Сказка ложь?

Старенькая машина, произведённая в Японии ещё в конце прошлого тысячелетия, остановилась. Дальше уже ехать было просто некуда. Дорога (если две протоптанные колеи на земле так можно было назвать) окончательно закончилась. Конечно, можно было попробовать и дальше, но рисковать мужчина не стал. Взглянув на собственное лицо, через зеркало заднего вида, он усмехнулся себе. Невысокий, светлолицый, с копной кучерявых черных волос на голове, кучерявостью которых могли позавидовать некоторые девушки. На вид, лет сорок, с явно выступающими морщинами на лбу. С зеркала смотрела пара серых глаз, который поймали небольшую горбинку на, в прошлом, сломанном носу. На округлом лице была видна недельная, густая щетина, по которой он провёл рукой.

- Побриться забыл, - досадливо произнёс мужчина.

Заглушив мотор, он залез в бардачок и достал оттуда папку, с аккуратно сложенными, внутри, бумагами. С ними в руках, одетый в плотные штаны тёмного цвета, водолазку, и осенние ботинки, водитель вышел из машины. Изо рта тут же вырвался клуб пара. Осень в этом году выдалась холодной, и уже в конце сентября, без утеплённой одежды, выходить на улицу было нельзя. А за городом, где сейчас и остановился Глеб, в лесу, было и того холодней.

Он прошел к багажнику, и открыл его, с силой дёрнув за ручку, которая любила заедать. Крышка багажника, со скрипом, отворилась вверх, показывая его содержимое. Сверху лежал рюкзак, внутрь которого мужчина, аккуратно уложил бумаги. Рядом куртка со старым помповым дробовиком. Первую он надел сверху, затем повесил рюкзак за спину, а дробовик поставил рядом с машиной. Оставалось последнее – тело, завёрнутое в черный мешок. Неприятно поморщившись, Глеб вытащил тело, уложил его на землю, после чего закрыл багажник. Затем он вернулся в салон, и достал обычный лист А4, с нарисованным карикатурным символом в виде трёх квадратов. Один был сверху, а два слева и справа снизу, соответственно. Под ними было что-то вроде арки. Этот лист мужчина закрепил на лобовом стекло автомобиля, после чего закрыл автомобиль.

Вернувшись к телу, Глеб, с тяжелым вздохом, закинул его себе на плечо, как мешок картошки, и подобрал дробовик в свободную руку, обмотав ремешок, с помощью которого, тот, по идее, должен был вешаться на плечо, вокруг руки. Оставшаяся дорога должна была быть не длинной, но опасной. Настолько опасной, что была вероятность вообще не вернуться назад.

Утро уже начинало вступать в свои права, и солнце поднималось из-за горизонта. Ещё каких-нибудь пол часа, и лес должен был выйти из полумрака. Да вот только проблема была в том, что тогда Глеб вряд ли добрался бы до места. Точнее, пришлось бы ждать сумерек, когда нужная тропа снова откроется. Ждать столько мужчина не мог. Нужно было успеть вернуться на работу.

Уверенно шагая по траве, мужчина обогнул небольшой овраг с поваленным там деревом. Обычный человек наверняка бы предположил, что свалено старое дерево ветром, или грозой, или ещё какой непогодой. Глеб знал истинную причину, что, а точнее кто, повалил его, но, само собой, в такое никто не поверит. Потому что большинство людей не могло видеть то, что видел мужчина. Сейчас, за заваленным стволом сидело нечто, покрытое густой, коричнево шкурой, с длинными мощными лапами, и пастью, усеянной двумя рядами острых зубов. Это был житель поваленного дерева. Не опасный, для обычного человека. Существо почувствовало на себя взгляд, и быстро скрылось из виду.

В остальном дорога прошла спокойна. Глеб замечал ещё пару следов не самых приятных лесных обитателей, но столкнуться с ними ему не пришлось. Тропа, по которой он шел была видна и понятна только ему, потому что для обычного человека, он сейчас брёл через заросли, напролом. На самом деле мужчина был не особо в восторге о том, что он владел таким исключительным знанием. Будь его воля, Глеб с радостью отдал бы это всё кому-то другому, кому пришлось таскать трупы и надеяться, что озлобленные лесные духи не сделают из него волшебную отбивную.

Впереди показалась небольшая, с виду неказистая, избушка. Обнесена она была забором, из крупных кольев, на каждом из которых висел человеческий череп. Пожалуй, в то, что это настоящие черепа, в наше «цивилизованное» время, никто бы не поверил. Слишком уж эта картина была похожа на кадр из какого-то второсортного ужастика, которые любили гонять по телевизору в молодости Глеба. Колья, между собой, были связаны крепким плетением растений, что вросли здесь сами собой, и крепко сплелись в единую стену. Пожалуй, такому забору позавидовал бы заядлый садовник (за исключением черепов, конечно же). Калитка во внутренний двор тоже имелась, так же состояния состоящая из сплетения зелени и колей. Отворялась она сама, как только человек подходил. Молчаливо, без единого звука, приглашая гостя войти.

Глеб вошел, тяжело вздохнув. В нос сразу ударил запах луговых трав и цветов, который был, пожалуй, немного неуместен здесь. Во внутреннем дворе вообще ничего не росло. Голая земля, чёрная, словно выжженная после пожара. Посреди этого черного поля, на небольшом бугорке и стояла старинная русская изба. Сбитая из крупных брусьев, с резными оконными ставнями, покрытая хвоей на крыше, и черной трубой, что смотрела в небо.

Из-за избы вышло нечто. На шести лапах, с мордой пса и тремя глазами. Хвост, на конце, заканчивался плотным скоплением чешуи. Она издавала звук, точно побрякушка, как только эта тварь начинала махать хвостом. Все три глаза были разного цвета, двигались так, будто каждый из них жил собственной жизнью.

- Ну здравствуй, - мужчина сбросил тело на землю, и схватился обеими руками за дробовик.

Животное, название которому не было ни в одном реестре, медленно пошло к мужчине, дёргая носом, и нюхая запах, что принёс гость с собой. Глеб медленно поднял своё оружие и направил ствол на существо.

Дверь избы, с хлопком, отварилась и оттуда вышла старушка, одетая в старенький кафтан, юбку до ступней и с плетёными лаптями на ногах. В руках она держала метлу. Цепкий взгляд сначала метнулся к мужчине, а затем к шестилапой твари, что стояла в паре метров от мужчины. Старушка бойко взмахнула метлой, и метнула её. Метла попала точно в бок существу, и то отскочило на несколько метров в сторону.

- Фу, окаянная! – выкрикнула старушка. – Пшла вон!

Зверь молча посмотрела на старушку, и побрёл прочь, потеряв всякий интерес к мужчине.

- А ты, Глебушка, чаво без предупреждения то? – метла, словно бумеранг, вернулась в руке к старушке, и она поставила её рядом с избой, уперев о стенку. – Двор не чищен, стол не накрыт. Гостей так не положено встречать.

- Здравствуй, Ягинишна, - мужчина опустил дробовик.

- Ягинишна, - усмехнулась старуха. – Русским духом от тебя тянет за версту. Бессмертный что ли?

- Да куда уж мне до вас, - так же с усмешкой ответил мужчина. – Век мой краток.

- Что ж не бережешь лета свои то? – Ягинишна кивнула головой, приглашая в избу.

Глеб вновь подобрал тело с земли и пошел следом за хозяйкой.

Внутри было просторно. Слишком просторно для такой небольшой избушки. Большая печь, всегда затопленная, стол и две скамьи. У стенок много бочек, с содержимом которых стоило только догадываться. Над головами было развешано большое количество пучков сушеных трав, от которых шел суховатый, но приятный запах. Большое количество полок со старыми книгами заполняли одну из стен. Эту деталь про избушку на курьих ножках нигде и никогда не упоминали. Баба-Яга не держала книг, судя по ним.

- Уж извиняй, стол не крыт. Кренделя не выпечены, каши не сварены. Могу самогонкой угостить.

- Спасибо, я за рулём.

В ответ на это старуха фыркнула и рассмеялась.

- Богатыри то раньше были. Как ковш выпьют, да не закусывая, а потом на скакуна и девиц портить, в смысле спасать. А теперь за рулём все. Измельчали. Совсем век не тот.

- Куда тело? – Глеб отодвинулся.

- Вестимо куда. На стол клади. Как будто впервой, - Ягинишна забрала со стола ступку и пестик, переместив их на печку. Мужчина аккуратно уложил тело на стол, и старуха довольно ловка, ухватившись за замок, раскрыла его. Это был пожилой мужчина, который умер от сердечной недостаточности неделю назад. Его похоронили на кладбище со всеми почестями. Да вот только вместо тела там была кукла. Муляж. Не первое и не последнее тело, которое используют после смерти.

- Староват пострел, - выдохнула хозяйка дома. – Моложе нельзя что ль? Мясо то жесткое, а зубов толком нет.

Тут она конечно лукавила. Уж с чем, а с зубами у Ягинишны было всё хорошо. Все тридцать два, и все как на подбор ни тронутые ни кариесом, ни другой зубной заразой. Тут можно было только позавидовать. Она облизнула губы, и потыкала пальцам в плечо мёртвого человека.

- Как помер то?

- Проблемы с сердцем.

- Вот напасть то, - искренне покачала головой хозяйка избушки. – Что же у вас там такое творится, что сердечко не выдерживает?

- Пандемия, инфляция, ипотека, - мужчина поставил дробовик рядом со столом, и снял со спины рюкзак. – Много чего, в общем.

- Вот смертные. И так век ваш короток, вы ещё проблем себе придумываете. Воюете ещё. Сашка то, в гости, когда заходил, тоже много чего рассказывал. Эх, - старуха искренне махнула рукой. – Вот человек то золотой был. Человечище! Жаль, что не из наших.

- Александр Сергеевич 185 лет, как мёртв уже, - Глеб раскрыл рюкзак.

- Земля ему пухом. Мы с Карачуном то, души в нём не чаяли. А стихи то какие писал! Бывало до Лукоморья с ним сходили, к коту, бишь, в гости то, дак к с ним поздороваться каждая тварь выходила. Даже Черномор, которого сто лет в обед со дна морского не созовёшся, и тот со своей дружиной вылезал.

- Запрещено писать о вас, - Глеб достал бумаги. – Если бы молча ходил, может и прожил бы дольше.

- А ты на Сашку не клеветай тут! – Ягинишна замахнулась рукой. – Не чета вам всем! Не забывал нас, как остальные. Уваживал.

- Забудешь вас, как же. То детей похитите, то охотников перебьёте, то порчу на кого-нибудь нашлёте.

- А нечего в наши угодья лезть? Наша земля! Не терпит она гостей незваных.

- Люди не из неуважения, а по чистой случайности сюда попадали.

- Ой, Глебушка, не юли душенкой то, - Ягинишна прищурилась и погрозила мужчине указательным пальцем, словно бабушка, что поймала внука на пакости. - Не по случайности, а по незнанию. Коли знали бы, дак повернули бы. Не пошли.

- Коли знали бы, вас уже давно извели бы уже отсюда.

- Богатыри могучие издавна пытались, да не получилось. А вам то куда? – Ягинишна криво усмехнулась. – На вас два раза плюнешь, и всё, дух ваш изойдёт совсем.

Мужчина разложил бумаги на столе, чуть подвинув тело.

- Богатыри могучие, да время сейчас уже не их. Силой вас не взять, правда твоя, но управу можно найти и на вас, - он кивнул на бумагу. – Ручку дать, или сама найдёшь, чем подписать.

Старуха взяла бумаги в руки и начала их перечитывать.

- Ещё и язык исковеркали, - он сплюнула на пол. – Слово через слово заморские названия. Пролонгация. Резервация. Что нельзя нормально, по-русски писать? Карачун в этих каракулях ваших вообще ни разумеет ни слова.

Глеб осмотрелся вокруг, покрутив головой.

- А где он. Где наш Кощей Бессмертный?

- Ты токма при нём не ляпни, дурень! Изведёт сразу. Доброты то в нём поменьше, чем у меня. Карачун он.

- Ну в сказках вас так называют. Тебя Ягой, его Кощеем. Так в народе повелось.

Хозяйка избы, у которой было имён большое количество, но свыкшаяся с тем, что её бабой Ягой называют, подошла к окну, чтобы поймать свет и начала вчитываться в чистый лист А4, с аккуратно напечатанным текстом. Глеб, тем временем закрыл мешок, спрятав снова тело. Смотреть на лежащий труп, зная, что с ним скоро сделают, было, мягко говоря, неприятно.

- Собаку то свою что на привязи не держите?

- Сам ты собака, - огрызнулась старуха, не отрываясь от бумаг. – Вот скажи, вы со всеми так делаете? Русалкам, я слыхала, разрешено резервации покидать. Да и кот часто шастает по вашим угодьям.

- Русалки туристов привлекают. А кот не жрёт людей. Хотя проблемы от него бывают иногда, но иного рода.

- Вот скажи, милый человек. У вас темницы же есть? Где вы разбойников, негодяев и иродов разных мастей держите?

- Есть конечно.

- Отдайте нам с Карачуном.

- Вы их на путь перевоспитания решили наставить?

- Нет, что ты! Знаешь каких пирогов бы я напякла то! Сам бы не отказался от кусочка! – старушка закрыла глаза от удовольствия. – И вам меньше мороки и нам больше услады.

- Не для этого УК РФ писался.

- Чаво?

- Законы, говорю, не велят так делать.

- Законы, - ворчливо повторила Яга. – Любите вы нынче за ними прятаться. Договорами своими другим жизни не давать.

Старуха помахала листом бумаги в руках.

- А нам что? Жить в этой самой изоляции, резервации, будь она неладна?! Видеть, как чахнет всё то, над чем мы раньше властвовали? Смотреть, как старые указы были потёрты вашими этими законами? – она сплюнула. – Противно.

- Если бы не этот договор, вы бы первые, кто решил навести порядок на свой лад.

- И то верно, - кивнула Яга. – Потому как порядок был до вас. До этих ваших договоров. Когда каждый мог жить по своему разумению, а не по разумению горстки избранных.

- И называлось это всё анархией. Потому как разумение у каждого своё, и каждый тянет его на свою сторону, как одеяло. Люди умирали за пол метра земли, и пол мешка зерна, - мужчина рассмеялся. – Рассуждаю с бабой Ягой о законах, кому расскажешь, не поверят.

- Выживает сильнейший, - старуха сделала резкое движение и в одно мгновение оказалась рядом с Глебом, так что мужчина почувствовал её странно-пьянящий запах. – А слабые уходили, либо становились сильней. Издавна так завещалось.

Глеб схватился за дробовик, но на этот раз рассмеялась старуха.

- Сам знаешь, твоя пуколка ничего не сделает. Даже оружие нормальное делать разучились. Только что бы убивать друг друга. А выйди с вами в чисто поле тот же Черномор с дружиной, дак умылись бы такой кровью, что ни одна летопись не видывала.

- Потому и держим вас в узде, - Глеб тяжело выдохнул. Он прекрасно знал, что сейчас, если старуха захочет, то может закончить его жизнь раз и навсегда. И к ней с договором придёт следующий человек. А за ним следующий. Контора не считалась с жертвами, идя на переговоры с подобными древними сущностями.

- Держите, Глебушка. Держите, - злобно усмехнулась старуха. Она положила собственный указательный палец правой руки в рот, и, с хрустом, откусила его. Ошмёток она выплюнула, с откусанного обрубка потекла густая, черная кровь. Не тёмного красная, не бордовая, а именно черная, как будто сама тьма сочилась из откусанного пальца.

Яга положила бумагу на стол и ткнула откусанным обрубком в то место, где следовало поставить подпись. Клякса сама по себе перевоплотилась в подобие летящего ворона на бумаге. После этого она облизнула конец откусанного пальца, и кровь перестала течь. А через какую-нибудь неделю на это месте будет снова цельный палец. После этого она, с улыбкой на лице, протянула бумагу мужчине.

- Ну всё, Глебушка. Бумага подписана. Договор не нарушен.

- Благодарю за это вас, - мужчина принял бумагу и низко поклонился перед хозяйкой.

- Да пустяки, - махнула та рукой. – На пироги не желаешь остаться? Тесто почти готово уже.

- Благодарю, но не голоден, - он покосился на труп, наверняка зная, с какой начинкой будут пироги. – Да и время поджимает.

- Опять юлишь, Глебушка. Времени у вас всегда полно. Уж я-то знаю ваши фокусы, - она потёрла руки, осматривая тело на столе. – Ну да мир с тобой. Иди туда, откуда пришел, и пусть тропа обойдёт стороной худо.

Глеб медленно вернул бумаги в рюкзак, сложив их так, чтобы те не помялись, после чего закинул рюкзак за спину. Дробовик он взял в правую руку, вновь намотав ремень на руку.

- Ты к Василисе то загляни, - окликнула его на пороге старуха. – Больно люб ты ей. Говорит, хотела бы с тобой беседу завести. Но только я тебе ничего не говорила.

Старуха заговорчески захихикала, а мужчина невольно задержался. Василиса жила далеко отсюда в своём небольшом дворце, огороженном от лишних глаз. Когда Глеб оказался там впервые, то был поражен, насколько дворец был великолепно построен. Он не был знаток архитектурных изысков, но мог побиться об заклад что подобное сооружение сыскало бы славу, будь к нему свободный доступ.

- Вы общаетесь? – с лёгким волнением в голосе спросил он.

- С Василисушкой то? Конечно! Соседи как никак. Забегает в гости, лихая баба. Не забывает стариков. Да ты иди, иди уже. А то не поспеешь к ней. А она ух ждёт как.

- Ладно, - слегка смутился Глеб. – Хорошего вам дня.

Он вышел из избы, и быстрым шагом направился обратной дорогой.

- Иди с миром, - тихо проговорила Яга, смотря ему в след. – Пока этот мир есть у тебя.

Работа продолжалась.