Плач крыльев. 07- Гуннар

Под кожаным пологом намёта стояла предутренняя звенящая тишина, в которой колокольным набатом ухало сердце Гуннара. Давненько он не слышал такого тревожного, смешанного с ожиданием и волнением, звука. Пожалуй, с тех пор, когда они с Хэлтором, подстрекаемые смешками старших друзей и изрядно выпитым хмельным медом, ждали в конюшне двух молоденьких служанок. Воспоминание защекотало под ложечкой утробным смехом и всплывшими из небытия перепуганными глазами друга. Ох–хо–хо, сколько было потом тяжелых жарких перин и жарких женских тел, а вот волнения того уже не было.

«Интересно, какого цвета у девчонки глаза?» – вдруг втиснулась между ударами сердца мысль. Глаз она так и не открыла. Ни тогда, когда укладывал ее тело на гору лапника. Ни тогда, когда, подбросив в костер дров, он раздевал и растирал снегом ее тело. Ему было не до того. Он тер и тер ее окоченевшие руки, пока она не ответила ему слабым пожатием. Он радовался, когда ее белые обескровленные губы разжались и слабый стон боли, больше похожий на скрип двери, вырвался из ее груди, когда он вливал ей по глотку терпкий отвар. Все еще улыбающийся Хэлтор, пришел на помощь, и помог уложить девушку в согретую уже горячими камнями полость мехового спального мешка. Ну, а после того, как пыхтевший и фыркающий голый Гуннар, боясь раздавить хрупкое тело девчонки, втиснулся туда же, парни не оставили их своей заботой. Ночью, время от времени, они заходили и подкладывали хворост в костер, не давая пламени угаснуть. А огрубевшие руки воина терли и терли окоченевшее тело, отдавая ему свое тепло. Только, когда дыхание девушки стало ровным, а тело расслабилось, а ее руки сомкнулись на его спине, он выдохнул свой страх за жизнь незнакомки, и уснул рядом. А вот теперь он лежал и, боясь пошевелиться и разбудить девушку. И коротая время, разглядывал капельки пота, выступившие на ее носу…

Полог намета откинулся, и яркий солнечный луч ворвался внутрь. Вопросительно вскинув голову, с охапкой дров вошел Эйнар. «Жива?» Гуннар также беззвучно кивнул головой. Парень, молча, поворошил угли и, не спеша уложил хворост горкой, чтобы оживить дремлющее пламя догорающих углей. А когда веселые язычки жадно обняли подачку, добавил изголодавшемуся огню несколько поленьев.

– Хэлтор, приказал топить походную баню. Как думаешь, она сможет сама?

– Проснется, увидим, – вздохнул Гуннар, провожая парня взглядом.

– Ты кто? – тело девушки вдруг напряглось и пара ладоней уперлись в грудь мужчины, пытаясь отодвинуться от него.

– Твоя грелка. А ты? – усмехнулся здоровяк, – парни топят баню, пойдешь? Тебе прогреться нужно.

Девушка кивнула, не отрывая взгляда от лица, обнимавшего ее мужчины.

– Так кто же ты? Как оказалась в лесу? Живешь рядом? Заблудилась? Почему молчишь?

Взгляд воина замер на высохшей за ночь пряди волос девушки. Ночью в отблесках костра они казались ему медно–красными, а сейчас, когда солнечные лучи дотянулись до лежанки и заиграли бликами, прыгая солнечным зайчиком по длинным прядям, рассыпавшимся по меху, он зажмурился и выдохнул, поднимая это золотое облако вверх.

– Ну молчи. Я буду звать тебя Солингер… солнечная. Давай выбираться, – он потянул за шнур стягивающий горловину мехового мешка, распуская шнуровку.

– Глаза закрой! – попросила девушка.

– Можно подумать я чего-то там не видел, – пробурчал под нос Гуннар, послушно закрывая глаза.

Солнечный свет слепил, отражаясь от искрящегося снега. Лишь одно темное пятно нарушало стерильную белизну – место вчерашнего кострища. Тщательно расчищенная площадка была выложена камнями, и сейчас старый воин заканчивал укладывать каменку, тщательно подгоняя камни один к другому. Издали не растопленная банная печь напоминала слоенный пирог – ряд камня, ряд дров и снова ряд камня.

– Не завалится? – хлопнул по плечу старого друга Гуннар.

– У Верда? Не помню такого. Сейчас поджигать будет, – улыбнулся Хэлтор и обернулся, – Парни шесты закрепили? Как разгорится, натягивайте полог.

– Эрик, горящих углей! Быстро! – гаркнул Верд, не оглядываясь.

Парнишка метнулся к ближайшему намёту и сунул котелок, полный темнеющих на глазах угольков.

– Не суетись, – пробурчал Верд, ощупывая и слегка продавливая кладку.

– Так потухнут же!

– Так еще раз сгоняешь и котелок ототрешь потом. Не суетись, говорю, не свататься идешь, – усмехнулся старик. Еще раз обошел вокруг кладки, присел с подветренной стороны и протянул руку, – ну, давай что ли!

Эрик протянул посудину и присел на корточки рядом.

– Не засти, – отмахнулся Верд. Дунул на тлеющие угли и высыпал их в узкую щель между камнями.

– На, маши! – сунул он пацану еловую лапу, – да не части, дай разгореться.

Старик еще постоял, прислушиваясь к голосу костра и только когда, тот уверенно и успокоено затрещал, удовлетворенно крякнул, – вот теперь баня будет, – и пошел прочь.