Диабло ди сьерра

16+
  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Crapiva
Диабло ди сьерра
Текст:

Вся деревня уже спала, когда поднялся прилив. Бесшумно, как вор, он пробрался от прибрежных камней до крыш домов, выталкивая из себя на поджаренную тропическим солнцем солому мёртвых креветок и морских ежей. Шорох волн, похожий на нашёптывания, заставил Флору открыть глаза и прислушаться. Вода не отступала, всё громче и настойчивей толкаясь в стены дома. Девочка поднялась с кровати и медленно подошла к окну. Снаружи стекла неспешно плескался океан. В синей толще, вздрагивая и меняя форму от каждого вздоха воды, кружились, переливались золотом, косяки макрели. Флора подняла глаза и увидела, что на небе, вместо привычной Луны, висит красный горящий шар. Словно заметив обращённый на него взгляд, он вздрогнул и быстро полетел к поверхности океана. Плавно войдя в толщу воды, шар врезался в застывшую в форме оливковой черепахи стайку рыб. Атакованный, косяк разлетелся в разные стороны, но тут же собрался вновь, приняв очертания большой лодки, с красным мерцающим маячком на мачте. Стремительно разогнавшись, живое судёнышко помчалась вперед и с грохотом врезалось в окно. От удара стекло треснуло и посыпалось на пол множеством мелких осколков. Девочка вскрикнула и отскочила от окна: в комнату, поблёскивая чешуей, вплыл большой голубой марлин.

Флора очнулась. Перед её кроватью стояла мать.
- Ты кричала во сне. Ты мало молишься, Флора. Женщина резко стянула с дочери влажную от жары простынь и взяла за руку:
- Пойдём.

y nos proteges del mal,
te pedimos que intercedaspor todos
aquellos que visitan esta
Capilla,una dedicada a TI.

Флора шептала слова молитвы, изредка поглядывая на сидящую рядом мать. С тех пор как стало ясно, что океан не вернет и щепки от лодки отца, женщина не выказывала никаких признаков горя. Она так же работала, ела и крепко спала по ночам. Только глаза, прежде ласковые и заботливые, теперь смотрели равнодушно.

Madre de Dios y madre nuestra,
despierta en nuestros corazonestan
sin vida y frío como Tepeyac,
amor a Dios y a nuestros hermanos.

Закончив молитву, мать поднялась, нервно поправила платье, спадающее с тонких плеч и пошла в свою комнату.
- Иди к донне Летисии чистить рыбу.- не оборачиваясь, сказала она и захлопнула за собой дверь.

На улице никого не было. Все собрались у океана и издали напоминали галдящих чаек. Подойдя ближе, Флора увидела, что весь берег усыпан обломками. Возбуждённо переговариваясь, мужчины перебирали принесенные водой доски и мусор. Из их разговора стало понятно, что незадолго до полуночи у южных скал поднялся шторм. Меньше, чем за час, гигантские волны разобрали до основания старый заброшенный маяк, а затем направились сюда, смыв по пути одно из селений. С интересом рассматривая обломки, мужчины пытались определить откуда принесло вырванные непогодой двери и в каком из селений дома строят не из камня, а из красного кирпича. Стали вспоминать про маяк, у которого начался шторм. Одни утверждали, что назывался он Саргассовым, в честь саргассовых водорослей, другие называли Небесным из-за морских звёзд, толстым слоем покрывающих берег у маяка.

- Диабло ди сьерра. Он назывался Диабло ди сьерра.
Неожиданно для себя сказала Флора и тут же замолчала. Она вдруг почувствовала, что ненароком выболтала тайну, доверенную ей одной. Девочка с беспокойством взглянула на мужчин, и облегчённо вздохнула, убедившись, что те, в пылу разгоревшегося спора, её не услышали. Маяк смерти, Могила рыбака, Гиблое место... Они продолжали увлечённо выкрикивать версии, а Флора со всех ног бросилась прочь, повторяя в голове "Диабло ди сьерра..."

Спустя полчаса Флора прошла сквозь длинную, выложенную разноцветной мозаикой арку и оказалось во внутреннем дворе заброшенного дома. Стены гасиенды были черны как уголь. За сто лет, прошедших со времени пожара, тёмный налет настолько въелся в известку, что отмыть его было не под силу даже тропическим ливням. С большим успехом они стирали нарисованные на стенах кораблики. Их были сотни... Большие и совсем крохотные, размером чуть крупнее раков-отшельников, снующих туда-сюда по пустым коридорам гасиенды.

Флоре нравилось приходить сюда и рисовать. А иногда просто садиться на краешек старого мраморного фонтана и рассматривать бесконечную вереницу лодок. Все они выглядели копией той, на которой ходил в море её отец. Прошло семь лет с тех пор как он пропал, но девочка до сих пор помнила каждую доску и трещинку на корме. Каждый раз уходя в море, отец говорил маленькой дочери, что сегодня именно тот день, когда он поймает гигантского марлина, обитающего у самой неприступной из южных скал. Такого большого, что его хватит, чтобы накормить тысячу голодных солдат, а плавник такой огромный, что легко послужит парусом для нового корабля президента. Возвращаясь вечером со скудным уловом, он виновато разводил руками и говорил, что завтра... завтра непременно он поймает гигантского марлина. Флора в ответ весело кивала головой и смеялась. Но однажды он не вернулся.

Мать неподвижно просидела за столом до самого утра. Затем разбудила Флору, и взяв за руку, потащила к океану. Они простояли на берегу весь день, до тех пор, пока вернувшиеся с закатом рыбаки не увели застывшую как камень женщину и ее плачущую дочь домой. Ещё год, вечерами, крепко взявшись за руки, они ходили на берег. С надеждой вглядывались вдаль, пытались отыскать среди причаливших лодок старое суденышко отца. Возвращаясь, мать долго молилась, а потом плакала. Утром они выходили во двор, и взявшись за концы тяжёлой от слёз простыни, выжимали её, наблюдая как вытекающий из ткани прозрачный ручей бежит к апельсиновой роще. Это продолжалось до тех пор, пока на пороге их дома не появился сеньор Альваро, вызвавшийся помочь молодой вдове и её дочери. И теперь по утрам влажные простыни пахли терпким мужским потом и крепким агуардьенте, настоянном на кофейных зёрнах.

Погружённая в воспоминания, Флора не заметила приближения сумерек. Душных, с ароматом тропического дождя. Из патио, заросшего дикими розами донесся стук первых капель. По каменным плитам забрякали клешни разбегающихся в разные стороны раков-отшельников. Девочка посмотрела на стену. Нарисованный ею марлин получился точь-в-точь таким же как во сне. Она подняла с земли камушек и выцарапала на раскрашенном голубым мелом боку «Д д с».

Диабло ди сьерра... Шептала себе под нос Флора, пробираясь сквозь склонившиеся до земли ветви апельсиновых деревьев. Плантация простиралась до горизонта. Ветки, трава, всё было усыпано сочными оранжевыми плодами, источающими густой сладкий аромат. С ветром к нему примешивался смертельный дурман бругмансии, которая росла у ручья неподалеку. Раз в полгода мать начинало тошнить прямо в корзины с рыбьими потрохами, тогда она отправляла Флору к ручью, набрать белоснежных цветов. Затем подносила цветок к лицу, и глубоко вдыхала аромат. Спустя какое-то время нежное благоухание яда разлеталось по всему дому, предметы теряли очертания, ускользали. Мать выталкивала девочку из дома и запирала дверь изнутри. Но даже сквозь закрытые окна было слышно как женщина корчится под простынями, стонет от боли, разрывая ногтями мокрый от слёз матрас. Когда всё стихало, Флора возвращалась в дом. Стоя в дверях и пытаясь не дышать, чтобы не вдохнуть тошнотворный запах смерти, она наблюдала как мать скручивает в узел окровавленные простыни, и пошатываясь от слабости, бредёт с ними в сторону апельсиновой рощи.

Флора поморщилась, словно почувствовав этот запах вновь. Дождь усиливался, барабаня словно молоточками по сочным листьям деревьев. Плантация закончилась. В лицо ударило свежее дыхание океана. Неслышно ступая босыми ногами по горячей от солнца земле, Флора подошла к дому и зашла внутрь. Под потолком клубился сизый дым от дорогой сигары. Из-за жары дверь в комнату матери была приоткрыта. Женщина спала, уткнувшись лицом в подушку. Рядом на кровати, попивая из бутылки агуардьенте, сидел сеньор Альваро. Вальяжно вытянув ноги, он рассматривал свои широкие, похожие на ласты ступни, покрытые грубыми мозолями и трещинами. Заметив девочку, мужчина внимательно осмотрел её с ног до головы, медленным движением достал из кармана брюк пять песо и бросил их на пол. Звякнув о пол, монета покатилась и остановилась у ног Флоры.
- Подними,- ласково попросил он, рассматривая её хрупкие опущенные вдоль тела руки.
- Подними,- грубо повторил мужчина, видя, что она не двигается с места.

Девочка наклонилась, чтобы взять монету, но на мгновение застыла, увидев прямо перед собой босые ноги сеньора Альваро. Вблизи они выглядели ещё отвратительнее. Распухшие с пожелтевшими ногтями и глубокими трещинами. Флора подумала, что лет через двадцать его кожа растрескается до самого мяса, потом начнет гнить кость и сеньору Альваро придется сутки напролёт сидеть в своем богатом патио, опустив ноги в таз, полный жирных опарышей. От представленной картины к горлу подступила тошнота. Флора подняла монету и протянула её мужчине. Не взяв песо, он подошёл ещё ближе. Наклонился, коснулся губами волос Флоры и глубоко вдохнул её запах.

- Ты пахнешь апельсинами,- сказал он и дотронулся до её горла.
- Я люблю апельсины.
Мужчина снял со спинки стула рубашку и накинув на плечи, вышел.
Подняв глаза, Флора увидела, что мать уже не спит, а сидит на кровати и смотрит на неё.
- Тебе надо больше молиться. Идем! Женщина поднялась, подошла к дочери и со злостью вырвала из её рук монету.

Сегодня прилив пришёл раньше. К тому времени как Флора почувствовала вкус соли на губах, океан успел проникнуть в дом и теперь покачивался у самого края матраса. Под водой, неспешно нарезая круги вокруг кровати, плавал голубой марлин. Девочка протянула руку, чтобы дотронуться до раскрытого, похожего на кобальтовый парус, плавника, но не успела. Рыба вдруг резко ушла под воду и ударила хвостом по полу. Лежащие там со вчерашнего дня туфли и мелки взмыли вверх и вместе с брызгами опустились на голову Флоре. Волны быстро поднялись до потолка и девочка оказалась под водой. Очертания комнаты размылись... Всё вокруг заполнилось сказочным сиянием планктона, в котором вились стайки золотой макрели. Воздух быстро заканчивался и Флора поплыла вверх, где царапая парусом потолок, безмятежно кружился марлин.

Заметив девочку, он развернулся в её сторону и открыл рот так широко, что стали видны все его внутренности. Вода замерла. Синие маячки планктона погасли и в наступившей вдруг тишине стал слышен звук пульсирующего сердца марлина. С каждым толчком оно становилось всё больше и больше, меняя свой цвет от бледно-розового до алого, пока вдруг не лопнуло, разлетевшись на кусочки. Кровавый фонтан из плоти и кишок вылетел наружу и окрасил воду в красный цвет. Флора перестала плыть и начала падать в глубину океана, откуда широкими волнами поднимался терпкий запах агуардьенте и цветков ядовитой бругмансии. Воздух почти закончился. Тёплая вода настойчиво тянула ко дну. Флора взглянула вверх. В потемневших глазах мелькнул серебристый силуэт марлина. Рыба всё так же плавала под потолком, но теперь из её рта свисала длинная красная леска. Протянув руку, Флора ухватилась за конец лески и почувствовала как что-то стремительно потащило её наверх.

Судорожно хватая ртом воздух, она очнулась. Колющая саднящая боль пронзала руку, в которой был зажат моток красной лески. Девочка спрятала моток под подушку, оделась и вышла из комнаты. Мать еще спала. Сквозь москитную сетку, плотно забитую звенящими насекомыми, виднелись первые проблески зари. Флора бесшумно открыла ящик старой тумбочки и достала оттуда двадцать сентаво - ровно столько стоила у рыбаков одна самая маленькая золотая макрель...

Ещё несколько дней назад сеньор Альваро не верил, что когда-нибудь умрёт. Умирали рыбаки, застигнутые штормом в океане, сборщики мидий от зубов акулы, бедняки, съедаемые болезнями и нищетой. Но только не он... Теперь же, стоя на четвереньках посреди своего патио, утопающего в цветах голубой фуксии, сеньор Альваро сомневался. Сомневался, глядя на опустившего глаза доктора, стоящего неподалеку и беспомощно разводящего руками на каждый вопрос сеньоры Альваро. Его копившаяся с рождения уверенность в собственном бессмертии бесследно таяла вместе с мощными струями крови, которые он изрыгивал прямо на мраморный пол под оглушающие аплодисменты цикад. Быть может это кошмар? И страшная боль не раздирает его горло, потроша грубой невидимой рукой внутренности? Не достает и не бросает куски печени ракам-отшельникам, прибежавшим пировать из сгоревшей сто лет назад гасиенды? Дурной сон, который исчезнет вместе с запахом гниющей рыбы, насквозь пропитавшим его кожу и одежду. Тело сеньора Альваро в последний раз свело судорогой. Он схватился руками за горло, издал громкий хрип и выплюнул на мраморный пол патио своё сердце.

Звуки пышных похорон сеньора Альваро долетали до почерневших стен заброшенной гасиенды. Флора стояла у пересохшего фонтана и рассматривала лежащую на мраморном дне рыбу. За несколько дней от золотой макрели остались только скелет и голова, с широко раскрытым ртом, из которого торчал кусок красной лески. Морщась от брезгливости, Флора взяла рыбу за хвост и пошла в сторону апельсиновой рощи, откуда веял лёгкий прохладный бриз...

Другие работы автора:
+2
10:20
270
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Андрей Лакро

Другие публикации