Яша, ша! Там яма!
"Старый еврей собирается уезжать в Израиль.
Его вызывают в КГБ и предлагают
прослушать лекцию о трудностях жизни в эмиграции.
'Лектор' рассказывает: 'Вы не представляете, куда вы едете.
Полгода в Израиле идет сплошной дождь. На улицу выйти
нельзя - всё в воде, в магазин за продуктами не добраться'.
Еврей качает головой. 'Лектор' спрашивает:
- Я так понял, что вы передумали и решили остаться?
- Да нет. Я никак не могу решить - брать с собой зонтик, не брать с собой зонтик?"
Анекдот 70-х годов.
Первые трамваи ещё не вышли из одесских депо, а на Приморской тридцать четыре уже было весело:
-Ой, шо делается! Ой, Вэйз мир*! Фира, Фирочка, идите скорее сюда!
Сонная женщина схватила со спинки стула халат и выбежала на общий балкон старого коммунального дома. Споткнувшись на ходу об торчащую из дощатого покрытия щепку, Фирочка в сердцах чертыхнулась.
Каждое утро бдящая мадам Абрамовна просыпалась раньше всех и, словно рентген, сканировала соседские окна. По причине того, что муж Фиры уходил в рейс несколько раз в год, к квартире его супруги интерес вездесущей сплетницы был повышенным.
- Ида, в чём дело? Крайний раз вы так громко кричали неделю назад, когда к Яше за сахаром приходила Циля, пока Беллочки не было дома!
- Я вас умоляю, это Яшино дело, кому он отсыпает рафинаду, пока жена на работе, главное, что уже неделю всему дому есть с чем "вприкуску" чаю попить! И не только чаю! Тут другое: во внутреннем дворе кусок земли обвалился, надо всех позвать и сказать, а то кто-нибудь туда таки упадёт! Ну шо я вам тут кричу с первого этажа на второй?!
Она развела руки в стороны и пожала плечами. Затем махнула рукой, мол, много вы понимаете, сонные тетери. Да если бы не бдительный глаз Иды Абрамовны...
- Ничего страшного, - ища пальцами скользкие пуговицы, Фира старалась сфокусировать взгляд на нарушительнице покоя. - Это отличный способ всколыхнуть двор в воскресенье, в пять тридцать утра. На ваш крик только мёртвый не прибежит, правда, боюсь, что все снова сбегутся к Яшиной квартире - по привычке.
- Вот и хорошо! Потому как возле его крыльца обвалилось!
- Господи, Ида, так бегите, предупредите Якова, чтоб он из квартиры, как ошалелый, не выпрыгивал! Он, может, тоже побежит и тоже по привычке!
-Ааааа! Кто рыл у меня под верандой?! Да я...
- Яша, Яша, ша: там яма!! - внешне грузная и неповоротливая Абрамовна стартанула с места ракетой "земля-воздух".
Фира, осторожно спускаясь по высоким ступенькам стройными ножками, двинулась следом.
-Я и сам вижу, шо яма! - раскатистый бас Якова не оставлял соседям шанса досмотреть сны. - Кто под меня копал всю ночь, я вас спрашиваю?!
- Яшенька, не делайте ёнтэф*, никто не копал, оно само обвалилось. У нас же дом на катакомбах стоит! Да тут во время войны...
- Этому дому сто лет в обед! - мужчина оборвал речь ораторши. - И до сих пор ничего, нигде не проваливалось, а тут вдруг на тебе - яма! Шо вы меня, Ида, заблуждаете! Я вам не Киса; вы - не Остап. Копали! В подвал ко мне добирались! Сволочи!
- Ида! Яша! Что вы кричите с утра пораньше, как потерпевшие? - из окна на втором этаже показалась голова Ривы Моисеевны.
- Ой, Ривочка, я потерпел, я! Под меня копали!
- Рива, не слушайте этого мишигинэ*, - Абрамовна покрутила пальцем у виска и кивнула в сторону "потерпевшего", - никто не копал! Само обвалилось!
- Ривочка, я вам говорю: копали! Шоб им с лопатой спать ложиться! - не менял мнения сосед.
- Рива, спуститесь и посмотрите сами! Там метра два вниз ушло! - Ида запрокинула голову вверх, посмотрела на приятельницу и указала рукой на большую неровную дыру в земле.
- Ша, ша! Сейчас сама увижу, что за беда. Вы мне, Яков, только честно скажите: на прошлой неделе снова трепались, что хотите в Израиль?
- Ривочка, какой Израиль? О чём вы? А я такое когда-нибудь говорил?!
- Яша, у вас отъезд - образ жизни! И говорите вы об этом уже года три! - соседка закрыла окно и задёрнула шторы.
Рива Моисеевна и Фира подошли к месту происшествия одновременно.
- Как вы думаете, почему это случилось? - Фира осторожно обошла по краю обвала.
Соседка молча кивнула, прося отойти с ней в сторонку.
- Наш дом слишком стар. Вы видели вашу домовую книгу и то, что написано в графе "Год постройки"? - Моисеевна вопросительно дёрнула бровью и посмотрела собеседнице в глаза.
-Да. Там написано "Дом дореволюционной постройки". Год не указан. Я понимаю, что именно вы стараетесь объяснить. Здание старое, стоит на катакомбах, грузовик по улице проезжает, а у нас в сервантах рюмки дрожат.
- Вот именно. И когда-то такое, - женщина указала в сторону двухметровой дыры, - должно было случиться.
-На прошлой неделе новосёлы вещи мебель перевозили. Грузовые машины заезжали прямо во двор. Потом с таким трудом разворачивались, думала столбы с бельевыми верёвками сшибут. Раскачали грунт, вот и обвалилось. Но Яша, похоже, думает иначе.
-И знакомые в ЖКХ только у него. А у нас полный двор детей и воскресенье. Заявку сможем подать только завтра. Пока на неё глянут - русский месяц пройдёт, пока бригаду пришлют - два. Самим засыпать будет быстрее, но вот где взять щебень, песок и цемент...
- Мои сорванцы туда первыми влезут. Не дай Бог, конечно, но эти ещё и друзей приведут, диковинкой похвастать.
- Дело пахнет керосином. Надо что-то придумать и срочно.
- Попробуем? - заговорщицки подмигнула Фира.
- Без вариантов, - деловито отрезала Рива Моисеевна. - Яков Львович! - громко, так, чтобы слышно было на всю Приморскую, крикнула она. - Так вы что, в этом году таки решили ехать?! Можно дарить на прощание зонтик? - женщина сложила руки на животе и потихоньку начала подходить к крыльцу соседа.
Ида, перестав доказывать очевидное, села на лавочку и стала внимательно слушать каждое слово авторитетной приятельницы.
-А? Я? Да кто вам такое сказал?! - Яков так естественно удивлялся: ему определённо хотелось верить.
- Эмм... Понимаете, тут такое дело... источник пожелал остаться неизвестным, - Фира прикрыла ресницы, повернув голову в сторону утреннего солнца и двора Цили.
- Вот же балаболка. Я только в полслова обмолвился, а она... - и уже совсем тихо: - Хочешь, чтоб знала вся Одесса - скажи Циле по секрету.
- Яша, не знаем, что вы там в подвале, в банке, под песком с морковкой храните, нам до этого всем двором дела нет, но провал таки надо заделать. А то ведь всякое может пропасть! Вы ж понимаете: курортный сезон в разгаре, люди так и шастают, так и снуют. Правда, Рива Моисеевна?
- Правда. Мы зубными техниками не работали, нам прятать нечего, а вот вы, Яков, могли бы и поостеречься.
Услышав про банку, сосед поменялся в лице. Он быстро зашёл в веранду и снял трубку телефонного аппарата.
- Алё! Боря? Не надо так громко: я знаю который час! Боря, у меня горе! Нет, с Беллочкой всё в порядке! Слушай, мне не до шуток. У меня провал! Нет, не в памяти и за полтинник, шо ты мне должен, я таки помню...
Женщины переглянулись и пошли в сторону арки. Мешать соседям налаживать жизнь - не прилично. Тем паче, если это жизнь всего коммунального двора и позаботиться о ней может только один человек.
- Раз уж нас так рано разбудили, может, на привоз съездим, купим мойвы, отдадим её Иде, она к ужину пожарит? - Такое событие, как "коварный подкоп под Яшу", надо обмыть.
- Это событие войдёт в историю нашего двора. Опять же, соседям надо сказать: во двор машинам ни-ни. Хорошо, что это ночью случилось, пока во дворе никого не было, а если бы днём, когда здесь дети? Поедем, Фирочка, на привоз. Купим мойвы. А там, как обычно - кто, что с собой принесёт, то во дворе на стол и накроем. Беллочка говорила, перцы нафарширует, я пирог испеку.
- У меня миска винегрета в холодильнике. Вчера нарезала, пропитался за ночь...
- Вот и хорошо. Вам сколько времени на сборы надо?
- Да только переоденусь. Буду готова - в стенку постучу. Встретимся под аркой. Как обычно. Господи, хорошо, хоть там не обвалилось.
- Ох, не говорите. Был бы гембель*. В то, что под него копают от самого входа во двор, наш вечный эмигрант уже не поверит.
Вэйз мир - Боже мой.
Ёнтэф- праздник, скандал, шум (зависит от ситуации).
Мишигинэ - сумасшедший.
Гембель - долго решаемый вопрос, проблема, тяжба.
Прощай, прощай, Одесса-мама,
Мне не забыть твой чудный вид
И море Черное, упрямо
Волнами бьющее о твой гранит.
Твоих садов и парков гамма,
Где юность вся моя текла,
Прощай, прощай, Одесса-мама,
Спасибо, что меня ты родила!
* * *
А стихотворение ваше? Прочла и сразу же представила весеннюю Одессу. Видимо, из-за садов и парков, и юности, и чудного вида… Настальгирую, словом. Хотя прошлое лето (с начала июля и до середины сентября) провела там.
Ну и могу сказать, что только-что я побывал в старом дворе на улице Приморская, был свидетелем «общественного события». Автор перенес меня туда, сделав это легко и непринужденно — как по волшебству)
Мастерство очевидно, жаль что я терпеть не могу подобный жанр и достойно оценить произведение в роли читателя(
А еще вспомнил случай, натолкнула эта фраза:
Вот это: «за полтинник»
Когда то давно я перенял это «за» от преднестровца введя в свой лексикон
Поржал над этим осознанием) Чудесненько)
Фильмы предпочитаю в жанре фантастики или хорошего фэнтези. Книги, естественно, тоже. Иногда с удовольствием перечитываю Желязны или «Гиперион» (Дэн Симмонс). Правда, в последнее время на такие радости времени остаётся всё меньше…
Наслаждаясь каждым эпизодом)
Также я заметил одну интересную нюансину, которой и спешу поделиться, надеюсь что во благо. Моё внимание привлекло разительное различие в стилистике авторского текста и яркости самих диалогов. Получается что с одной стороны — диалектически окрашенная речь героев, а с другой — ровный язык нарратора. Это различие приводит к тому, что текст получается неоднородным, будто бы разной густоты. Диалоги читаются очень живо, бойко, а вот описания — медленно, спокойно.
Сравните:
и
Описания более сдержаны, что подходид для простых рассказов, в то время как диалоги тяготеют к фельетонной форме.
А что будет, если немного уровнять эти стили? Сделать более эмоциональным описания, а вот преувеличенную речь персонажей немного смягчить...
Хотя, это же Одесса, про какое «смягчить» может идти речь
А вот то, что мне удалось обнаружить вашу задумку, меня порадовало.
Еще раз вам спасибо за веселый рассказ.