Шанс
Широкий Троицкий мост в шесть автомобильных рядов сегодня не разводили. Витя Пшеницын, молодой парень двадцати трёх лет, закончивший универ этим летом, сидел на гранитном основании, свесив ноги к воде.
— С железных бы давно улетел, — рассуждал он, — Ещё не время. Надо решиться.
Благо, прохожих нет, никто не мешает. Трамваи уже не ходят по мосту. А на дороге за последние минут десять одна маршрутка.
Бурную Неву для парня освещал трёхглазый железный фонарь с объёмной короной и вензелем, предпоследний фонарь в ряду на пути к Марсову полю.
Петропавловский собор уже потерял свою охристую яркость. После заката включилась жёлтая лента, что подсвечивала кирпичные стены под старину и окошки в них. За крепостью мигал конусом небоскрёб.
Приятное бабье лето в середине сентября отнюдь не мешало холоду начинать хозяйничать ближе к ночи. Надо сказать, Витя был одет не по легко: никакой куртки или даже толстовки — только тонкий коричневый синтетический свитер, а голова обходилась без шапки.
— Четверг, завтра выходной, — вдруг пронеслось в мыслях, — Да какое завтра?!
Когда на горизонте нет будущего, начинаешь зарываться в прошлое. Так и Пшеницыну смысл жизни последний месяц представлялся потерянным. А существует ли он вообще, этот смысл?
Будучи подростком, он не хандрил, как сверстники. Теперь же всё серьёзнее. В магазине начальство вытирает ноги и штрафует за любую мелочь. Долги мешают спать, а переборщишь с успокоительным — и встать решительно невозможно. Весь день, вялым ходишь.
Угораздило же ещё потерять девушку и лучшего друга в один день. Не то чтобы потерять: они «объединились» и ушли из жизни сами. И это ещё не считая проблем со здоровьем. Говорят, всё от нервов, но язву вызывают не переживания, а вполне реальные бактерии.
— Да я не один такой. Мало ли у кого такие проблемы и живут же, — решительно пытался отстраниться от всего Витя. Но не получилось. Совсем недавно он ходил на тренинг с маслянистым названием "Как жить полной жизнью". Но там ровным счётом ничего полезного не оказалось, только рассказы успешных преподавателей о своих достижениях. Всё равно, что Девочка со спичками на последнем дыхании заглядывает в уютные дома под Рождество. Так и его нравственные силы исчезли и истощились.
Теперь он корил себя и весь окружающий мир, пытаясь понять суть происходящего. Копания заставили задать себе вопрос:
— Что же я сделал не так? Где повернул не туда?
Сразу на ум пришёл универ. Отвращение проживания в общаги. Ощущения бесполезности и потери времени. Казалось, все нити клубка жизни ведут туда, в тот беззаботный период после окончания школы.
— Добрейшего вечерочка! Летний сад вскоре станет Осенним, — вдруг обратился к Вите спокойно мужской голос где-то за спиной.
Парень отвлёкся от разглядывания огней Петропавловки и повернулся вполоборота, не покидая морозящий ноги гранит. Перед ним вырос человек среднего роста. Что же прикид? Длинный чёрный плащ с карманами, фетровая шляпа, чёрные очки.
— Выглядит как шпион или озабоченный маньяк. Очередной городской сумасшедший, — подумал Пшеницын.
Обычно он пересекался с подобными престранными и болтливыми людьми в районе "Черной Речки".
— Позволю угадать: ты бы хотел, чтоб я прошёл мимо и не лез. Но нет. Я тут. Можно назвать это судьбой.
Витя сделал вид, что его не интересует незнакомец и решил сохранять молчание.
— Прости, не знаю, о чём ты в точности думаешь. Но я здесь, потому что могу дать тебе шанс.
— Толкнёте меня? — сыронизировал парень.
— Вздор какой. Ты ведь сам ещё не решил. Кажется, Аристотель сказал: „То, что в нашей власти сделать, также в нашей власти не делать.“
— Говорите, как препод по философии, — ответил Пшеницын. К своему удивлению он резко почувствовал небывалое спокойствие.
— Учить не в моей власти — только помогать, — незнакомец сделал паузу, — Так ты правда считаешь, что поступление в определённый университет испоганило твою жизнь?
— Откуда он... ?! — остолбенел Витя и попытался размышлять: — Гипноз? Но я не смотрел ему в глаза. Да и глаза под этими дурацкими очками. Ну чудак, зачем ему солнечные сейчас?!
— О, нет, нет, нет — замахал руками мужчина в шляпе, — Мне не подвластны все твои мысли. Я лишь проводник в определённую точку.
— Перестаньте уже запутывать. Чего вы хотите со своими точками, запятыми? — немного разозлился молодой человек.
— Хочу дать тебе второй шанс. Возможность редкая, словно увидеть комету Галлея. Предлагаю честную сделку: ты спускаешься, а я подсоблю с тканью мироздания. Подтверди!
— Ну подтверждаю! — воскликнул теоретический самоубийца и слез с ограждения, — Довольны?
— Пожалуй, тебе понадобится «Цитрамон» или что-то подобное.
— Что?
Последнее, что Витя увидел перед резким помутнением зрачков и временным погружением во тьму — кроны в Летнем саду, что загорелись ярким пламенем, выстрелили яркими лучами.
Он дикой боли он взялся за лоб.
— Витька, очнись, — тормошил парня кто-то знакомый.
Пшеницын открыл очи и оказался на скамейке. Лето. Судя по солнцу, еще нет полудня. На расстоянии вытянутой руки забитая урна, за ней стенд с девушкой и её книгами. Куча людей идёт по дорожке, и эта дорожка будто ему знакома. Рядом с ним дядя Петя. Он с трудом мог вспомнить в точности, что было вчера или даже сегодня утром. Словно воспоминания вытянули, запихали в мешок, перемешали, а потом засыпали обратно.
— Дядя, ты ведь..., — забыл, что хотел сказать Витя. Но от этой тяжелой мысли даже в горле пересохло.
Он сунул в руку в карман в надежде найти какие-нибудь таблетки:
— О, троллейбусный билет. 30 рублей. Так, разве не 50 стоит?
— От приёмной комиссии утомился? — спросил дядя и сам продолжил, — Да у меня тоже башка гудит. Понасажали студентов, ничего не знают.
— Дядь, а мне тут не нравится, — признался Виктор.
— А что так?
— Не знаю. Ощущение такое.
— Ваше право, — подбодрил его дядя Петя, — Нам ещё в другое место ехать.
Они направились к ближайшей станции метро. Весь путь парня не покидало стойкое ощущение дежавю. Остановившись на перекрёстке перед красным кругом, Витя посмотрел вдаль и замешкался:
— Там ведь было какое-то здание. Далеко.
— Племяш, а ты когда без меня успел тут побывать? Вроде, в этом районе ничего не сносили.
***
— Проходных баллов достаточно. Попадёте во вторую волну, — приняв документы, заверили в приёмной комиссии другого универа.
— Нам подходит, — обрадовался дядя, — Будем ждать.
Маховик времени нещадно летел вперед. Дождавшись выхода приказа на сайте, Пётр поехал заселять племянника в общежитие, заранее купив несколько шоколадок с разными вкусами.
Комната первокурснику досталась на троих. Ремонт в ней давно не делали. Прямо над столом на стене следы жирных капель. На личных тумбочках наклейки. Потолок частично осыпался.
— Жить можно, — заключил Пшеницын, осматривая встроенные в планировку шкафы, — Да и душ тут на этаже рядом.
Витя ещё больше обрадовался, когда узнал, что третьего соседа не будет. На два дня позже него в комнату заехал второкурсник Саша. Какой он из себя? Немного понтливый. Любит одеваться с иголочки или ниточки, на что уходят почти все лишние деньги. В новый учебный год переведён условно из-за академических задолженностей. Раньше жил на четвёртом, но не сошёлся характерами с другими ребятами. Его машина, подержанная иномарка со спойлером, каждый день стоит недалеко у входа.
В пятницу перед учебной неделей Пшеницын получил студенческий билет. К себе он пришёл радостный.
— Ну чё, поздравляю, — сказал Саша, сидя с ноутбуком на коленях, — Сегодня отметим. Все отмечать будут. Надо бухла притараканить.
— Пива? — уточнил Виктор.
— Да ты чё? — засмеялся новый приятель. — Водяру! И сок ещё — запивать.
Вечером постояльцы общаги действительно забегали, зашевелились. У Вити в комнате на клеёнке появились несколько бутылок. Как никак, по-студенчески отмечать, почти без закуски. Начинали выпивать с Сашиными приятелями. Постепенно в комнату приходили (а потом уходили) и другие люди. Кого тут только не было. Но больше всего Витя запомнил патлатого мальчика с татуировкой в виде змеи на шее, что сыграл на гитаре пару песен, а потом продолжил турне в других комнатах.
Попойка продолжалась, а Витя не смог отказаться, даже когда лёгкая эйфория перешла в забывание имён.
Около полуночи Саша позвал соседа подышать:
— Ну чё, Витёк. Поехали кататься.
— Ты ж это...
— Да пофиг, садись. Не впервой, не сцы!
Они заняли водительское и пассажирское сидение.
— За скок купил? — немного разговорился Витя.
— Купил? Не, поменял на другую. Подай АУКС, тут басы ваще норм давят!
— Неплохая тачка.
— Э, — с наездом вдруг произнёс Саша, отвлёкшись от включения музыки, — Чё пристёгиваешься?
— Надо, — невразумительно пробормотал Витя.
— Да всё норм будет, — сказал Саша и убрал ремень соседа обратно. Вите даже стало стыдно. В самом деле, почему бы и не оставить этот глупый ремень в покое?!
Они резко тронулись. Звук мотора перекрикивал играющую песню, от которой будто дребезжали стёкла в салоне. Иномарка проехала по бульвару с фонарями и вынырнула на набережную.
Саша давил на газ, стрелка неуклонно двигалась вправо.
— Ща ещё девочек подцепим, — весело крикнул водитель и начал вилять на дороге.
— Блин, крутая песня, — обрадовался Витя и прочитал на дисплее проигрывателя бегущую строку, — Madonna & David Guetta — Revolver.
Он не увидел, но почувствовал, как машину резко дёрнуло вправо. Бампер пробил стойки временного ограждения и вскоре хлебнул холодной речной воды. Полёт автомобиля вниз занял всего несколько секунд.
***
Пшеницын резко поднялся с кровати и начал судорожно дышать.
— Мало места. Капельница. Белоснежные простыни. Пахнет лекарствами. Всё это смахивает на палату в больничке, — оглядел лежачий помещение.
Он начал трогать лицо, осматривать тело, но не нашёл ни царапины. Ничего в сущности не его и беспокоило. Никакой тебе головной боли.
На спинке стула рядом висела знакомая одежда и незнакомый пластиковый контейнер. Витя ощупал коричневый свитер и джинсы:
— Кошелёк на месте. Вещи совсем не мокрые.
Взяв в руки контейнер, в котором оказался его телефон, он прочитал небольшую бумажку, наклеенную поверх пластика:
—ФИО: Виктор Артёмович Пшеницын (по докум.). Показания: длительная потеря сознания, подозр. на гипотермию. Время поступления: 00:15. Место вызова скорой: Петроградский ? р-н, Троицкий мост.