Первый снег

Сергей Михайлович посмотрел на свой нехитрый скарб и протянул руку к термосу, который давно уже не служил по своему прямому назначению. Нутро из нержавейки забыло, когда видело кипяток, а плотная крышка стала своего рода пробкой для спиртосодержащих жидкостей, частенько заполняющих термос и так же быстро его покидающих.

– Что там у нас? – Сергей Михайлович наклонил термос набок и прислушался к звуку. – О, больше половины! А мне показалось днём, что пустой…

Мужчина дрожащей рукой надавил на клапан в крышке, и из его верного «друга» в бумажный стаканчик налилось небольшое количество мутной жидкости. Сергей Михайлович поднёс стакан поближе к лицу, сунул в него свой большой мясистый нос красного цвета, больше похожий на перезрелую клубнику, чем на нос старого человека, и сделал глубокий вдох.

– Если и в этот раз Химик мне подсунул барахло, я его точку сдам Пантелею. Сколько можно обманывать честных людей? Я же не пустыми фантиками плачу за его пойло!

Мужчина сделал пару глотков и, оставшись удовлетворённым вкусом «напитка», театрально выдохнул, словно только что имел честь проглотить порцию самого дорогого виски.

– Неплохо, неплохо. В этот раз, признаюсь, Химик меня удивил. И послевкусие отменное. Так, где наша консэрва? А-а, вот она…

Сергей Михайлович достал помятую баночку кильки в томатном соусе и облизнулся.

– Давненько я не баловал себя эксклюзивом. Что тут у нас? Рыба… Ну, куда же без неё? Вода питьевая – это радует, что не из лужи. Томатная паста, сахар, масло растительное, соль, лук, мука, уксусная кислота, пряности… Пряности, пряности…Так, так...

Мужчина несколько раз повторил последнее слово, напечатанное на банке, и достал из кармана небольшой мультитул, найденный недавно на свалке вместе с почти новым рюкзаком.

– Интересно, а консервный нож в этой штуковине имеется?

Сергей Михайлович по очереди начал выковыривать пальцем спрятанные в рукоятке мультитула лезвия и каждый раз с детским восторгом радовался новой «закорючке», встроенной в этот туристический предмет, внешне напоминающий большой перочиный ножик.

– Это штопор! Следующий – наш… – позади мужчины негромко раздался хриплый голос.

– Да сам знаю, будет он меня учить! Без сопливых обойдёмся! – ответил Сергей Михайлович и тут же в испуге обернулся. – А я и не услышал, как ты подкрался. По воздуху ходишь? Шпион, што ле?

На Сергея Михайловича смотрел незнакомец в довольно-таки поношенном пальто и дырявой, как дуршлаг, шляпе. Сергей Михайлович вначале испугался, но потом, увидев, что бояться, по сути, нечего, громко крякнул и жестом предложил незнакомцу присоединиться к его нехитрой трапезе.

– Иннокентий. Иннокентий Всеволодович, – незнакомец грациозно приподнял шляпу.

– Серый, – ответил Сергей Михайлович и слегка кивнул в ответ. – Вот хреновина интересная. Казалось бы, столько всего ею можно сделать, а самое нужное, необходимое, запрятано так, что быстрее зубами консэрву открою, чем ентой…

Далее последовала целая пригоршня таких нецензурных слов и выражений, что Иннокентий Всеволодович громко засмеялся, словно услышал сказанное Сергеем Михайловичем в первый раз: «Да вы, батенька, актер!» 

А в это время Сергей Михайлович, наконец, нашел нужный «инструмент» и под аплодисменты Иннокентия ловко открыл банку с килькой.

– Прошу, – мужчина протянул вскрытую жестяную «амфору» гостю и тот, не мешкая, двумя пальцами выхватил из неё небольшую кильку. – Ой, что это я?

Сергей Михайлович быстро поставил банку себе на колени, а сам, не глядя, одной рукой достал термос, а другой взял стаканчик.

– Прошу прощения, всё этот нож диковинный, пропади он пропадом. Держи, Иннокентий! Замёрз, небось…

Иннокентий Всеволодович с благодарностью взял видавший виды стаканчик и со словами «Ваше здоровье!» моментально выпил.

– Отменное питьё! Признаюсь, ожидал худшего…

– Да ты закусывай, закусывай, – Сергей Михайлович вновь протянул баночку своему новому знакомому. – Рыба тоже не подкачала. Похоже, у нас с тобой знатный выдался вечерок!

– Похоже на то, – Иннокентий снова аккуратно достал небольшую килечку и быстро отправил ее к себе в рот, громко от удовольствия причмокивая губами и при этом многозначительно облизывая пальцы.

– А ты как тут? Я тебя что-то не припомню, – Сергей Михайлович налил немного себе и, не дожидаясь ответа, сделал один большой глоток.

– Как тебе сказать? Я, в принципе, давно здесь. Просто отлучался немного по делам: вот и перестал на глаза показываться. А у людей, сам знаешь, как: с глаз долой – из сердца вон.

– Это да, ты прав, – Сергей Михайлович глубоко вздохнул. – Я.. Ээто… Старался, старался... Всё суетился: дом, семья. С жены пылинки сдувал. А стоило ненадолго отъехать, там уже другой порог обивает.

– Не переживай: не ты первый, не ты последний… – Иннокентий Всеволодович по-дружески похлопал по плечу Сергея Михайловича и многозначительно добавил: «Бывает… Кстати, сегодня мороз обещали. Смотри, и первый снег уже пошёл, а ты сидишь на скамейке в одной ветровке!»

– Ого! И то верно: снег! Я совсем забыл, что уже ноябрь. В последнее время дни слились воедино, и практически не понимаю: ни что за день недели, ни что за месяц. Странное ощущение…

– Ничего странного. Это вечность. Когда приходит время, все начинают ощущать вечность. Кто раньше, кто позже. Но из моего жизненного опыта я знаю, каждый через это пройдет.

– Я что-то устал, – внезапно произнёс Сергей Михайлович. – Прилягу. Ты бери. Е, ещё поешь, если хочешь. А меня что-то разморило…

– Ложись, а я с тобой посижу. Мне спешить некуда, – ответил Иннокентий. – Постой, я совсем забыл: у меня и одеяло есть. Хочешь, я тебя им накрою?

– Одеяло? Ты что, смеёшься? – недоверчиво хмыкнул Сергей Михайлович. 

Но новый знакомый, к его удивлению, извлёк из клетчатой сумки, которая стояла позади скамейки, большое пуховое одеяло.

– Вот так, отдыхай… – Иннокентий хорошенько накрыл одеялом своего нового знакомого, а сам присел рядом, наблюдая за довольным лицом Сергея Михайловича.

– Так тепло и уютно. Словно в детство попал – меня так матушка укрывала. Странное ощущение…

Это были последние слова, которые произнёс мужчина. Его глаза закрылись, и он, наконец, уснул, не замечая, как на его лицо начали падать большие снежинки. Они весело кружились в воздухе, словно показывали всё свое мастерство перед тем, как упасть на большой нос Сергея Михайловича, чтобы остаться на нём лежать неподвижно до самой весны.