Ах, сплетни, сплетни…

Версальский» этюд

«- Кадриль! Кадриль!

- Сдурели? Я Светлана!»

Зал наполнялся обществом несветским, как мутный жбан чистейшим самогоном.

- Простите, а кто этот немало разнузданный сердцеед, что так пьяно выписывает кренделя меж канделябров?

- Как? Вы не знаете? Помилуйте, сей прощелыга сын известного летчика-испытателя Шацкого от первого брака.

- Тот ли это самый Шацкий в чьи длани Господь вложил талант обуздать сверхновый истребитель?

- Истребитель лишь малый придаток к громкой славе. Танцующий на столе повеса служит живым доказательством того, что Шатцкому удалось обуздать, а потом и взнуздать актрису малых сцен Феодосию Александровну Пантелееву.

- Да-да-да, она еще весьма известна тем, что во время немого спектакля «Тссс», споткнулась о деревянную жабу и громко молвила в зал — ой, млятссс! Нынче народ ее так и приветствует в каждом действии. А вот на афишах так выражаться не изволят, уж больно срамно.

«- Месье, вы отдавили ногу мне!

- И чё?»

- Минуточку, не та ли это Пантелеева, что в бытность свою, будучи начинающей актрисой народного театра в Задуйске, скоропостижно вышла замуж за режиссёра Пулькина, который во хмелю лютом, дотла спалил театр и пристроенные к нему прачечную, да трактир купца Жмыгина со жмыгинским же мерседесом на заднем дворе? За что был весьма почтенно бит вышеозначенным купцом по пьяной морде?

- Я восторженно восхищена вашей осведомленностью, ей Богу! Но Жмыгин то и сам был выпить не дурен!

- Так с этим режиссёром он и пил по ходу! Аккурат после «Вечерней встречи во дворе», что сорвала всеобщую овацию намедни. А выход Егеря на луг, так вообще на бис играли трижды. Такой успех кому угодно голову вскружит, вот Пулькин то и запил, бедолага. На радостях и просто от охоты.

«- Где наши дети, дорогая?

- В баре, пупсик.»

- А Жмыгин присмотрел одну актриску совсем юную в массовке, и знаки делал, и писал неоднократно, но всё зря. Актриска ни в какую. Недавака!

- Эка цаца!

- Вот через Пулькина он и решил, по-свойски так, вопрос сей и уладить. Да не вышло. Тот пил уж третий день, и коли и вязал что, то не лыка. Сугубо зол был во хмелю на белый свет и на расправу скор. А тут купец на белом мерседесе. С сердечной жалобой и ящиком вина.

- Ужели ящик?

- Не видать мне воли! Коль я совру, то не сойти мне с места! Зуб даю!

«- Позвольте ангажировать вашу даму на мазурку?

- Да ради бога, это не моя.»

- А, дальше что?

- В разгаре вакханальной сечи, вдруг Пулькин заорал — сожгу театр! Сожгу к чертям и свиньям! Схватил огниво, чиркнул им три раза, разбил о сцену новенький iPhone, и возгорелось, возгорелось пламя!

- А, что купец?

- Следил завороженно! Не часто видишь, чтоб маэстро так блистал. Он думал репетиция такая. И не препятствовал доверясь Мельпомене. Когда ж четвертая последняя кулиса была во власти жаркого огня, купец смекнул, что стало слишком стремно и по нужде отправился во двор. Потом пожарные, полиция, разборки, разбитье морд и траурный финал. Так молодая Феодосия, бедняжка, приехала в наш развитой Камышинск.

- Право чудо!

- Ага!

- И недурна собой!

«- Маэстро, браво! Браво!

- Браво? Вы крещеный?»

...- И вот меня, какой-то мутный деверь, о край стола с размаху головой!

- А, что же Вы?

- Защиту не осилил. Лицом о стол. Меж сыром и икрой. Пока невесту очищали от закусок, а жениха вели умыться в туалет, мне чудился мизинец на гитаре ложащийся на томный флажолет. Слова отжаты, словно чистое бельё, четыре зуба выбито, поломана ключица, фингал горит, но знаете, мой друг, мне осень золотая часто снится.

- Я видел пролетающие блюда, как тамада напился второпях, блевал свидетель, кто-то крикнул — Люда!

- Скажите, что, невеста на сносях?

Крепчает вечер настоявшимся вином, жених танцует с тёщей «танец счастья», свидетельница с гостем под столом осматривает сбитое запястье. Гость ненасытен и осмотр стихийно прерван, тревожный шепот — Коленька, не здесь...

Два мужика на маленькой веранде сбивают с третьего надуманную спесь. Пять лиц привычно нежатся в салате, девица в красном платье жжёт стриптиз, процентов семьдесят в клиническом умате, какой-то чел скупает антифриз…

«- Ах, этот бал, прекрасный бал!

- Мужик, ты нас конкретно…»