"Картошка"

   - Рота подъем! Выходим строиться на зарядку. Форма одежды номер два.
    Утро в первой роте курсантов военного училища начиналось традиционно. Курсанты вскакивали с кроватей, натягивали брюки, сапоги и с голым торсом выбегали строиться на улицу. Затем заправка спального места, водные процедуры, завтрак и занятия по самоподготовке. Основной учебный процесс по предметам был окончен - впереди сессия и долгожданный летний отпуск! После удачно сданной сессии можно считать себя курсантом третьего курса, хотя официальный приказ всегда издается пятого августа. Самостоятельная подготовка всегда проходит однообразно и скучно. Группы расходятся по классам подготовки. Сначала, в течение одного-двух часов листаются конспекты, в аудитории стоит тишина. Потом стихийно возникают разговоры. Молодые люди мечтают о предстоящем отпуске, увлеченно спорят по пустякам. Споры рождаются из нечего, просто так, но весь личный состав взвода живо подключается к спорящим сторонам и принимает в них самое активное участие. Все науки забыты, настаёт время развлечься.

    Так было и на этот раз. Конспекты были отодвинуты в сторону и двое парней - Саша Нехорошев и Толя Соколов, вели неспешную беседу, мечтая об отдыхе.
- Я в отпуске летом на недельку обязательно в деревню поеду, - мечтательно говорил Саша, - там рыбалка будь здоров!
- А я на море двину с одноклассниками. Они как раз из армии вернулись.
- Скорей бы сдать сессию и на поезд. Люблю в поездах кататься. Отосплюсь за полгода.
- Слушай, сколько время? – Толя с хрустом потянулся. – Жрать чего-то охота.
- Без пятнадцати одиннадцать. Хорошо бы сейчас сладенького чего-нибудь. Я до поступления в училище жутко пирожные уважал.
- То-то ты такой упитанный!
Толя, в отличие от Александра, был худощав.
- Не в этом дело. Это конституция тела такая. Я сейчас питаюсь как все. Не худею, не толстею. Пирожные всё равно люблю, особенно «Картошку».
- Точно! Я тоже их уважаю. Раньше, бывало, три штуки подряд мог съесть.
- Слабак, – Саша посмотрел на товарища с превосходством, – я пять штук за минуту съедал и ещё бы мог, если бы мать их больше покупала.
- Да я запросто десять штук могу слопать!
- А я пятнадцать!
Остальные ребята стали с интересом прислушиваться к спору.
- И я пятнадцать могу, не велика работа.
- Двадцать сможешь?
- Смогу.
- Да не сможешь ты двадцать, а я запросто. У меня желудок больше. – Саша с удовольствием погладил себя по животу.
- Тут желудок не причём. Он растягивается. – Толя не хотел уступать приятелю.
- Не пойму я, чего вы спорите, - неожиданно включился в разговор Собянин Костя по кличке «Собес», - кто из вас скажет двадцать пять, тот и победил.
Толя и Саша опять заспорили. Мол, я могу двадцать пять, нет, я могу. Тут уже нервы не выдержали у остальных. Со всех сторон сослуживцы кричали наперебой, обвиняя приятелей во вранье. Говорили, что не один нормальный человек не сможет съесть двадцать пять пирожных. Но Толю с Сашей, то ли заклинило, то ли им не хотелось признаваться в запальчивости и хвастовстве. Они упорно твердили: «Можем и всё тут!» В учебном классе начался галдеж, но только Собес оставался невозмутимым. Он предложил разумную мысль:
- Перестаньте спорить. Сходите в ЧПОК и попробуйте съесть пирожное «Картошку», сколько сможете. Тогда всё станет ясно - кто врун, а кто нет.

    ЧПОК или курсантская чайная расшифровывался курсантами своеобразно – «Чрезвычайная Помощь Оголодавшим Курсантам». Посетить его можно было только в личное время, после обеда или вечером.
- Нет, на ЧПОК я не согласен, - Соколов вздохнул, - У меня денег лишних нет.
- Ага! Обмишурился. – Торжествовал Нехорошев. - Не можешь, так нечего врать.
- Сам ты…
Предотвращая конфликт, в спор опять вмешался Собес.
- Давайте так. Мы всем взводом скидываемся и покупаем вам пятьдесят «Картошек». Если вы съедите их – хорошо. Никому и ничего не должны. А нет – выплачиваете каждому по рублю.
Предложение нашло горячий отклик у курсантов и все начали подбадривать спорщиков.
- А если один съест, а другой нет? – задал вопрос Соколов.
- Тогда один платит, кто не съест, и должен будет всем по рублю отдать.
Пирожное «Картошка» стоило двадцать пять копеек. Умножив на пятьдесят, это выходило двенадцать рублей, пятьдесят копеек. То есть один человек из взвода должен скинуться примерно по пятьдесят копеек. В любом случае он получит свои деньги назад в двойном размере. Возможно, и два рубля получиться заработать на пари спорщиков.

«Хороший вариант. Мы поедим сладкого, и ни кто не проиграет. А я точно выиграю!» - подумал Нехорошев. - «Этот тощий вряд ли осилит пирожное. А если не повезёт - деньги можно выплатить со стипендии».
- Согласен, - сказал он вслух.
У Соколова не осталось выбора. Он тоже согласился, выдвинув своё условие:
- Только возьмете нам по стакану компота, чтобы запивать.
Так и решили. Определение победителя назначили на послеобеденное время. До вечера ждать никому было не интересно.

    За обедом в столовой курсанты взвода с улыбками посматривали на стол, за которым сидели Соколов с Нехорошевым. Оба ничего не ели, только маленькими глотками пили компот. Готовились.
После команды «Разойдись!» весь третий взвод дружно последовал в сторону чайной. Усадив спорщиков за столик, ребята поднесли им лоток пирожных и два напитка. Разделив угощение поровну, спорщики начали выяснять отношения. Их товарищи, как настоящие болельщики, их подбадривали. По мнению некоторых, Нехорошев неправильно выбрал тактику поглощения сладостей. Он быстро запихивал их в рот, практически не прожевывая, и брался за следующую «Картошку». Работал на скорость. Соколов, наоборот, не торопился, думая, что прожеванная пища плотнее войдет в желудок. Напиток экономили оба. После десятой картошки дело пошло тяжелее. Оба часто останавливались, переводя дух. При поглощении пятнадцатых «Картошек» на обоих было жалко смотреть. Оба побледнели, пучили глаза, но продолжали с завидным упорством заталкивать в рот плотную массу. Никто не хотел уступать. Александр сдался на семнадцатом пирожном. Резво вскочив с места, не прожевав пищу, быстро побежал в сторону туалета. Сопровождать его, естественно, никто не стал. Анатолий сдаваться не собирался. По его внешнему виду без труда можно было догадаться, что есть он не хочет и удовольствия сладости ему не доставляют. Товарищи дружно подбадривали его:
- Давай, Толян, немного осталось.
- Главное в рот запихай, там оно само растает!
Для всех присутствующих, за исключением спорщиков, это, конечно же, было веселье.

Анатолий из последних сил заглатывал полупережеванные куски пирожных и, вот оно чудо, взялся за девятнадцатую. После неё взял двадцатую, откусил сразу половину, начал прожевывать, но не смог закончить по причине отторжения желудком излишков пищи. Вырвало его прямо в зале для посетителей чайной. Зрители дружно повалили к выходу – ещё чего не хватало, вдруг убирать заставят за спорщиками!

    Условия спора не выполнил никто. Значит, теперь каждый получит по два рубля. Хорошо, здорово и весело!
    Не до веселья было Саше и Толе, которые еле-еле добрались до расположения роты. Лица у них были зеленые, а остаток вечера они провели, поочередно бегая в туалет. На ужин, естественно, оба не ходили, сославшись на недомогание. Принимать любую пищу они не могли еще дня три, что особенно напрягало Нехорошева. Молодой организм требовал подпитки, а желудок не принимал. Пили только воду, тем и спасались. Упрямцам этот урок пошел на пользу, так как никто из них до самого выпуска из училища в спорах замечен не был. Правильно дети говорят в детстве: «Кто спорит, тот г….». Ничего не стоит. Определённо.