриня привязывался к новой подружке все сильнее и сильнее. Часто незаметно разглядывал ее и не мог наглядеться. Ксению нельзя было назвать писаной красавицей, но какой-то необъяснимый магнетизм, несомненный шарм, редкое очарование и острый ум, притягивали, приковывали внимание, вызывали восхищение и искренний восторг. Серебряные волосы, не седые, не белые, а именно, серебряные, очень гармонировали с серыми, и как это банально не звучит, бездонными глазами, еще больше подчеркивали необычность и загадочность ее образа…

Главное, что их связывало, это были стихи. Иногда Ксю оставалась ночевать у новоявленного поклонника, но, чувствовалось, что это не очень ее вдохновляет, казалось, она лишь великодушно позволяет себя любить и потрясаться собой. Он в глубине души понимал это, но надеялся, что со временем все образуется, да и за то, что уже есть был искренне благодарен и ей, и Богу…

Обычно она располагалась в кресле за журнальным столиком с сигаретой и чашечкой кофе, заботливо приготовленной Гриней, и что-то набирала в записной книжке смартфона. Сам же хозяин сидел за компьютером и вымучивал свой очередной стишок…

Молодые люди обыкновенно молча занимались своими делами, лишь изредка перекидывались короткими фразами. Чаще Гриня задавал глубокомысленные вопросы по стихосложению или просил оценить только, что родившийся образ…

***

- Гриня, все хочу спросить, а почему такое, без обид, архаичное имя – Григорий?

- Все просто, мои родители очень любят русскую литературу, а их любимый роман – Тихий Дон, вот и назвали в честь главного героя, еще и напутствие дали, чтобы я непременно нашел свою Аксинью.

- Но вроде у них там в романе не все благополучно сложилось, даже трагически, да и сам роман жутко кровавый: русский на русского, брат на брата, кровь за кровь?!

- Ну это уже другой вопрос, любовь-то была, да еще какая, и только смерть их разлучила, и я так хочу…

- И где собираешься искать свою Аксинью?

- Уже нашел, Ксения, та же Аксинья, так что я выполнил родительский наказ: ты моя Муза, Любовь, Солнце, Золотая рыбка, которой я сам готов служить…

- Ох, уж эти мне романтики, а ты меня спросил, согласна ли я на эту роль?

- Но ты не можешь запретить тебя любить, называть Музой!

- Не могу, пожалуйста, люби, называй, мне не жалко.

- Неужели я тебе совсем безразличен?

- Мы знакомы без году неделю, еще рано говорить о чувствах. Поживем – увидим…

***

- Ну, Гриня, показывай, что ты там накропал?

- Ксенечка, вот только это…

- Так, так… Чушь полная! Никуда не годится! Я же говорила, что в стихах главное не склад и лад, а образы, мысль…

- Я старался…

- Значит, мало старался!

- Ксенечка, не сердись. Сегодня не получилось, может завтра получится…

- Сомневаюсь. Мне кажется, что поэзия, это вообще не твое. Займись чем-нибудь другим. Попробуй писать прозу, она у тебя лучше получается…

Она посмотрела на развешанные по стенам недурные пейзажи.

- Или займись живописью на худой конец…

Гриня нервно сжал кулаки:

- И ты как все, зачем только тогда с моста забрала? Я бы сейчас не мучился…

- Хватит уже капризничать и шантажировать меня! Как ребенок, может еще по полу покатаешься, посучишь ножками? Хочешь писать стихи, пиши, но только работать надо больше, гораздо больше, и читать хорошие стихи хороших поэтов… Что молчишь, обиделся?

- Ну, что ты, Ксенечка, я на тебя никогда не обижаюсь. Смешно на Солнце обижаться…

- Подхалим! Ну давай, подправим твой новый стих.

- Ксенечка, я понял все твои замечания, попробую сам подкорректировать. Не хочу, чтобы ты слишком уж тщательно правила, ведь это будет тогда твой стих.

- Это будет просто редактура!

- Читал твои стихи и обалдел, насколько красиво, образно, душевно! Нет, я никогда не смогу так писать! Ты настоящий Поэт!

Ксения усмехнулась:

- Вот и учись, пока я живая… И, прошу, поменьше пафоса, я это не люблю …

***

- Гриня, прекрати ножичком играть, что за манеры, это не прилично, да и не безопасно!

- Ксенечка, это не ножичек, это - золотой скальпель! Между прочим, подарок родителей. Они мечтали, что я стану великим хирургом, вот для стимула и преподнесли презент. К сожалению, не помогло, я ушел из большой хирургии, - он криво улыбнулся, - но скальпель в деле все-таки уже был…

- Ты что оперировал?

- Да, в каком-то смысле…

- Ну, не хочешь рассказывать – не рассказывай.

Ксения поджала губы и демонстративно отвернулась.

- Дорогая, не обижайся - неприятная для меня история… Ну, ладно, расскажу, тебе можно. Это было два года назад. У меня случился очередной творческий кризис, как назло он совпал с неудачным романом. Я познакомился с девушкой, она была очень красивая, но глупая и не в меру избалованная. Но я это не сразу понял. Через нескольких дней знакомства, когда дело дошло до интима, я так разволновался, что у меня произошла осечка. А она, вместо того, чтобы как-то поддержать, успокоить, начала издеваться, смеяться надо мной. Потом, отвернулась к стенке и уснула, как ни в чем не бывало. А я не мог спать, это впервые со мной произошло, думал, все, жизнь потеряла смысл. Как после этого жить? Ночь казалась бесконечной. Рядом безмятежно спала любимая женщина, которую я не смог сделать счастливой… Уже к утру, так и не уснув, решил прекратить бессмысленное трепыхание. Достал скальпель и стал резать вены. Я вздыхал, стонал, надеясь, что она проснется и остановит меня… В принципе, так и получилось. Она проснулась по нужде, смотрит, я лежу без памяти в луже крови. Стала орать, перебудила соседей. Они и вызвали скорую. В больнице сказали, еще бы полчаса, и все - потеря крови несовместимая с жизнью. Вот так, из-за этой бабы я чуть не умер, и она по большому счету меня и спасла. А вот это осталось на память…

Он показал запястья в шрамах. Ксения покачала головой:

- Тяжелый случай. Так ты оказывается хронический суицидник. Уже две попытки. Или еще были?

- Какие две, на мосту не в счет, я же не прыгнул. Нет, больше не было, мысли были, но самих действий не было…

- А как та девушка? Кстати, как ее звали?

- Анжела, она сразу после того случая исчезла, а что?

- Да, так… А ты знаешь, что настоящие суицидники не успокаиваются, пока не доводят дело до логического конца? Так что бросай эти глупые мысли. Думай о хорошем, о стихах, обо мне…

- Я только о тебе и думаю…

- Вот и молодец! Но, может быть, от греха спрячешь скальпель куда-нибудь подальше?

- Все ножи не выкинуть,
Все веревки - не спрятать,
Рельсы – не разобрать,
Реки - не высушить,
И мосты – не сжечь!

- Твое?

- Да, только что, экспромт!

- Ну, вот, можешь ведь, когда захочешь!

Молодые люди засмеялись, Гриня неловко обнял и поцеловал Ксению…

***

- Ксенечка, а я новый стих сочинил! Тебе должно понравиться!

Гриня взял лист и начал монотонно читать, правой рукой привычно поигрывая скальпелем, отбрасывающим зловещие блики от светильника.

- Остановись, положи скальпель, я так не могу слушать…

- Хорошо, милая!

И вновь начал заунывную декламацию:

По лезвию ножа стекает грусть

Уже давно я пьян тобой,
В тот май на миг вернуться мне бы,
Я вижу голубиный бой
Вот так и мы врывались в небо…

По лезвию стекает грусть
В фужер, не смешиваясь с бытом,
Коктейль слегка горчит, и пусть,
Видением полузабытым…

Любовь я выпью всю до дна,
Лимон разлук исправит горечь,
И смотрит полная Луна,
Как спичка гаснет в болях корчась…

Лимон цепляется за край,
Не сохранить нам с ним баланса,
Мы так с тобой стремились в рай,
Огонь, жаль, не оставил шансов…

По лезвию стекает кровь…

- Не все поняла, дай, сама почитаю…

Девушка сосредоточенно уткнулась в текст, а Гриня внимательно следил за ее лицом. Сначала оно было непроницаемым, потом напряглось, морщинки на лбу стали резче, губы плотно сжались… Она тяжело вздохнула:

- Жуть, в топку, пафосная чушь! «Лимон разлук» - застрелиться можно! Какой баланс можно сохранить с лимоном? Кислотно-щелочной?

- Ксенечка, ты перестала меня понимать. Имеется в виду: лимон исправит горечь разлук… Баланс с лимоном, в смысле лимон сохраняет баланс на краю стакана, а герой - на краю жизни…

- Ну, не знаю, читается именно: «лимон разлук». «Не сохранить нам с ним баланса» – понимается, как общий баланс. Кошмарные инверсии! Горечь – корчась – это вообще не рифма! И причем здесь Луна? Как грусть может смешиваться с бытом?

Гриня сник и молча смотрел в одну точку. Потом встрепенулся и поникшим голосом спросил:

- Что, совсем не годится?

Ксения уже пожалела, что очень резко высказалась и решила слегка подсластить пилюлю:

- Ну, не совсем… Понравилась строчка: «Лимон цепляется за край».

- И все?

- На первый взгляд – все…

- Ксенечка, мне кажется мы разговариваем о разных стихах. Я пытался как-то образно представить свои переживания…

- Понимаю. Но нужно это делать более четко и более логично, чтобы не было никаких разночтений… Гриня, только не обижайся. Есть такое понятие как поэтическое чутье, оно сродни музыкальному слуху. Ему нельзя научиться, сколько не старайся, с ним можно только родиться. Вот если у человека нет музыкального слуха, сколько он не будет силиться, слух не появится…

- Ты хочешь сказать, что у меня нет этого поэтического чутья?

- Может быть и есть, но где-то уж совсем глубоко, в зачаточном состоянии… По крайней мере, я его пока не вижу. Говорила, стихи – не твое… Да, еще хотела спросить, речь в стихе шла вроде бы о грусти, а вдруг в финале появляется кровь, это к чему?

- В финале всегда появляется кровь…

***

- Гриня, а я тебя сегодня видела с симпатичной девочкой…

- Это моя новая знакомая, она мне очень нравится!

- И как ее зовут?

- Оксана…

- Ну и отлично! Практически – Аксинья!

- Ты меня совсем не ревнуешь?

- А почему я тебя должна ревновать?

Гриня даже опешил.

- Но у нас вроде бы любовь… Нет?

- Я как раз об этом и хотела поговорить. Думаю, нам надо расстаться… К счастью, ты познакомился с хорошей девушкой, и можно с чистой совестью тебя ей передать. А я возвращаюсь к своему мужу, отцу моей дочери. Она его очень любит…

- А ты?

- И я люблю. Он попросил прощения, и я простила. Ты не представляешь, какой кайф прощать заблудшую душу! Дочка так похожа на отца, особенно глаза. И это настоящая пытка, каждый день видеть его отражение…

- А как же я? Нам же было так хорошо…

- Извини, я тоже думала, что смогу тебя полюбить, но это было скорее желание отомстить мужу, ударить его же оружием. И еще хотелось тебя отвести от рокового шага. Мне казалось, что смогу тебе помочь…

- Ксенечка, ты мне очень помогла! Чувствую, я очень вырос за время общения с тобой. У меня открылись глаза на поэзию и на мое место в ней… Ты стала для меня, как тот Пигмалион! Моя Муза и мой Ангел-хранитель одном флаконе! Я тебя люблю, как еще никого не любил, и жизни не представляю без тебя!

- Опять столько пафоса! Гринечка, я тоже тебя люблю… как друга. Ничего, с глаз долой, из сердца – вон! Оксаночку еще сильнее полюбишь!

- Никого я уже так не полюблю… Уверен, наша встреча не случайна! Не бросай меня, пожалуйста!

- Гриня, пойми, я тоже человек, у меня тоже могут быть свои интересы. Ты ведь даже ни разу не поинтересовался, чем я живу, чего хочу, о чем мечтаю… Я тебе нужна, чтобы быть тебе поэтической нянькой. Но все, что могла, я для тебя сделала, теперь хочу жить своей жизнью, своими интересами, своей семьей…

- Ксенечка, ты права, я виноват, но я исправлюсь!

- Нет, я уже все решила и сегодня ухожу от тебя окончательно и бесповоротно…

- Но может останешься, хоть последнюю ночь проведем вместе?

- Нет, нет, все, у тебя есть Оксана, вот теперь с ней и проводи ночи…

- И мы больше не увидимся?

- Почему? Останемся друзьями, я всегда готова тебе помочь, если понадобится. А сейчас мне пора. Не думай обо мне плохо, мой милый друг…

***

- Алло, Ксенечка, привет!

- Привет, Гриня!

- Как дела?

- Спасибо, хорошо! Надеюсь у тебя тоже все в порядке? Как Оксана поживает?

- Про Оксану ничего не знаю… А мои дела, лучше не спрашивай. Но я держусь изо всех сил! Вот собрался выпустить сборник стихов, как говорится, надгробие для графомана…

- Зачем так мрачно! Рада за тебя, хорошее дело!

- Вот поэтому и звоню. Поможешь с отбором стихов в сборник? Для меня-то они все шедевры…

- Скинь подборку мне на электронную почту, посмотрю.

- Ксенечка, я бы хотел вместе с тобой посмотреть…

- Ну, не знаю, сейчас я в полном цейтноте.

- Пожалуйста, хотя бы на полчаса забеги…

- Ну, хорошо, хорошо, сегодня зайду, но только на полчаса!

***

- Ксенечка, привет! Заждался, проходи, дорогая!

- Привет! Давай ближе к делу…

- Успеем, присядь на минутку, мы так давно не виделись. Попрощались как-то не по-людски. Давай, хоть, чисто символически…

Гриня широким жестом пригласил гостью к накрытому столу. Стояла бутылка красного вина, легкие закуски, ваза с фруктами.

- Чуть-чуть перекуси, пара бутербродов не повредит, тем более ты с работы, наверняка, голодная…

- Ну, если пару бутербродов, но пить не буду, только чай, лучше зеленый…

- Помню, помню… Вот, капельку, чисто символически. Сколько месяцев мы уже знакомы! И, вообще, после встречи с тобой моя жизнь разделилась надвое: на до, и после…

- Гриня, не начинай! Уже все обсудили. Что за вино такое, голова раскалывается? Сейчас, минуту посижу и начнем смотреть стихи…

***

Ксения открыла глаза, осмотрелась, потом снова зажмурилась, словно хотела прогнать навязчивое видение. Хотела потереть глаза, но не смогла даже двинуть рукой. Посмотрела и обомлела. На руках были наручники, прикрепленные к батарее парового отопления. Сначала от возмущения потеряла дар речи, потом крикнула, стараясь придать голосу наибольшую грозность:

- Эй, кто там, что, за шуточки! Сейчас же освободите меня, или я звоню в полицию!

А в ответ – тишина. Еще раз крикнула, и еще… Наконец-то послышались шаги и в комнату вошел, слегка пошатываясь, Гриня:

- Милая, что ты так шумишь? Все равно никто не услышит…

- Гриня, ты пьян? Освободи меня сейчас же!

- А то что?

- Меня ждут, мне надо идти…

- А ты знаешь который час? Двенадцать часов дня!

- Подлец, ты чем меня опоил? Мне надо позвонить, там муж и дочка переживают…

- Пусть переживают. Ты у меня в гостях и теперь уже навсегда!

- Ну, ты и сволочь! Я думала, человек, а ты – самое настоящее дерьмо! К тому же – неблагодарное!

- Вот я тебя и пригласил, чтобы поблагодарить за все…

Он натужно захихикал противным скрипучим голосом.

- Хорошо, поблагодарил, теперь отпусти и расстанемся приятелями…

- А раньше говорила: друзьями!

- Но после всего этого – она кивнула на наручники, - тебя трудно назвать другом…

***

- Ты меня убьешь?

- Я бы назвал это по-другому – просто возьму тебя с собой…

- Куда?

- Ты не захотела быть со мной на земле, теперь будешь со мной на небе. Я не могу уже без тебя, а ты никак не можешь этого понять, сама принуждаешь к крайним мерам. Сказала, что третья моя попытка будет успешной! Вот сегодня и проверим. В обеих предыдущих – меня спасали женщины, и я это учел, поэтому тебя и нейтрализовал. И ты не сможешь мне помешать!

- Одумайся, все у тебя налаживается. Познакомился с хорошей девушкой, и стихи стали уже получаться…

- А кто мне всегда говорил, что стихи – это не мое?

- Мало ли что говорила, я не бог, могу ошибаться…

- Ты мой бог, ты не можешь ошибаться!

***

Ксения к утру задремала, но проснулась от того, что Гриня отцепил ее от батареи, снял наручники. Потом руки и ноги крепко связал веревкой и положил лицом на пол. Разрезал ножницами одежду сзади и оголил всю спину до пояса.

- Ты что творишь, садист, извращенец?

- Ксенечка, ты мне мешаешь и отвлекаешь…

Оторвал кусок широкого скотча и заклеил ей рот. Достал свой скальпель и провел пробную линию по спине. Ксения резко дернулась. Ее лицо исказила гримаса боли и ужаса.

- Что, больно? А мне не было больно, когда ты меня приручила, а потом коварно бросила? Почувствуй это, извини за грубость, на своей шкуре… Я вырежу у тебя на спине одну фразу, не знаю, сможешь ли ее когда-нибудь прочитать… Пусть она останется для тебя секретом! В ней вся квинтэссенция смысла жизни, это все, что я уже понял за свои короткие годы! Ага, не нравится, больно? Верю, верю, я все это уже испытал…

***

Гриня принялся что-то старательно вырезать на спине. Казалось, он получает удовольствие от стонов и конвульсий жертвы, даже язык от усердия высунул. Прошло несколько долгих минут, пока изувер закончил свое жуткое действо. Вытер пот со лба рукавом. Налил в стакан виски и залпом выпил. Стоял на коленях перед девушкой, как бы соображая, что делать дальше. Потом поднял с пола скальпель и приложил к кровоточащей ране и показал Ксении:

- Смотри, это твоя кровь! Помнишь: «По лезвию стекает кровь»? Когда писал стих, так и представлял, что это будет именно твоя кровь…

Он лизнул кровь и даже зажмурился от удовольствия:

- Не знал, что кровь такая вкусная! Наверное, в прошлой жизни я был вампиром…

Попытался засмеяться, но получились только жалкие всхлипы.

- Дорогая, не закрывай глаза, для кого я это все устроил? Смотри и думай, где совершила роковую ошибку! Ну, да ладно, финита ля комедия! Слушай внимательно! Да, я зверь, но не до такой же степени! Я не смогу оставить ребенка без матери, твоя дочка ни в чем не виновата. Придется мне одному уходить и мучиться ТАМ в одиночку… Вот здесь я оставляю твой телефон, ножницы, уж как-нибудь извернешься, и сама разрежешь путы. Входная дверь открыта… Не поминай меня лихом, поверь, я никого и никогда так не любил, как тебя, и уже не полюблю!

Усмехнулся, встал, снял футболку, тщательно примерился и скальпелем резко ударил между ребер в область сердца, и не издав и звука, тут же рухнул как подкошенный рядом с Ксенией. Кровь обильно струилась из раны и скоро Гриня оказался лежащим в луже собственной теплой, липкой крови…

***

Врач с фельдшером со скорой обработали Ксении спину, перебинтовали и перенесли на носилках в свою машину. Подключили капельницу, дали обильное питье, сунули под нос нашатырь… Но девушка была в сознании, мелко дрожала и слегка постанывала, потом спросила:

- Доктор, а что там было вырезано на спине, какие слова?

- Там одна фраза: «Без любви – все ничто!»

Прикрыла глаза, но вдруг словно очнулась:

- Доктор, а он умер?

- Да, ваш мучитель мертв и уже не сможет вам угрожать…

- А его нельзя было спасти?

- Нет, удар в сердце, моментальная смерть!

Она снова закрыла глаза, из них неудержимо текли слезы. Неожиданно подумала, что тень любимого романа Грининых родителей трагически накрыла и их отпрыска. Только в романе Аксинья умерла на руках Григория, а в реальной жизни Григорий скончался на руках Ксении. Предки удружили, называется, засунули сына в прокрустово ложе чужой судьбы…

Фельдшер толкнул локтем врача и кивнув на Ксению, прошептал:

- Стокгольмский синдром! Ненормальная какая-то…

Доктор отрицательно покачал головой:

- Нет, она нормальная, больше, чем нормальная, она – святая!