Творческий продукт

Арбайтенграунд, 2017 год

1

Вот и все, огромная история «Унесенных ветром» от Маргарет Митчелл закончена. Скарлетт осталась одна и уехала в Тару. Конец истории.

Так же и с прошлой книгой, «Ромео и Джульеттой». Только там необратимый конец, Шекспир любит заставлять зрителя (и читателя) пьесы поплакать.

А вот «Война и мир» Толстого. Андрей Болконский погибает, как храбрый воин, Наташа остается одна. Пьер — еще неплохой вариант, но не вышла ли она за него замуж от безысходности? Остались ли у нее чувства к погибшему?

Франциска Гирш со вздохом отложила книги в сторону и посмотрела в окно. Шел дождь, муж пока на работе. Позвонить? Нет, у него сегодня совещание. Что делать? Книги зачитаны до дыр, сериалы пересмотрены, а идеи в голову не приходят, чтобы сесть за ноутбук.

В последнее время в голове у сценариста все смешалось: и тема войны, и история о домашнем насилии (вдохновил её рассказ давней знакомой), и повесть о балерине, которая шла к успеху. Увы, идеи, которые только-только начали обретать свой истинный облик, словно эскиз, что превращается в полноценный рисунок, смешались в кашу. И пропадали мысли и желание работать.

Такого долгого творческого кризиса — два месяца — у Франциски не было давно. Все бы ничего, если бы не директор Йенс. На днях он даже подошел к ней и зловеще так прошептал:

— По контракту у тебя еще месяц. Ты же помнишь? Каждый квартал предоставляешь мне сценарий.

— Я знаю, — говорила Франциска, чувствуя нарастающее в груди раздражение, — но вдохновения нет.

— Слушай, это бизнес. Здесь нет такого понятия, как «вдохновение». Все просто: нет вдохновения — нет денег. Муза не приходит — значит, она никому не нужна. Поняла намек? Ты не раз пренебрегаешь моим доверием, а рано или поздно терпение мое лопнет.

Франциска обычно вздыхала и кивала. Да, последние два года дела шли не очень, как у нее, так и у киностудии «Арбайтсинема», где она работала. Из-за удачных конкурентов стало меньше поступать дохода с фильмов, авторитет директора Йенса упал во всех смыслах, а в прошлом году ни один из его фильмов не был номинирован хотя бы на самую незначительную награду на отечественном кинофестивале. И тогда директор хватался за голову, орал на всех: «Срочно, срочно нужны идеи!» А у Франциски они закончились. И неудивительно: когда каждый день кричат или грозятся уволить, то даже самая неприхотливая муза убежит куда глаза глядят.

И все же жить на что-то надо. Надо работать.

Франциска и сама это понимала. Она встала с дивана, отложила романы в сторону, подошла к книжному шкафчику и достала оттуда беленькую книжку. Посередине красовалась надпись из голубых букв: «Пособие для писателей». Автор — Ангелина Гофман. Франциска начинала ее читать в начале творческого кризиса, но из-за ностальгии по старой доброй романтике отложила в сторону. И вот книжка про очередную любовь перечитана, и сценарист взялась за старое.

Закладка с изображением котенка лежала на семнадцатой странице с заголовком: «Девять заповедей для писателя».

Франциска стала читать: «Каждый писатель должен соблюдать эти правила. В противном случае его творчество не сдвинется — по своему опыты говорю.

Итак, вот:

1. Говорить (точнее, писать) только правду и ничего, кроме правды.

2. Писать каждый день, даже если не хочется.

3. Писать то, что интересно.

4. Читать книги, особенно те, что ближе вам по жанру.

5. Делать планы для историй.

6. Редактировать только после работы, и то спустя какое-то время, хотя бы три месяца.

7. Прислушиваться к конструктивной критике.

8. Писать от души, быть открытым для других.

9. Избегать тех, кто сомневается в вашем творчестве.

Подробнее о пунктах представлено ниже…»

Франциска остановилась. Взгляд остановился на пункте номер три.

«Писать о том, что мне интересно? — подумала она. — Хм... Балет? Не разбираюсь, да и вообще театр меня никогда не манил, не считая чтение пьес. Домашнее насилие? Гадкая тема. Она меня не касается — и слава Богу. Война? Ну... я о ней много читала, прабабушка в детстве рассказывала о голоде и смерти старшего брата под Москвой... Представление, хотя и смутное, есть... Но чего-то не хватает. — Франциска взглянула на книги, и улыбка расплылась по ее лицу. — Конечно! Любовь!»

Она вспомнила, как читала Ремарка. Любовь во время войны, тяжбы разлуки, муки одиночества... Почему бы и нет? Красивая студентка влюбляется в парня, а тут война. Он уходит на фронт, она одна, ведет дневник, опасается за судьбу любимого, который присылает письма с фронта... И какое же счастье, когда он приходит целым и невредимым!

Франциска закатила глаза. «Как же страшно и романтично... Надо попробовать». Впервые за несколько дней сценарист включила рабочий ноутбук. Загорелся голубой экран, она открыла папку Word. Появился белый лист бумаги.

А дальше... Все произошло само собой.

***

Спустя месяц Франциска пришла в кабинет директора Йенса. Тот сидел за столом и курил; огромные усища подергивались, губы скривились.

— Ну что там у тебя? Муза пришла?

— Да, — сказала сценарист и положила папку на стол.

На титульном листе красовалось название: «Дневник одинокой студентки».

Директор усмехнулся и потеребил пальцами листы.

— Нормальный такой объем, ничего не скажешь. Ладно, иди. В конце недели я тебе предоставлю отчет.

Франциска ждала. Обычно отчет обо всех достоинствах и недостатках сценария приходил огромным письмом на электронную почту, но на этот раз вместо текста высветилось краткое сообщение: «Жду завтра в 10:30». Сценарист нахмурилась — уж слишком все подозрительно. С чего вдруг такая таинственность?

Как бы то ни было, в субботу рано утром Франциска пришла к директору. Он поздоровался с ней и протянул папку. На титульном листе в самом низу красовалась печать: «ИСПРАВИТЬ».

— Что это значит? — сказала сценарист. — Неужели все так плохо?

— В последнее время маркетологи и отдел кадров стали более придирчивыми, — сказал Йенс. — Я прочитал твой сценарий и хочу приободрить: было неплохо, даже... откровенно, что ли? Но дело не в этом.

— А в чем же?

— Давай начистоту. Ты прекрасно знаешь, как у нас обстоят дела, так? Интерес у зрителя упал, и надо его чем-то завлечь, верно? Ну вот. А чтобы его завлечь, нужно дать ему то, что он хочет. Я пообщался с пиар-менеджером, тот привел мне статистику опроса жителей за прошлый год (за этот отчетов пока нет). По приведенным данным, зрителю подобный жанр классической романтики не интересен.

Франциска нахмурилась.

— В смысле? Всегда же есть определенная аудитория, которой интересен жанр.

— Да, но количество ее меняется. Сейчас мало людей, которым интересны бремя войны, приправленные любовью. Исключения: культовые картины, такие как, скажем, «Унесенные ветром» или что-то в таком духе. Народу нужны более экстремальные жанры: фантастика там, боевик. И знаешь, я вчера еще раз пробежался по сценарию, по синопсису, а теперь хочу предложить кое-что: почему бы тебе не добавить в военные сцены больше экшена?

Франциска закусила губу. Война у неё всегда ассоциировалась со смертью с косой. Ну как она могла стоять в одном предложении с таким дурацким словом, как «экшен»?!

— Доктор Йенс, — тихо сказала сценарист, — вы сейчас серьезно?

На лице директора не было даже тени улыбки.

— Абсолютно. Слушай, неужели тебе сложно выполнить такую маленькую просьбу? Я же прошу не изменить основной сюжет, а расширить его, добавить бои. Вот смотри: у тебя указано, что Арне бьется под Сталинградом и попадает к русским в плен. Но активности нет. Если бы она была направлена только на Люси и ее дневник, я бы еще понял, но у тебя много флешбэков. Не стоит пренебрегать ими и использовать закадровый голос. Показывай, а не рассказывай.

Франциска вздохнула и подумала: «М-да, с ним не поспоришь…»

Продолжение следует...

(лицензия некоммерческое использование, DMCA Contact Us)