Как свинопас боярина перехитрил 1

Когда-то давно рассказывал мне дед одну историю, которую ему его дед сказывал, а тот слышал её от своего деда, а тот в свою очередь от своего, а тот от своего пращура и так далее. И речь в ней шла о тридевятом царстве. Правил им тогда царь Берендей. Говорят, настоящим мужиком был. Смелым - на медведя один с рогатиной ходил, справедливым – все людские споры по-честному решал, не смотрел на чины и звания, слово своё всегда держал – даже если спьяну что пообещает, значит, так оно и будет. Но зато таким чистоплюем был - ужасть просто! Как пылинку или соринку какую во дворце увидит – такой крик поднимет, что мёртвые на погосте вздрогнут. Хорошо ещё, если дело это только подзатыльником или поркой кончится, а то ведь и голову за такую мелочь запросто потерять можно было.

И росла у него дочь Забава, взбалмошная и своенравная девчонка, какой, собственно, и полагается быть единственной наследнице, папочкиной любимице, с детства воспитываемой няньками. Если какой бзик в голову её взбредёт, обязательно своего добьётся. В общем, та ещё штучка была. И имелась у неё одна изюминка. Вернее, целых три. При рождении она заимела три родимых пятна на разных частях тела.

Шло время, и настала пора замуж её выдавать. Когда Берендей ей об этом сказал, она сразу заявила:

- Женихи должны указать, где находятся мои родимые пятна. Кто угадает, тот и станет моим мужем.

Знал папочка, что если доча его что задумала, так по её всё и будет, потому и не стал перечить. Только спросил: «Зачем тебе это надо, Забава?» и услышал:

- Если угадает – значит, везунчик. А раз везунчик, выходит, что удача за ним следом ходит. А если он удачливый такой по жизни, то с таким и в шалаше рай.

- И то верно, - согласился Берендей и постановил. – Пусть так и будет!

А в те времена, о коих речь ведётся, служил у боярина Фомы свинопасом крестьянский сын Иван. Шустрый и смекалистый парень, да и работу он свою исправно исполнял. По крайней мере, боярин им доволен был.

Каждое утро, начиная с апреля месяца и до сентября, он выгонял свиней в специально отведённый для них загон, садился на пригорок и с возвышенности зорко следил за своими подопечными. Хряки и хавроньи хлопот Ивану особо не доставляли, а вот за молодой порослью глаз да глаз нужен был. Всё их тянуло за загон выскочить, будто там земля лучше была. Но Ваня то окриком, то словом ласковым возвращал их назад. И всё у Вани было обычно и буднично, пока однажды утром не появилась на его горизонте царская карета, запряжённая цугом тройкой вороных.

Накануне прошёл сильный ливень. Но ночью ветер разогнал тучи, и утро было уже солнечным. После третьих петухов Иван, как обычно, выгнал своих подопечных в загон. Взрослые хрюшки сразу заняли самые лучшие места в лужах и, развалившись, с удовольствием стали принимать грязевые ванны. Молодняк ограничился тем, что ему досталось. Но это их не огорчило, так как грязи хватило на всех. Молодая же поросль, визжа от радости, прыгала и резвилась вокруг них или играла в догонялки. Некоторые из них норовили покинуть загон, но бдительный пастух сразу пресекал их несанкционированные действия. Чуть поодаль от всего лежала молодая мамаша, недавно опоросившаяся, и около неё суетились десять розовых пятачков. Тыкаясь в брюхо матери, каждый из них норовил найти сосок, чтобы ещё раз отведать её молока.

Сам же Ваня сидел на излюбленном бугорке, подложив под зад циновку, чтобы не замочить штаны о сырую траву, и играл на любимой дудочке незамысловатые мелодии. И самому веселее, и хрюшкам в удовольствие. Но, выдувая трели, он не сводил глаз с поросят. И так был этим увлечён, что не заметил, как к ним подкатила карета. Увидел, когда услышал девчачий восторг.

- Ой, какие красивенькие! Ой, какие миленькие!

Смотрит, а из окна позолоченной кареты голова девчонки торчит. Красивая, с длинными русыми волосами. Ваня сразу в ней царёву дочку признал. Но вида не подал. Наоборот, важность на себя напустил, мол, не тяп-ляп, а свинопас боярский перед ней сидит.

- Ой, какая прелесть! – снова воскликнула Забава и тут увидела пастуха, и спросила его с царевным гонором. – Мальчик, а как тебя зовут?

- Я тебе не мальчик, девочка! - с апломбом ответил свинопас. - Я уже жениться могу, поняла? А кличут меня Иваном.

- А я тебе не девочка! – в тон ему ответила царевна и вышла из кареты. – Меня папенька скоро замуж будет выдавать.

- Ну, и чего? – набычился Ваня. Что с того, что она царевна? Всё равно нечего выпендриваться.

- А ничего!- ответила Забава. Она хотела ещё сдерзить, но тут её взгляд опять упёрся в свиноматку и десять её прекрасных малышей.

- Какие хорошенькие! - не удержавшись, умилилась она и посмотрела на пастуха. – Можно, я их потрогаю?

- Нет! – недовольно буркнул тот в ответ.

- Ну, Ванечка! – взмолилась девушка. – Ну, пожалуйста! Разреши мне их потрогать!

- Хорошо, - сдался Ваня. – Но только потрогать!

Царевна тут же поспешила к молодой хавронье. От неё только что отвалил сосунок и засеменил куда-то, довольно вертя хвостиком. Девушка догнала его и, подхватив рукой за брюшко, приподняла немного над землёй, тем самым лишив того возможность перемещаться. Тот возмущённо завизжал и недовольно задрыгал копытцами, надеясь, что это поможет ему освободиться. Но когда его стали гладить по голове и спинке, он успокоился и удовлетворённо захрюкал.

- Какая прелесть! – расторгалась Забава и вдруг обратилась к свинопасу. – Ванечка, подари мне это чудо!

- У вас что, своих нету? – усмехнулся тот.

- Есть, но вот такого нету. Ну, подари мне его!

- Ещё чего! – отмахнулся пастух. – Да боярин с меня три шкуры за него спустит!

- А ты придумай что-нибудь. Ну, Ванечка! Ну, подари мне его, пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста! Я для тебя за это что хочешь, сделаю!

- Что хочешь? – засомневался юноша.

- Что хочешь! – в запальчивости ответила царевна.

Задумался Ваня, но ненадолго, так как шибко сообразительный был. Сразу придумал, что у царевны попросить. То, что она родилась с тремя божественными отметинами на теле, про то в царстве ещё с самого её рождения знали. И чтобы их показать, ей придётся либо подол задрать, либо верх опустить. А как можно упустить такую возможность, поглядеть на девичьи прелести? Ну,  а откажется - так скатертью дорога. Баба с воза, кобыле легче. 

- Тогда покажи мне своё родимое пятно! - запросил он.

- Ты чего?! – возмутилась Забава.

- Тогда забудь про порося!

Они долго ещё спорили и сошлись на том, что царевна покажет только одно родимое пятно. Девушка задрала платье до колен, показала красное пятно на левой икре и через минуту уже уезжала домой, любуясь маленьким розовеньким шалунишкой. А Ване пришлось придумывать трагическую историю об ужасной гибели одного поросёнка. Мол, шатался тот по загону, случайно нарушил покой почтенного хряка, и тот со злости так его цапнул, что раскусил почти пополам. Похоронил он порося со всеми почестями. Посетовал Фома на такое злоключение, вздохнул тяжко и наказал свинопасу зорче блюсти за скотиной.

Ваня пообещал и, когда через день перед ним опять предстала царевна и снова попросила подарить ей понравившегося поросёночка, наотрез отказался идти на сделку. Но девушка настаивала, упрашивала и, в конце концов, показав второе родимое пятно на правом бедре, уехала домой с добычей. А свинопас снова принёс боярину неприятную новость, которая заключалась в том, что неизвестно откуда взявшийся орёл унёс поросёнка-сосунка.

Фома за это учинил тому разнос вперемежку с ругательствами. На что Ваня только виновато развёл руками и попросил у хозяина оружие, лук или копьё, для защиты «евоной животины». Но оружие нынче было дорогим. Чтобы купить копьё, надо было продать десять таких поросят. Потому пастух получил ответ, что для защиты будет достаточно любой палки.

Ну, палка, так палка. Тем более она у Вани была, только он ею никогда не пользовался. А зачем? Чушки были понятливы и особливых хлопот ему не доставляли. Ну, а молодняк, если слов не понимал, то пинок под зад сразу возвращал им понятливость.

В общем, всё осталось как есть. И Ваня по-прежнему каждое утро выводил своих подопечных на луг, а вечером возвращал их в хлев. На третий день, не успев поудобнее усесться на любимом бугорке, как перед ним предстала позолоченная карета, а через секунду из неё выпорхнула краса-девица в красочном сарафане, пахнущая ромашками и васильками.

- Ой, Ванечка, здравствуй! – радостно прощебетала она, вдыхая полной грудью утреннюю свежесть с примесью сочного поросячьего навоза.

- И тебе не хворать, - отозвался свинопас, заранее предполагая, чем всё это закончится. Он достал дудочку и пробно дунул в неё: не засорилась ли.

- Как хорошо-то! – Забава осмотрелась вокруг, любуясь здешним пейзажем.

- Не дам.

Ваня сразу скумекал, зачем она припёрлась. Но больше её прихотям он решил не потакать. Боярин и так осерчал уже, а если ещё одного порося недосчитается, так и побить могет, а то и с работы в шею выгнать. А где он ещё такую сытную, не бей лежачего, работу найдёт? Потому надо сразу девчонке дать понять, что ей ничего не обломится. Но он, как оказалось, не на ту напал.

- Понимаешь, Ванечка… - начала девица.

- Не дам! – отрезал пастух.

- Эти два поросёнка оказались мальчиками… - не унималась она.

- Всё равно не дам!

- Ну, Ванечка! Пойми, им нужна девочка, чтобы играть. А сейчас они только ссорятся. А с ней…

- Я же сказал…

- А я тебе за это покажу, где у меня третье пятно, - предложила вдруг царевна. – А оно, между прочим, под грудью находится.

Что может быть заманчивее женской груди для молодого парня? Ваня их видел только издалека, когда с другими пацанами подглядывал за купающимися в речке девками. Ради такого можно и побои снести. Почесал Ваня патлы свои, цвета пшеницы, и сдался.

Грудь он так и не увидел, так как Забава её ладошкой прикрыла, а вот родимое пятно в форме сердечка разглядел на все сто. Досадно, конечно. Узрел не то, что хотел. Но делать нечего. Выбрал он хаврошечку, и царевна, счастливая, укатила домой.

А Фоме он наплёл, что выскочил из леса волк и уволок ещё одну хрюшку. Боярин на это озверел и такую затрещину ему влепил, аж с ног сбил. Больше бить не стал, но ногами долго ещё топал.

- И за что я тебя, охальника, кормлю, пою?! – изрыгал он, глядя, как свинопас с пола подымается.

- Так я же просил у тебя оружие. Ты не дал, сказал, палки хватит, - оправдывался тот, поглаживая ушибленное место, чтобы боль унять. - А что я с этой палкой против волка? Да он даже внимания на неё не обратил.

На это Фоме сказать было нечего. Действительно, сам виноват. Пожадничал. Потому пыл свой унял, но ещё поворчал немного для порядка и успокоился. Пообещал пастуху какое-нибудь оружие справить и отправил восвояси.

Ваня облегчённо вздохнул, хотя и виду не подал, и скрылся с глаз. Если не считать мощного подзатыльника, то он легко отделался, даже не ожидал. Думал, что побьют. Не на смерть, конечно, но основательно, чтобы впредь работу свою справно делал. А тут… Естественно, Ваня обрадовался и побежал к свиньям этой своей радостью делиться.