Каждая женщина немножко ведьма

В замке повернулся ключ и из коридора раздалось громкое «Привет, ба!».

Голос, еще не окончательно повзрослевший, в конце сорвался на фальцет. Привычно упала на пол сумка со всяким спортивным добром, за ней – ботинки, или тимберленды, как теперь говорят. И звякнул ключ, занявший свое место на полочке для ключей рядом с совой. Полка с совой – резной, деревянной - была всегда. Во всяком случае, Инга ее помнила с детства. Сова встречала ее, когда они с папой приезжали навещать бабушку Хильду. «Привет, Сова», - важно здоровалась с птицей маленькая Инга, а бабушка гладила ее по голове и говорила: «Вырастешь, тебе подарю».

Воспоминания прервал Эрик, весело заявлявший:

- Да, да, я аккуратно. И руки сейчас помою.

Внук давно и наизусть выучил каждое бабушкино слово и временами поддразнивал ее. «К счастью, не каждое», - подумала Инга, вынимая из духовки только что испеченный штрудель. В кухне вкусно запахло корицей.

Вскоре руки были помыты, кимоно и прочее сушилось на радиаторе, а Эрик, голодный после тренировки, как молодой волчонок, жадно уплетал суп с фрикадельками. А потом они, как всегда по пятницам, сидели у камина. Она смотрела, как внук ест штрудель, шумно, как в детстве, запивая его какао из большой красной кружки и слушала все, о чем только хотел рассказать бабушке молодой человек тринадцати лет от роду: какой удар с ноги у новой девчонки, недавно пришедшей в их группу, о предстоящей на каникулах поездке в Диснейенд…

Это было традицией. С тех пор, как внук стал ездить на тренировки один, раз в неделю он непременно приезжал к бабушке на целый вечер. Утром после завтрака он, конечно, уедет домой. А пока мальчик рассказывал, а она вязала очередные носки и внимательно слушала, чтобы в нужных местах кивнуть или сказать что-то вроде: «Так, так. И что же дальше?». И все время в голове ласточкой кружила только одна мысль: «Теперь у него есть время!».

*****

- У меня уже не хватит времени….

Слова как ножом полоснули по сердцу. Бабушка Хильда сказала так однажды перед тем, как уйти навсегда в страну Теней. Но когда это произносит семилетний малыш …

Она смотрела, как невестка судорожно прижимает к себе ребенка, такого маленького и беззащитного, и как сын сжимает кулаки в бессильном отчаянии, не зная, чем и как помочь, и думала: «Ну нет, внука я никому не отдам!».

Тогда она прибежала к детям сразу же, как только узнала страшную весть: в школе погиб ребенок. Она мчалась, забыв про автобус, мимо витрин, откуда на нее смотрели горящими глазницами тыквы с вырезанными зубастыми ртами и вставленными внутрь свечами. На улице навстречу шла толпа молодежи в напяленных на голову ведьминых шляпах. Был вечер Хеллоуина.

Эрик в тот год только-только пошел в первый класс, а тут такое. И погиб не кто-нибудь, а его друг Бруно, с которым с детского садика вместе. Ужас! И вроде бы никто не виноват, полиция говорит, это – несчастный случай. Хотя как вообще могло случиться, чтобы семилетний мальчик нечаянно вывалился из окна?! Это же не годовалый несмышленыш какой-нибудь, должен был бы сообразить не лезть. А если не сам? Но полиция никаких следов насилия не обнаружила. У Эрика спрашивать нельзя, он и так весь испуганный, совсем потерялся. И, чтобы отвлечь мальчика от случившегося, она стала рассказывать, как недавно нашла школу таеквондо, совсем близко, рукой подать. И со следующего года можно будет его туда записать, и вырастет он сильный и в обиду себя не даст. Вроде все хорошо выходило. До тех пор, пока он не выдохнул в отчаянии: «У меня уже не хватит времени»…

- Почему, Эрик? – спросила мама, но ребенок только помотал головой и поглубже зарылся в ее руки.

Потом малыш, наконец, уснул, а они сидели и не знали, чем помочь.

А потом Инга поняла, что знает, что делать.

*****

Дома она, как в детстве у бабушки Хильды, поздоровалась: «Привет, Сова!». Поставила на полку рядом с резной птицей толстую белую свечу и слегка, совсем чуть-чуть, повернула зеркало, так, чтобы и сова, и свеча отражались в нем. Завершив смену интерьера в коридоре, она вытащила из кладовки стремянку и полезла на антресоли. Там хранилась всякая всячина: банки, пустые и с вареньем, старый термос, ворох кистей, оставшихся после ремонта, бутылка олифы и еще какие-то коробки и свертки неизвестного назначения. Аккуратно, не спеша, Инга достала олифу, прозрачный пакет с венком из дубовых листьев, давным-давно высохших и шуршащих и еще несколько свертков и коробочек. Все это она бережно сняла, вынесла на кухню, распаковала и достала много самых разных вещей, больших и маленьких. Остальное вновь закрыла, завернула и убрала на место. На столе в кухне остались бутылка с олифой, несколько дубовых листьев, пучок из веточек кипариса, несколько сортов то ли зерен, то ли каких-то семян и еще какие-то странные вещи. Можно сказать, на что они были похожи: на сухое крыло летучей мыши, на высохшую крысу, на зуб акулы… Словом, странный набор ждал на столе, пока хозяйка вернет на место многочисленные коробки и пакеты.

Потом стремянка была убрана, а Инга пошла на кухню варить пунш. Может быть, это был не совсем пунш. Вряд ли пришло бы в голову предложить отведать его зашедшим на огонек подругам. Нет. Сегодня она варила напиток совсем для других гостей.

Напиток кипел, тихо булькая. Свеча тем временем разгорелась и в коридоре заметались тени, отражаясь в зеркале. Да и сова в этих тенях как будто изменилась. Теперь это не было стилизованное резное изображение, напротив, в зеркале отражалась самая настоящая белая полярная сова, мирно чистящая свой кривой мощный клюв. Наконец Инга сняла котелок с огня и аккуратно, как все, что она делала сегодня вечером, поставила его на табурет возле зеркала. Пар немедленно покрыл всю поверхность стекла, замутив изображение. Оно задрожало, переливаясь в отблесках свечи.

Инга встала точно против зеркала и, протянув руку к полке с совой, запела песенку бабушки Хильды. Сова прислушалась. Песенка продолжалась. Котелок, хоть и снятый с огня, почему-то продолжал булькать и из него по-прежнему валил пар. Пламя свечи играло с тенями, заставляя их причудливо мерцать. Некоторое время ничего не менялось. Но знакомая с детства песенка продолжалась. Наконец сова взмахнула крыльями, едва не задев свечу, и вспорхнув, уселась на правое плечо хозяйки дома.

- Привет, Сова! – Инга протянула руку и взъерошила перья на груди птицы. Та зажмурилась от удовольствия. – Покажи мне, что случилось с Бруно.

Зеркало помутнело и пар вдруг собрался в маленькие капельки, словно бусинки покрывая стеклянную поверхность. А за этими бусинками развернулась картина, от которой у Инги дыбом встали волосы не только на голове, но и на руках.

И было отчего.

Она совершенно ясно увидела класс. Перепутать было невозможно, помещение с партами могло быть только классом. В уши ударили звуки: множество детей в перерыве играли в школьном дворе и шумели, как только могут шуметь дети. Класс же был почти пуст. Только у окна стоял, прислонившись спиной к подоконнику ребенок, в котором она немедленно признала Бруно. Перед ним стоял высокий, вроде бы очень красивый парень. Она не сразу поняла, почему красивое на первый взгляд лицо выглядит отталкивающе, пока не разглядела пустые, как дуло пистолета, ничего не выражающие глаза. Кроме этих двоих в комнате у двери было еще два старшеклассника, а в углу к своему ужасу она разглядела маленького, вжавшегося от страха в стенку, своего Эрика.

- Ну что ты стремаешься? Это только в первый раз больно. Вон в древней Греции все мальчики так делали.

Это говорил парень у окна.

Инга внезапно поняла, о чем это он и что делали мальчики в древней Греции. Этот красивый парень оказался педофилом. И он хотел от Бруно того, что не должен хотеть ни один мужчина ни от одного ребенка. Теперь становилось понятно, отчего обычно жизнерадостный Эрик вдруг, пойдя в школу, перестал улыбаться и обрел вид затравленного щенка. Эти парни истязали малышей, упиваясь своей безнаказанностью!

Тем временем сцена двигалась к развязке. Большой парень сделал шаг к Бруно и протянул руку, чтобы схватить малыша:

- Хватит, поиграл и будет. Перемена скоро закончится, а нам еще дело сделать надо. Все равно, никуда ты от меня не денешься!

Однако, рука его схватила пустоту, Бруно, извернувшись, вскочил на подоконник и, не раздумывая, бросился в окно. Послышался короткий крик и глухой удар, за которым последовал пронзительный визг напуганных школьников.

- Черт, он сбежал!

Она даже не сразу сообразила, что теперь парень обращается уже к ее Эрику, обмочившемуся от страха.

- Ладно, подожди пока, обоссыш. И не вздумай хоть рот открыть! Полетишь из окна следом. Но помни, на рождество ты мне должен подарок, и ты знаешь, какой. За себя и за этого говнюка, за двоих отдуваться будешь. Понял?

Вероятно, на какой-то момент она попросту отключилась, поскольку сова беспокойно завозилась на плече и тихо загукала. Зеркало снова начало мутнеть.

- Спасибо, Сова! – отпустила она птицу, вновь усевшуюся на родную полку.

Накрыла котелок крышкой и, прикрыв глаза, снова запела простую, с детства знакомую песенку. Когда песенка кончилась коридор вновь стал самым обыкновенным коридором самой обыкновенной квартиры. Только по зеркальной поверхности тихо, словно плача, скатывались капельки воды. Свеча догорела и погасла. А резная деревянная сова по-прежнему сидела на полочке для ключей.

Сказать об увиденном невозможно. Образ в зеркале – не доказательство. А если и доказательство, то точно не здравого смысла. Можно самой загреметь в клинику. Однако Эрика нужно спасать!

И время есть только до рождества.

****

Хорошо, что есть фейсбук.

Ничего не стоило продвинуть идею, что к рождеству в школе нужно сделать праздник. То есть, разумеется, праздник и так бы состоялся. Но каким-то удивительным образом в этом году возникла инициатива сделать праздник семейный, с родителями, с бабушками-дедушками и благотворительный базар подарков и угощений. Никто ничего плохого в семейном празднике не усмотрел. Подхваченная массами идея разгорелась и за два дня до рождества школа, захваченная старшим поколением, была отдана ему «на разграбление».

Старики оторвались на славу. Не только большой школьный зал, но буквально каждый угол был украшен и занят какими-то поделками, варежками, носками, тряпичными игрушками, бусами, головоломками, угощениями, открытками, словом, всякой всячиной. Не только директор школы и учителя, дети тоже, похоже, слегка обалдели от невиданной прежде активности старшего поколения, а те отрывались по полной.

- Кто расскажет стишок, то получит пирожок! - надрывался чей-то дедушка;

- Загляни в волшебное окно, - крутил колесо большого калейдоскопа другой сеньор.

Словом, в школе на два дня воцарился некий дух рождественского бедлама. Каждый участник, к тому же норовил отчитаться в фейсбуке, бабушки-дедушки делились фотографиями детей, примеряющих шарфики и митенки, разгадывающих головоломки или вышагивающих по лабиринтам. Всеобщее умиление набирало обороты.

Однако Инга ни на миг не забывала о цели всего этого сумасшествия. Ей во что бы то ни стало нужно навсегда избавить внука от угрозы, которая исходит от высокого парня. Остальные двое – Инга прекрасно это понимала – не более, чем статисты. Убери главного и весь карточный домик искателей приключений рассыплется. И делать это надо немедленно, Эрик с каждым днем все больше замыкался в себе. Учителя в школе выражали опасения по поводу здоровья мальчика. Считалось, что он пережил серьезный нервный срыв, а поскольку разговоры со школьным психологом результата не давали, шел разговор о том, чтобы поместить мальчика в лечебницу. Как ни крути, угроза, нависшая над малышом, была более, чем реальной и никто, кроме нее не мог помочь.

Наконец, к концу второго дня, она увидела глаза, похожие на пистолетные дула. Они смотрели прямо на нее. Несложно догадаться, кого они высматривают. Какое счастье, что она отправила Эрика, в эти дни неотрывно крутившегося рядом с ней, на первый этаж, принести коробку с лакомствами. Засахаренные райские яблочки снова закончились. Удивительно, на фоне всех подарков и лакомств незатейливое угощение с ножкой, торчащей из розетки шуршащей бумаги, пользовалось невероятным спросом. Парень приблизился к ней в сопровождении «свиты».

- Светлого Рождества! – приветствие красавца с пустыми глазами являло собой гремучую смесь из рафинированной вежливости и издевки. Он был опасен, как кобра.

- Ой, какой красивый молодой человек. И тебе светлого Рождества, - расплылась в улыбке Инга, делая вид, что очарована и молясь, чтобы Эрик подольше задержался.

– Вот, держи, последнее осталось.

Как по волшебству у нее на ладони образовалось невероятно красивое аппетитное яблочко.

- Хм, спасибо! Я вам тоже подарочек припасу. – парень взял лакомство.

Инга догадывалась о каком «подарочке» говорит этот подонок. Однако, приходилось улыбаться.

- Эй, хочешь? – неожиданно обернулся он к одному из дружков и протянул ему угощение.

Инга почувствовала, как сердце в груди замерло, словно размышляя, есть ли смысл продолжать биться. Как вдруг она увидела Эрика. Все внимание малыша было направлено на то, чтобы донести коробку и угрозу он заметил, только подойдя к лотку.

- А, Эрик, наконец-то! – глаза-дула уставились на ребенка, а хрупкое плечико обхватила сильная лапа. – Пойдем, я тебе подарок обещал.

- Чуть позже, ребята, - нашла она силы вмешаться. – Он мне тут еще помочь должен. – А вот и вам, молодые люди, тоже по яблочку.

Она мгновенно сунула каждому из громил по бумажной розетке с угощением. И, повернувшись спиной к мерзавцу, наклонилась к внуку, едва не теряющему сознание от страха. Еле слышно шепнула ему в ухо: «Не бойся, я тебя в обиду не дам», придержала, полуобняв. Поняв, что пока тут ничего не обломится, парни отошли в сторону, однако, не теряя из поля зрения ни сеньору, ни Эрика. Незаметно улизнуть не удастся. Остается надеяться, что все пойдет как задумано. Ведь каждая женщина немножко ведьма, и колдовство уже было выпущено на свободу.

А если не поможет, то Инга припасла еще один запасной вариант. А пока она перебирала яблочки, рассыпавшиеся по коробке.

Долго ждать не пришлось.

За спиной поднималась суматоха. Она заставила себя медленно обернуться.

Сработало. Парень с пистолетными глазами двумя руками держался за живот, лицо побелело от боли, он стонал, почти переходя в крик. Кто-то уже звонил в скорую, по коридору стремительно мчался кто-то из учителей. И вот уже красавца, утратившего всякий лоск, уносят на носилках, а двое его прихлебателей стоят в растерянности, утратив вожака.

Теперь можно отпустить маленькое плечико и сказать: «Видишь, с тобой все в порядке. После праздников я запишу тебя в группу таеквондо. Хочешь?». И поймать полный надежды взгляд:

- Да, очень хочу!

Больше ничего сказано не было.

Ни тогда, ни позже.

Ярмарка на этом закончилась. А дома Инга достала из сумочки вязальные спицы и несколько раз аккуратно протерла их спиртом, а потом положила на балконе, чтобы выветрилось все, что на них было. Запасной вариант не понадобился.

А потом, уже после рождества, села вязать пинеточки для маленькой Герды – сестрички Эрика. Теперь Герда уже большая и когда приезжает в гости, обязательно здоровается в коридоре «Привет, сова».

Инга уже обещала отдать ей полочку для ключей.

PS. Старшеклассник в школу не вернулся. Потом вскрытие показало, что-то там случилось с аппендиксом, какая-то аномалия вроде бы. «Какая жалость, такой молодой», - обычная история.