Франция

Первые лучики солнца заглянули в окно, пощекотали ресницы. Катерина счастливо улыбнулась и открыла глаза. Всю ночь ей снились замки на берегу Луары, балы и полный успех у теперь уже не существующих древних кавалеров.
Она радостно вскочила с постели, кинулась к серванту и снова взяла в руки паспорт, открыла на заветной страничке. Вклеенная виза оказалась на месте и девушка , весело рассмеявшись от счастья, закружилась по комнате.

Ах, какое счастье! – подумала, вспомнив вчерашний день. – Наконец-то, я поеду в страну своей мечты!

Вчера свершилось то, к чему она так упорно стремилась последние три года – Катя получила на руки заграничный паспорт с открытой визой во Францию аж на целый месяц! То-то будет счастье проехать по берегу Луары, посетить старинные замки, Лувр, Версаль, послушать настоящую французскую речь, попробовать знаменитый французский луковый суп и козий сыр с холодным мясом, запивая их бургундским. Прямо как в книжках, которые она читала запоем с самого детства и которые создали её мечту.

Мысли крутились в голове вокруг долгожданной поездки и радостных сборов, пока Катя застилала постель и прибиралась в комнате.

«Ах, да, бельё нужно повесить, чтобы к обеду высохло, - вспомнила она, глянув на светящийся глазок стиральной машинки, - и на рынок надо сбегать, что-нибудь в дорогу поесть купить, а то ехать-то трое суток, если не больше.»

Развешивая постиранные вещи на дворовой верёвке, Катерина представляла себе, как будет разговаривать с французами по-французски, и даже проговаривала вслух некоторые слова и выражения с прононсом, которые ей особенно нравились.

Сзади звякнули вёдра. Катерина оглянулась.

- Привет, Таиска! – поздоровалась приветливо. – А у вас что, опять воды во дворе нет?

- Со вчера нет, представляешь?! – возмутилась соседка из двора, расположенного по ту сторону улицы. – Ни постирать, ни умыться, ни чаю попить! Ужас какой-то...

- Ну, иди, у меня набери воды, а то в дворовом кране, наверное едва течёт, - кивнула Катерина на открытую дверь своей квартиры, развешивая последние вещи из таза.

- Ой, спасибо, Кать, - обрадовалась Таиса и скрылась в кухне.

Вода тонкой струйкой набиралась в вёдра, а соседка с утра была явно не в духе.

- Случилось что, Тай? – спросила Катерина, закончив свои дела.

- Да вот, Антошка приболел что-то и Вовка злой, как сто чертей.

- А злой чего?

- Комиссия какая-то проверять нас приезжает, так всех и лихорадит. Точно головы полетят, - вздохнула соседка. – Я вот тоже на работе сижу, как на вулкане.

- А чего? – удивилась Катя. – У вас же, в ментуре, и так всё нормально. Рука руку моет и ворон ворону глаз не выклюет. Вам никакая комиссия не страшна. Да и начальство прикроет, если что.

- Ой, Кать, я бы такая уверенная не была, - покачала головой Таиса и доверительно сообщила, понизив голос. - Поговаривают о сокращениях, что, мол, на половину кадры урежут. Все трясутся, дела быстро закрывают, чтоб не висели. А Вовка-то в убойном. У них там висяков знаешь сколько?! Вот мой и злющий, даже на детвору рычит, как бешеный. Я уж притихла и молчу. Может пронесёт.

- Пронесёт, конечно, - оптимистично улыбнулась Катя, - не впервой, чай-то.

- Ой, Кать, а может ты бы мне на картах кинула,а? Всё на душе спокойней бы было, - жалобно глянула Таиска.

- Кину, - усмехнулась девушка, и всплеснула руками, - ой, только за картами надо к Танюхе смотаться. Я вчера ей обе колоды отдала, и Таро, и простые.

- А чего? – вскинула брови соседка. – У неё что, своих нет? Тоже мне, гадалка.

- У неё Таро нет, а к ней вчера гости какие-то именитые пожаловали, - объяснила Катя, - говорила, что теперь связи наклёвываются, нельзя в грязь лицом упасть, а карты у неё старые, вот мои и попросила. Ну, я и дала. Жалко, что ли, для хорошего человека.

- Ах, да, я забыла, вы же с ней дружите, - понятливо кивнула Таиса.

- Тай, не просто дружим, я ей до гробовой доски благодарна буду, - серьёзно глянула на соседку Катерина, - она мне в трудную минуту помогла, заработок в руки дала. Благодаря ей я институт закончила и до сих пор живу нормально. Это она меня гадать научила. Так что, для Танюхи мне ничего не жаль. Ты погоди, я сейчас к ней сбегаю, пока вода набирается. Минута делов.

Катерина бросила фартушек на спинку стула, сунула ноги в шлёпки и выскочила на улицу.

Татьяна жила за углом, в таком же общем дворе, как и все, живущие с старой части города, где все друг друга и всё друг про друга знают, на улицах здороваются, хозяйки бегают другу к другу за солью и сахаром, даже праздники частенько празднуют вместе.

Быстренько добежав до угла, Катерина заскочила во двор, где жила Татьяна, быстро дошла до её квартиры, всё ещё повторяя про себя французские словечки из детской песенки. Дверь была приоткрыта.

- Таня! – громко позвала Катерина, - Таань! Ты дома?!

Ответа не было.

Странно, - подумала девушка, всё ещё находясь в радостном настроении и почувствовала, как оно начало исчезать, - дверь открыта, а Тошка не лает. Он же первый отозвался бы. Может Танюха с ним куда вышла?

Девушка оглянулась вокруг, ища глазами хоть кого-то из соседей, чтобы спросить о подруге, но двери всех квартир были закрыты. Это её удивило.

Обычно, в это время, жизнь во дворе кипела и бурлила: двор уже завешен постиранным бельём, бабка Марфа жарит семечки на продажу, открыв настежь двери из кухни, Светка гоняет свою малышню, чтобы одевались и не носились голяком за загородкой, Анна Петровна важной походкой несёт свою новую причёску на работу, да и дед Матвей, что живёт в том конце двора, уже курсирует со своей самокруткой от калитки к туалету и обратно, покряхтывая и поплёвывая жёлтой слюной. А сегодня как-то странно тихо и никого нет.

Катя открыла калиточку загородки, осторожно вошла и постучала в кухонное окно.

- Та-аняаа! – позвала громко. – Тань! Ты дома?!

Бабка Марфа выглянула из-за своей двери и недобро пробурчала:

- Гулеванила она с мужиками всю ночь. Спит, поди! Чё орать-то? Заходи, коль дверь открыта!

Катерина удивлённо глянула на неё, подумала: - Гулеванила?! Татьяна?! Что за чушь? Танька же пуританка, она ж мужиков, как огня боится... – и осторожно вошла в квартиру.

Крохотная кухонька была завалена грязной посудой. В раковине валялся окровавленный нож. Запах был отвратный, какой-то сладко-тяжёлый. Катя остановила на ноже взгляд и поспешила в комнату.

Тошка лежал у самого порога, на краю ковра, распластавшись, как коврик. 

Вокруг его крохотного тельца разлилась красная лужа, ещё не успевшая потемнеть.

Волосы зашевелились на голове у Катерины. В голове промелькнула страшная мысль, а сердце сжалось от страха.

- Тань? – испуганно позвала она – Тань, отзовись...

Татьяна лежала на полу, около дивана, неуклюже подвернув ногу, руки разбросаны в стороны, в скрюченных пальцах руки Катины карты Таро. Грудь и живот искромсаны и залиты кровью. Хотя нет. Кровь была везде. Даже там, где растерянно остановилась Катерина. Будто кто специально всё забрызгал. 

Остальные карты разлетелись по всей комнате и тоже были испачканы, а в одном месте на полу, у окна и на подоконнике, остались окровавленные следы огромного ботинка, с округлыми носком и каблуком. На это Катя обратила внимание, хорошо помня лекции по судебной медицине и судмедэкспертизе ещё со студенческих лет.

Вдалеке послышался вой сирены. Он вывел девушку и ступора, и она опрометью бросилась вон из квартиры мёртвой подруги. На пороге запнулась о мёртвого Тошку и чуть не растянулась в лужице крови, благо успела схватиться за дверной косяк.

Милицейская сирена выла всё ближе, а Катерина бежала к калитке из двора всё быстрее. Дверцы милицейского газика хлопнули одновременно с калиткой за спиной девушки.

- И куда торопимся в такую рань? – спросил дородный сержант, подозрительно прищурившись.

Он поправил ремень на поясе и накинул на странно лысую в одном месте голову фуражку меньшего размера. Та никак не хотела надеваться, но сержант упрямо натянул её на выпуклый лоб.

– А, ну-ка, документики предъявите, гражданка! – зло потребовал он, заметив взгляд девушки, обратившей внимание на его манипуляции.

Двое других, по его знаку, быстро окружили Катерину, готовые в любой момент к действию.

- Нет у меня с собой документов, - растерянно пожала плечами девушка и сбивчиво добавила, - я к соседке бегала, а она убитая лежит. Вот домой бегу, в милицию звонить. Пойдёмте, я покажу...

- А туфельки у нас в чём это, а? – присел на корточки сержант. – В крови, небось? Подружку-то сама завалила? Или дружки помогали?

Откуда он знает, что в крови?! – пронеслось в голове у девушки, но додумать не успела, как двое подхватили её под руки и потащили прямиком к квартире Татьяны. – Откуда они знают, что нужно именно сюда? – панически забилась удивлённая мысль.

Беглый осмотр места происшествия тремя тружениками правопорядка и наручники на Катиных запястьях, скованные за спиной. Протащили скрюченной через весь двор, впихнули за решётку в заднюю дверцу газика.

- Сиди здесь, сучка, - рявкнул на неё сержант и хлопнул дважды дверцей. С первого раза не закрылась. – Знаем мы, как ты в милицию собиралась звонить. С места преступления скрывалась, шлюха.

Затрещала рация и суровый голос сержанта доложил:

- Это тринадцатый. У нас задержание с поличным. Да. Мокрое. Пашковская, семь. Да. Женщина и собака. Вещественные? Да. Нож. Кухонный.

Катерина сидела с закованными назад руками и никак не могла поверить, что это происходит с ней. Что это не сон и её обвиняют в убийстве Татьяны.

Откуда он знает про нож? - думала лихорадочно. - Он же в кухне и не остановился даже. Что же это такое творится?! Это какая-то дурацкая ошибка. 

Следователь во всём разберётся. Не могут же меня обвинить в том, чего не совершала...

Приехал дежурный следователь Вовчик, муж Таиски, заглянул в окошко машины, увидел Катерину. Следом подкатила бригада экспертов.

- Это она, что ли? – спросил Вовчик сержанта.

- Она, - кивнул уверенно тот, - из калитки выскочила, когда мы на вызов подъехали.

- А кто вызвал? – спросил Вовчик.

- Соседка позвонила. Говорила, что подружка к ней зашла, кричат истошно, как бы не случилось чего. А оно вон, случилось.

- Везите в отделение, - распорядился следователь-сосед.

- Ещё бы пару минут и удрала бы, - громко бубнил сержант, - хорошо вовремя сигнал получили...

Вовчик поджал губы, нахмурился и пошёл во двор. Газик вырулил на проезжую часть и понёсся по улице.

Катерину завели в камеру предварительного заключения, сняли наручники и шлёпки. Дверь за дежурным закрылась, в замке зловеще скрежетнул замок. 

Девушка растерянно огляделась, осторожно присела в уголке на замусоленную доску, прикрученную к стене, в виде лавки. В голове было пусто, во рту сухо, а на душе тяжело. Она не могла поверить, что такое случилось с ней, да ещё и накануне выезда. Мертвое тело Татяны стояло перед глазами, то на фоне комнаты, то наплывало лицом так близко, как она его видела.

Через три часа её провели в кабинет капитана Федорчука, мужа Таисы. Он скрупулёзно записал всё, что рассказала Катерина, потом снял с неё наручники и сказал:

- Кать, я тебе верю. Доказательств твоей вины нет, поэтому я тебя сейчас отпущу, но только под подписку "о не выезде".

- Как «о не выезде»? – растерялась девушка. – Вов, ты же знаешь, что я не убивала Таню!

- Этого я не знаю, Катерина Сергеевна, свидетелем не был, - казённым голосом ответил следователь. – Вас взяли на месте преступления, как говорится, с поличным.

- Но это ошибка! – возмутилась девушка. – У вас нет доказательств, чтобы меня обвинять в том, чего я не делала!

- Вот поэтому я тебя сейчас отпускаю, - хмуро буркнул Владимир, - но могу и задержать «до выяснения», если не прекратишь митинговать.

Катерина тут же закрыла рот и потупилась.

- Это надолго, Вов? – тихо спросила она, чуть не плача.

- Следствие длится тридцать дней, потом дело передаём в прокуратуру. Там ещё месяц. А потом в суд. А в суде, сама знаешь, когда назначат, тогда и будет, – спокойно объяснил следователь.

- Что будет, Вов?! – оторопела девушка. – Я же этого не делала!

- Это докажет или опровергнет следствие, Кать. Сейчас ещё и эксперты своё слово скажут. А там видно будет.

Он тяжело вздохнул и придвинул к ней бумаги:

- Прочти и подпиши.

Катерина попыталась прочесть убористый Вовкин почерк, но буквы прыгали перед глазами и она никак не могла понять ни одного написанного слова. Она подписала документ, так и не прочитав его. Вовчик глянул профессионально и сказал:

- Кать, ты должна написать: «С моих слов написано верно, мною прочитано» и поставить свою подпись. И так на каждой стороне.

Подписала.

- Теперь пойдём, снимем пальчики и пойдёшь домой, - радушно улыбнулся он.
Как «снимали пальчики», Катерина плохо помнила. Будто во сне, она взяла пропуск у следователя, вышла из отделения милиции и побрела домой. Она не могла поверить, что её мечта никогда не сбудется, что она никогда не попадёт на берега Луары, не увидит то, к чему стремилась столько лет! Она не думала о преступлении, которого не совершала, не думала об убитой подруге Татьяне, о следствии, свалившимися, как снег на голову. Она думала о себе и своей мечте, которая теперь может никогда не исполниться.

Только дома Катя немного пришла в себя, когда машинально открыла заграничный паспорт с визой. Слёзы мгновенно высохли, а в душе взорвалась ярость на несправедливость.

«Я не я буду, если не докажу свою невиновность! – думала девушка, вышагивая из угла в угол по крохотной кухне. – Только как это доказать?! Ведь меня, считай, взяли с поличным. Все улики против меня. Карты мои, - начала перечислять в уме, - Татьяну я знала хорошо, в доме у неё бывала часто. На ковре, в кухне и во дворе следы мои. Ах, да! Ещё я споткнулась о Тошку и мои отпечатки пальцев на двери и на дверном косяке. Их тоже найдут. Ещё что? Что ещё я видела? Чёрт! Кто же это сделал? Я должна это узнать! Во что бы то ни стало!

Она с трудом дождалась позднего вечера. Оделась в тёмное трико и майку, взяла фонарик, вылезла в окно, которое выходило во двор. Осторожно пробежав в самый конец, соседскими дворами пошла к дому Татьяны.

Оба окна квартиры убитой подруги смотрели в соседний двор, как раз к кустам сирени. От них в комнате было всегда темновато, но зато во время цветения здорово пахло сиренью и лучи жаркого солнца не попадали внутрь, и там всегда, даже в самую сильную жару, было прохладно.

Катерина осторожно пробралась за кусты, посветила фонариком на влажную землю под окнами. Глубокие следы ботинок большого размера с округлым носком и каблуками бросились в глаза. Она примерила след по своей ноге. Тот оказался чуть ли не в два раза больше. Значит, след мужской, к тому же, специфический. Летом мужчины такую обувь не носят, разве что военные и милиционеры. Похожие следы были в комнате, на полу и подоконнике. Это она помнила точно.

Катерина старательно посветила вокруг и между ветвей сирени увидела какую-то тёмную кучку. Подползла ближе, с трудом протискиваясь между стеной дома и кустом, пригляделась внимательно и замерла. Один из соседей включил свет у себя на веранде и вышел во двор покурить. Огонёк его сигареты то вспыхивал, то исчезал, он что-то нечленораздельно бормотал и громко отхаркивался, плюя в сторону. Наконец, отшвырнул от себя бычок, выключил свет и щёлкнул дверным замком.

Катерина снова включила фонарик и тихо ахнула. Внутри куста, у самых корней, лежали две милицейские фуражки и пустые бутылки из-под водки. Девушка попыталась достать их, но длины её рук не хватало.

Неожиданно хлопнула калитка, послышались быстрые шаги и тихие мужские голоса. Кто-то шёл в эту сторону двора, стараясь не шуметь. Силуэты на фоне осветлённой улицы выглядели, как мужские.

Девушка шмыгнула за поленицу дров, от страха сжалась в комок и затаила дыхание.

- Вроде бы это её окна, - буркнул молодой мужской голос, - тут надо искать. 

Она её сюда куда-то кидала, вместе с бутылками.

- Сука, - отозвался второй, - такую тварь не жалко. Мало я ей врезал.

- Ты языком-то не трепи, - буркнул первый, - фонарик давай. Нам тут светиться нечего. Сержанту фуражка завтра с утра нужна, на доклад идти.

Фонарик заплясал между стволами сирени и, ткнувшись в блеснувшую кокарду, потух.

- Ну что там? – спросил нетерпеливый голос.

- Нашёл. Сейчас вытащу.

- Давай быстрее, а то сержант там один ту дуру стережёт, чтобы не удрала ненароком.

- Не удерёт, - прокряхтел второй из густых зарослей сирени, - она в справедливость верит. Глаза, видел, какие были наивные? Ей и невдомёк, что пятнашку себе подписала.

Достав находку, фигуры быстро удалились в сторону калитки.

Катерина, неслышной тенью, метнулась за ними, припала к дырочке в заборе. 

Напарники сержанта утреннего наряда милиции, задержавшего её сегодня, быстро шагали к стоящему на углу «газику». Дверцы хлопнули и машина медленно тронулась по дороге.

Катерина долго стояла, уперевшись лбом в забор, ни жива, ни мертва от ужаса.

«Значит, улику забрали, следы сегодня затоптали, сами вне подозрений. Как же, сами же задерживали! Да и веры сотрудникам всегда больше, чем посторонним. И что теперь делать? – напряжённо думала она. – Надо к Вовке с Таиской пойти. Может, что подскажут.»

Девушка перепрыгнула через забор, пробежала до угла, осторожно осмотрелась. Никого. Перебежала через дорогу, нырнула в калитку и там, по дворам, добралась до нужного.

Кухонное окно Таискиной квартиры, затянутое от комаров марлей, было открыто. Слабый свет настольной лампы слабо освещал кухню. Супруги, уложив детвору спать, ужинали и потихоньку разговаривали. Катерина занесла руку для стука, но вдруг услышала своё имя. Разговаривали о ней. Рука сама замерла и девушка прислушалась.

- ...жалко же её. Катька нам столько помогала, - тихо говорила Тая, - нельзя же девчонку вот так, ни за что, сажать. Может ещё можно что-то сделать, Вов?

- Ну, что я сделаю, Тася?! – зло рыкнул супруг. – Начальник вызвал, говорит, дело надо закрывать, пока всё ясно и понятно. Я на дыбы, мол, девчонка здесь не при чём, знаю её давно. А он в ответ, мол, комиссия, нам висяки не нужны, премии лиша, или, вообще, выговор можно схлопотать с занесением в личное дело. Я ему своё твержу, а он стал на своём и хоть кол на голове теши.

- И чем закончилось? – напряжённо спросила Таиса.

- Ничем, - вздохнул Владимир, - отстранил он меня от дела. Передал Скворцову. 

Тот при мне Катькины показания переписал.

- А подпись?

- А что подпись? У Катерины подпись простая, - со вздохом сказал Вовчик. - Ей теперь или на нары, или в бега. Другого не дано.

- Вов, ну что, ничего доказать нельзя?

- Тась, ну что ты, как маленькая, а? Специфику работы не знаешь, что ли? Или первый день в органах работаешь? Невозможно Катьке помочь. Ничем! А на адвоката у неё денег нет, даже если всё продаст и голая останется. Там такие цифры нужны, какие ей в жизни не снились... Ладно, Тась, пошли спать. Завтра вставать рано.

Катерина осторожно отошла от окна с колотящимся сердцем. Обида и ярость клокотали в душе, сотрясая её телом. Так и просидела всю ночь за сараями, пытаясь собрать мысли воедино. Только к утру она успокоилась окончательно и приняла решение.

Милицейский газик стоял на углу до тех пор, пока по улице не разъездились трамваи. Потом медленно проехал мимо её дома и рванул в сторону отделения милиции.

Катерина дождалась, пока они скрылись из виду и пошла домой.

Страха не было. Она была, на удивление, спокойна.

Собрала в дорожную сумку всё необходимое, ценные вещи, деньги, документы и спокойно отправилась на трамвайную остановку. Когда подъехал её номер, она вошла в вагон, села на свободное место, поставив сумку на колени, и равнодушно уставилась в окно. Выражение её лица не изменилось, когда она увидела милицейский газик, стоявший около её дома, и сержанта, молотившего кулаком в двери пустой квартиры.

Колёса равномерно постукивали, вагон пассажирского поезда, следующий до Парижа, покачивался из стороны в сторону, увозя Катерину к берегам Луары, к её мечте...