Memoria Fragmentorum Plenos Осколки Памяти

Вступительное слово «умершего бессмертного»

Моя жизнь словно разбитый многоцветный витраж,
Каждый осколок имеет свой особенный винтаж.
Пытался безрезультатно найти уединение,
С таким же результатом искал с людьми единения.
Пытался «нормальную» человеческую жизнь вести,
И в необитаемые края подальше от «землян» уйти.
Невозможно разделить ложные образы и воспоминания,
Напрасные это будут старания,
Не все происшествия реальны,
Но все они перед глазами стоят словно материальны.
Сейчас, когда отгремела моя с человечеством война,
И в океане энергии скука настигла меня,
Остается лишь байками о прошлом себя развлекать.

Заражённая» Вселенная

Когда в начале «апокалиптического пути» забылся я тревожным вещим сном,
Услышал межзвёздного кошмара погребальный звон.
На лодке плыл я по кровавой реке,
Протекающей в вечном огне,
Тоскливо в пустом небе опаленной Луне,
Нет ничего красивого в её изуродованном облике .
Танцующее вокруг пламя открыло будущее Вселенной мне,
Видел я, что наконец-то Земля умерла,
Осталась от неё лишь «обглоданная» скала.
Расползлась «зараза» по всем вселенским рубежам,

Пригодные планеты прибрали «вирусы» к своим рукам.
Удушающий дым тянется к небесам,
Яд циркулирует по океанам и морям.
Глухи «чудовища» к планетным голосам,
Причиняют они боль «оккупированным мирам».
Агонию несут их душам и телам,
Но «экспансия» не принесла мира «упырям»,
Войны начинаются тут и там,
Войска маршем идут по полям,
Боевые машины движутся по костям,
Орудия прицельно бьют по городам,
Горожане в страхе прячутся по лесам,
Пламя своему распространению обязано «чужим» ветрам,
Нельзя помешать повсеместным грабежам,
Жаждущие крови и поживы солдаты рыскают по домам,
Гибель они несут оставшимся в жилищах глупцам и храбрецам,
Война – раздолье мародерам и «стервятникам».
Нет покоя от них мертвецам.
Крысы, что сновали по погребам,
Сейчас свободно бегают по улицам и «дворцам»,
Не дадут они спуску даже бойцовским псам.
Устало бродит Жнец по дворам
Не будет конца его скорбным трудам.
Нет счёта погребальным кострам,
Безразлично всё оставшимся от них углям.
Планеты раскаляются добела тут и там,
И разваливаются пополам.
Не уйти от «вирусов» оставшимся от них «кускам»,
Нужны они «разумным» падальщикам.
Остаётся от миров лишь тьма,
Словно картина, которую растворила кислота,
Скоро Вселенная будет мертва,
И всё поглотит необъятная пустота.
Увидев сие кошмарное видение,
Понял, что истинно данное мне планетой «поручение»,
Готов я был исполнить своё предназначение.

Культ Апокалипсиса

До того, как на древний артефакт смог я руки наложить,

И человечество уморить.

Пытался важной цели достичь,

Заразу людскую остановить.

Чтобы удавить «паразитов» железной петлей,

Использовал инструменты, созданные их собственной рукой.

Современные технологии удивительная вещь,

Можно находиться в шатре посреди раскаленной пустыни,

Посреди вихрей песка и красной пыли,

Или на севере в домике сидеть,

Где круглый год растоплена печь,

И исполнять роль культа главы,

Не ограниченного территорией одной страны.

Возможно с любой точкой планеты связь организовать,

Приказы раздавать, отчеты принимать,

Проповеди читать, дальнейший курс действий намечать.

В нашей «организации» нет никакой дискриминации,

Ни по профессии, интеллекту, полу, нации,

Принимаются люди из разных краев и «социальных слоев»,

Бездарные и способные, богатые и бедные,

Готовые предать и всем сердцем делу верные,

Защитники природы и экотеррористы, радикалы и пацифисты,
Военные, политики, экономисты и юристы,

Зашедшие посмотреть и послушать, словно туристы,

«Старой закалки» культисты.

Все это людей разношерстное множество,

Объединяет лишь одно,

Все уверены, что нужно искоренить человеческое зло,

Ибо для всего вокруг разрушительно оно,

Не будет Вселенная спасена,

Пока человеческая раса не истреблена.

Последнее собрание происходило примерно так:

В любом из моих укрытий есть место, где всегда царит мрак

В нем содержатся средства маскировки: грим, костюмы, парики,

Чтобы от любой слежки я мог уйти.

Когда день собрания пришел,

И минутный обратный отсчет на моих часах пошел,

Надел я старый фрак,

Надел маску и колпак,

Словно фокусник или уличный маг.

Взял в руки пульт,

Здравствуй мой прекрасный культ,

На экран все подняли взгляд,

Чтобы сквозь статики снегопад,

Увидеть лидера лицо,

Маска взирала на них вместо него,

Стеклянный шар гладкий как яйцо.

«У меня для вас вопрос очень важный

Чего мы добиваемся?

Ради чего так стараемся?

Какова культа окончательная цель?

Кто ответит на вопрос? Кто самый из вас отважный?

Ответивший явно не новичок,

Судя по голосу он уже старичок:

Это, значит, вопрос практический,

Культ у нас апокалиптический.

Всему конец рано или поздно придет,

Идет, значит, конец света идет,

Но все никак не дойдет,

Когда Армагедон наконец-то произойдет,

Человечество все живое на планете раз сто изведет,

В отчаянии я миру вызов бросил,

Если к 2021 не произойдет всемирный геноцид,

Я совершу в канун нового года суицид,

Глупая идея, конечно, почти сразу ее забросил.

Но потом внезапно надежду я обрел,

Когда на этот культ случайно набрел,

Все до последнего готов отдать,

Лишь бы о своем вкладе в апокалипсис знать!Речи такие продолжались долго,

Одни отвечали кратко, другие подробно,

Каждый участник собрания,

Получил свои индивидуальные задания.

Должны их действия создать «дымовые завесы»,

Чтобы осуществлялись мои главные интересы.

Ведь обладатели огромных денег и влияния,

Совсем не ходят на обычные «плебейские» собрания,

Капризен такой человек, думает, что на нем сошелся весь свет.

Культист тот требует индивидуальный подход,

Нужно много лести, разжигания чувства обиды и жажды мести,

«Ценные» люди способны устроить большую кутерьму,

Может даже начать третью мировую войну:

«Ядерный чемоданчик», к примеру, достать,

И коды к нему отыскать.

В первый и последний раз «Элита» в одном месте собралась,

На удобных диванах разлеглась,

Деликатесов наелась, дорогих напитков напилась.

Для меня общение с ними сущее наказание,

Но надо было раздать финальные указания,

Сообщил им, что апокалипсис должен начаться на следующий день,

Сразу над всеми нависла страха и сомнений тень.

Долго я с ними о причинах их участия говорил,

Думал, что в итоге всех убедил.

Но как бы не так, попал впросак,

Кто-то проговорился, или во время задания «оступился»,

Всех повязали, кого-то даже расстреляли,

Но главу культа конечно же не взяли.

Когда пришли законники, и сирены огласили небеса,

ОТ меня там не осталось и следа.

За вечную жизнь ни разу не пришлось мне побывать в тюрьме,

И совсем не по вкусу там оказаться мне.

Печален был моей культисткой деятельности итог,
Долго не покидал я свой чертог.

Раз не сработал подход реалистический,

Пришлось искать магический.

Моё «знакомство» с Инквизицией

Ужасы Инквизиции,

Пришлось мне на себе испытать с неприятной позиции,

Никогда я не был в их застенках или какой-либо тюрьме,

А вот с палачом пришлось познакомиться поближе мне.

Во время одной над «ведьмами» учиненной казни,

Высказал я все что-то думаю без всякой боязни,

Меня сразу схватили, руки скрутили и на плаху потащили,

Недолго думая палач взмахнул топором,

Его удар для меня звучал как гром.

Хотя моя голова недалеко от тела укатилась,

Жизнь моя совсем даже не прекратилась.

Когда путы сняли, сразу же я встал,

С деловым видом голову свою поднял,

Лягнул палача кованным сапогом,

Чтобы знал на кого намахиваться топором.

Сунул свою голову под мышку,

И в сторону леса побежал вприпрыжку,

Всех прохожих до полусмерти испугал,

Чуть исход из города не организовал.

Как я слышал ведьм развязали,

И подальше послали,

Потом все думали, что ведьмы дьявола призвали.

Много мне пришлось в то время побегать,

Отчаянно хотели охотники на ведьм меня поймать,

В застенках держать, признания в колдовстве получать,

С извращенной смекалкой мое тело пытать.

Мечтали применить на «демоне» ножи, крюки,

Плети, дыбы, жаровни, цепи, сапоги,

И прочие «инструменты их ремесла»,

Не ради великой цели, а для своего гнилого естества.

Не собирался я водружать на себя мученика шипастый венец,

Бегал я от них из конца света в конец,

Убит был каждый подобравшийся ко мне наглец,

Спустя неприятно долгое время исчезли они, наконец.

Но естественно созданным людьми ужасам на этом не пришел конец.

До этого было ой как далеко,
Тьма, жестокость и мерзость укоренились в людях глубоко,

Проникли в самое их гнилое ядро,

Много невообразимо страшного произошло,

Пока мной не было уничтожено человеческое зло.

Нет укрытия в пустыне

В краю непостоянных песков,

Необъятных тропических лесов,

Которые оглашает множества животных рев,

Хотел я сделать временный кров,

Подальше от злых людских умов,

И их лживых ртов.

Но прибыли на континент люди «из просвещенных краев»,

Желали они сделать себе подобных рабами,

Считали «хозяева» «своих собратьев» «человекоподобными зверями»,

Достойны они заниматься лишь самыми тяжкими трудами.

Ждали пленников непрекращающаяся тяжесть оков,

И работа под ударами надсмотрщиков хлыстов,

Без укрытия от палящего солнца, дождей, ветров.

Будущее несчастных окутал тьмы покров,
Обе стороны считали, что непреодолимая пропасть лежит «меж их мирами»,
Хотя, по мне разница между «слугами и господами»,
Не больше, чем между разноцветными жуками,
Но разве можно спорить с агрессивными дураками?
Пусть разбираются в своих отношениях сами.

Поэтому мне было плевать на рабовладельцев и рабов,

По мне, пусть они истребят друг друга в череде боёв,

Меньше будет на планете «паразитических» ртов,

Высасывающих из Земли остатки жизненных соков,

Однажды группа «охотников» имеющая хороший «двуногий улов»,

Наткнулась на мой скромный кров,

Сидел я среди сотканных мной уродливых ковров,

Голова моя была полна бессмысленных образов и слов,

Совсем не ждал я на своем пороге человеко-микробов,

А уж тем более «человеческих пастухов»,

Думал мимо они пройдут, утоляя алчности своей зов,

Но итог был не таков.

К моему дому направились они,

Чувством собственного превосходства сердца их были полны,

На меня смотрели надменно,

Вопросы задавали раздражающие высокомерно.

Все про меня хотели они знать,

Начали глупые вопросы мне задавать:

Верен ли я их королю?

Готов ли за их отчизну отдать жизнь свою?

И всякую такую ерунду.

Думаю, они приняли меня за соплеменника своего,

Не как у местных было мое лицо.

Сначала я просто молчал,

Ни на какие вопросы не отвечал,

Потом от их наглости устал,

И что-то неуважительно сказал,

Начался скандал и потом беспорядочный бой настал.

Огласили округу звон клинков,

И звуки выстрелов хлопков,

После не долгой борьбы,

Пали все мои враги.

В ужасе погибли они,

Думали, что встретили дьявола во плоти,

Или какое-либо другое порождение тьмы.

Когда вернулось господство абсолютной тишины,

С трудом я вытащил нож из спины,

Испортили мне новую одежду «собачьи сыны»,

Особенно было жалко штаны.

К пленникам я направил глаза свои,

В принципе, безразличны мне были они,

Но слабость я проявил,

Их от давящих железных оков освободил,

Припасами на неделю снабдил,

И на все четыре стороны отпустил.

«Может им повезет,

Не важно смерть рано или поздно ко всем придет».

Тела рабовладельцев оставил по палящим солнцам лежать,

Природа сама знает, как «мусор убрать».

Не получилось уйти от зла людей среди безжизненных песков,

Сомневаюсь, что это возможно даже среди северных холодов.

Глядя на свое убежище с тоской,

Продолжил я вечный путь свой.

Охота на браконьеров

Нет предела жестокости «паразитов»,

От жадности и глупости они погубили множество видов,

Например, «вирусы» убивают несчастных носорогов и слонов,

Не для прокорма «голодных ртов»,

За ради костей, бивней и рогов,

Гнить под жарким Солнцем был брошен далеко не один «остов».

Но кончилось время безнаказанности для «ненасытных охотников»,

Когда на пути из раскалённых пустыни песков,

Бессмертный наткнулся на «творения» этих «предприимчивых работников».

В своей безнаказанности были они полны уверенности,

Не старались они прятать следы своей кровавой деятельности,

Не так-то и трудно было разыскать,

Злодея, кто не желает своё логово скрывать.

Кто-то из «вирусов» разжёг костёр,

К небу чёрный палец дыма он простёр,

Указывая путь, всем кто обратит на него взор.

Не так уж «альфа хищник» хитёр,

Неуловимые образы танцуют в огне,

Кровь зверей сохнет на стене,

Всё моё внимание сосредоточено на стреле,

Вихрь беспорядочных мыслей вертится в голове.

Губителен марш человечества,

Несётся оно сквозь время уничтожая все живые существа,

Гибнут животные, птицы, рыбы, словно от прикосновения ядовитого вещества,

Не будет прока от этого баловства.

Не решат глобальных проблем совершенные здесь убийства,

Не прекратят они разгул браконьерства…

С востока идут чёрные облака,

Скоро будет гроза,

Не дрогнет моя рука.

От напряжения готова лопнуть тетива,

Не покидают цели глаза,

Скоро «микробы» получат заслуженное наказание,

Вдох – задержалось дыхание,

Раз… и ДВА

Щёлкнула тетива.

В короткий полёт отправилась стрела,

Молния прорезала облака,

Насквозь пробита шея одного «врага»,

Другим не долго пришлось ждать своего конца,

Воцарилась мёртвая тишина,

И на место «казни» опустилась тьма.

Ненадолго пережили охотники убиенных ими зверей,

Но не трогал я тела павших от моей руки людей,

Нет прока от их костей и черепов,

Оставил я их «кормить стервятников»

Джунгли

Не найдя укрытия среди раскаленных песков,

Прятался я на далёком континенте, в гуще лесов,
Старался держаться подальше от городов.
Часто видел, как стая хищных птиц кружит,
Над вершинами ступенчатых пирамид,
Издалека мне слышно, как последний пленник жрецов кричит,
Лишь когда он будет убит,
Устроит пир падальшикам «могучий паразит».

Не лез я в дела людей,
Дурно мне было от самого вида «упырей».
Как бы далеко не углублялся я в леса,
Всюду меня преследовали «вирусов» ненавистные голоса.

Остановился только, когда бегать устал,
Думал, что час отдыха настал,
Но даже там человек меня достал.
Однажды, у порога своей хижины охотника я встретил,
Странно, его приближения я даже не заметил.

Сцена знакомая довольно,
В стране песков «посетители» хотели «сделать мне больно».
Наверное, он подумал, что я демон ужасный,

Вид у меня был довольно таки «своеобразный»,
Одежда порвана, с ног до головы грязный,
В общем и целом, как чудовище безобразный.
Дротиком плюнул из трубочки он, и был таков,
Не оглядываясь побежал туда, где находится его кров,
Хотя тяжело «ядовитым снарядом» был я ранен,
В чём-то я охотнику даже благодарен,
На какое-то время взгляд мой погас,
Огонь вечной жизни почти угас.
Что не убьёт меня яд, я прекрасно знал,
Зато впервые за долгие годы хорошо поспал,
Не стал за «покушение» никому мстить,
Но решил тогда в другом месте жить.
Там где небеса окрашивает прекрасная Аврора,
Думаю человечество найдет меня совсем не скоро.

Багрового льда жестокий демон

После неудачного опыта в стране лесов,

Отправился я в землю никогда не тающих льдов,

И непроходимых девственных снегов,

Не страдал я от голода и холодов,

Это один из редкого полезного бессмертия даров.

Наблюдал за жизнью белых медведей,

Смотрел как они борются за жизнь, охотятся на тюленей,

Иногда по белым равнинам блуждал в поисках оленей,

Наивно думал, что наконец то покинул царство людей.

Но длины руки проклятых «тварей»,

Явился человеческий ненасытный рой,

И смерть со скверной принес собой.

Безжалостно они уничтожали китов,

Разрывали их плоть словно стая адских волков,

Убивали медведей и тюленей,

Все живое пало на алтаре жестоких людских стремлений.

Каждый день творилось истребление,

Пока не кончилось мое терпение,

Поубивал попавшихся на глаза «скотов»,

Не осталось от них ничего кроме неузнаваемых клочков.

Придал огню их корабли,

Пусть все знают, что во льдах смерть найдут они,

Напрасно выжившие молили небеса о спасении вслух,

Глух к их мольбам был призванный мной «красный петух».

Лишь поглотив все способное гореть пожар потух,

Симфонии разрушения и возмездия ласкали мой слух.

В дальнейшем меня пытались изгнать воины и жрецы,

Но бессильны были они,

Страшными слухами мое место обитания обросло,

И человеческое нашествие другие территории опустошать пошло.

Больше не вернутся они никогда,

По крайней мере так я думал тогда.

Но недолог был мой хладный покой,

Снова принес человек опустошение с собой,

Начали нефть добывать,

Многострадальную природу загрязнять,

Зверей бессмысленно убивать.

Но надо было заразе знать,

Что о «демоне» не стоит забывать,

От крови людской алым окрасилась ледяная гладь,

Но в конечном итоге надоело мне «микробов» истреблять.

В последний раз наведался к врагу,

Проложив напоследок сквозь его базу багровую тропу,

Отправился я в непроглядную пургу,

Чтобы найти «чистую страну».

Океан – жертва

Решив, что не найти на суше покоя мне,

Выбрал попытать счастье на океанском дне.

Нельзя найти места дальше от людей,

Думал, что там пробуду до последних вечности дней

Не нуждаясь ни в воздухе, ни в еде,

Поселился в пышущей жизнью воде.

Океанские обитатели не трогали меня,

В ответ им не вредил я,

Не боясь пойти кому-нибудь на корм,

С благоговением наблюдал за многообразием размеров и форм.

Как о неуязвимом, думал я о необъятном океанском просторе,

Но постигло его нашествия людского горе,

Несбыточными оказались мечты о покое,

Да что же это такое?!!!

Ядовитые потоки испускают фабрики и заводы,

В бочках сбрасываются токсичные отходы,

Не долго их оболочки выдержат воздействие природы.

Поверхность покрыли мусора целые острова,

Над головой снуют хищные суда,

Пролитая в океан нефть,

Морским обитателям приносит мучительную смерть.

Когда окрестности Бикини атолла посещал,

Под карающую мощь ядерного взрыва попал,

Грибовидное облако – «паразитической» жестокости знамя,

Перед глазами танцевало ослепительное белое пламя,

Как же хотел я разобраться тогда с «пустоты сыновьями».

Но поначалу решил, что не стоит со всем человечеством воевать,

Чтобы и без того агонизирующую природу дальше не отравлять,

Пытался найти тихое место в Тихом океане,

Но развеялась надежда словно пепел, унесенный бушующими ветрами.

Очередное сотворенное людьми зло,

Стало последней каплей в чаше терпения моего,

Огненная сфера прожгла насквозь небеса,

И космическая станция обрушилась прямо на меня,

Проклятые люди решили «ненужную машину» в океане затопить,

Тем самым еще больше Землю отравить.

Рев моего бешенства способен был заглушить все Вселенной голоса,

ДА НАЧНЕТСЯ ВОЙНА!

Прыжок в огонь

Однажды, когда одолевали меня невыносимые душевные терзания,

Решил я окончательно прекратить по миру метания ,

И в раскалённое жерло вулкана прыгнул я,

Кровь моя закипела,

Плоть почернела,

Огонь меня не поглотил,

Мое тело не спалил.

Конец мой так и не пришел,

В очень неудобном положении я себя нашел.

Обратный путь был очень затруднителен,

Подъем весьма утомителен.

Когда снова увидел я Солнца золотой глаз,

Кончился ругательств мой бездонный запас,

Обожжённый и очень обозлённый,

Отправился и искать уголок укромный,

Чтобы немножко передохнуть,

И приличный вид себе вернуть.

Оскверненная чистота

Глядя с земли на величественную гору Эверест,

Наивно я думал, что это последнее из некогда девственно чистых мест,

Для отдыха и размышлений хотел сделать на ее каменном теле насест.

Но и здесь «вирус-человек» оставил свой губительный крест,

Всюду валялся мусор, горный ветер гонял по воздуху пластиковые пакеты,

В бурый цвет реки покрасили экскременты.

Даже в горах давно прошли тишины и покоя моменты,

Чтобы своему бессмысленному тщеславию польстить,

Отправляются «микробы» «неприступную вершину покорить»,

И в процессе еще больше природу отравить.

Увиденная картина, осквернения смогла еще больше меня убедить,

Что не зря я собираюсь всех людей истребить,

Иначе в прах обратятся поле, гора, лес….

А, вон еще один упырь на гору полез,

Но до вершины так и не долез.

Голову ему я отвинтил,

И в ближайшем городе к столбу тело прибил,

Рядом с ним табличку с надписью приколотил:

«Дух ненависти эту «тварь» убил,

Проклятые вирусы, вы оскверняете Землю последний год

Расплата за погубленную жизнь уже идет»

Мои «бессмысленные сокровища»

За вечность на поприще коллекционера имел успехи,

От скуки собирал бесполезные побрякушки, оружие, доспехи.

Многих «паразитов» своей рукой я сразил,

Ей же все поврежденные трофеи восстановил,

Чинил, в убежище хранил, чистоту наводил,

Ничего никому никогда не дарил.

Когда среди людей решил немного пожить,

Чтобы врага получше изучить,

Все накопленное «богатство» в деньги обратил,

Документы всех стран и недвижимость по всему миру купил,

Для вида часть денег куда-то вложил,

Немножко еще «зелёного проклятья» скопил,

Когда пришло время, на исполнение планов его пустил.

Ибо вышел я на тропу «очистительной» войны,

Убежища и «дети золотого тельца» мне очень были нужны,

Чтобы прямо «из логова врага» смертельный удар нанести.

Страдания бессмертного

Сколько помню себя,

В темницу бессмертия был заключен,

Этим проклятием на одиночество обречен.

Хотя не всегда был один я,

Когда-то была у меня семья, были друзья,

Но радость длилась лишь мимолетные мгновенья,

А горечь потерь целые поколения.

От всех родных и друзей остались лишь на душе раны,

Близости - лишь мучительные обманы.

Некоторые близкие были бесчувственным временем забраны,

Большинство были своими собратьями в царство мертвых насильно отправлены,

Повешены, на аренах зверям скормлены, обезглавлены,

Сожжены, расстреляны, заколоты, отравлены,

В лагеря смерти на встречу гибели отправлены.

Не излечит внутреннюю мерзость ни название нации,

Ни цвет кожи, ни уровень развития цивилизации,

Даже моя любимая планета Земля,

Чуть не была в прах «паразитами» обращена.

Никогда не жалели «монстры» ни женщин, ни детей,

Нет чудовищ ужасней людей,

Познал каждый из них агонию десятка смертей,

И заточены они в аду до конца вечности дней,

Но никогда их боль не сравнится с моей.

В поисках уничтожения

Когда подвёл меня подход реалистический,

Стал я искать путь мистический,

Можно сказать, мифический.

Способ превратить человечество в прах,

Я искал на затонувших островах,

В затерянных городах,

И забытых имперских дворцах,

В самых труднодоступных краях,

И находил лишь побрякушки да кости в каменных гробах.

Но не отчаивался я,

И вперёд двигался всегда,

И лишь спустя годы нашёл оружие против своего врага.

Казалось, что все поиски пустое времяпровождение,

С целью отдыха посетил я одно «своё владение»,

Требовалось найти другое «направление».

Какого же было моё удивление,

Когда неожиданно я получил «мудреца» приглашение,

В письме он сделал заманчивое предложение,

И заявил, что не нужно ему вознаграждение.

Поначалу на его счёт было у меня опасение,

Ибо очень низкое о людях у меня мнение,

«Коварство» - их природы определение,

Кровью заканчивалось почти каждое с ними столкновение,

Но встреча изменила к нему моё отношение.

О его честности исчезло последнее сомнение,

В различных науках проявлял он особое рвение,

Также практиковал магию и зелье-варение.

Чтение древних текстов подорвало его зрение,

Результат тяжелых мыслей – немощь и раннее облысение.

Самым главным для него было собственное мнение,

Плевал он на общества к нему отношение,

Хотя огромно было в разных областях его знание,

Никогда не получил «чудовищ» признание,

Отправился он домой «в добровольное изгнание»,

Чтобы людской скверной не отравлять своё сознание.

С болью взирал на природы разрушение,

Боялся, что «твари» другим планетам принесут опустошение,

Желал принести человечеству заслуженное уничтожение,

В надежде, что для Земли ещё возможно восстановление.

Прочитал он мне на древнем языке «стихотворение»,

В котором, якобы указано древнего города расположение,

Там среди гробниц находится древнее «магическое изобретение».

Сотни смертей обещал мёртвых град,

Раньше попытать счастье я был бы только рад,

А сейчас у меня важно миссия была,

Так что осторожность стояла во главе угла,

Чтобы не потревожить зловещую тишину вокруг,

Ружья я заменил на меч и лук.

Исследовал город-гробницу – творение древних рук,

Не издавал ни звука мой каблук,

Как вдруг…….

У меня было всё под контролем,

Я был атакован огромным камнелицым троллем,

Хотел он меня дубиной как гвоздь в пол забить,

И каменными ручищами удавить,

Вот особенно сильный удар дубиной он нанес,

Но результата удар не принес.

Когда поднятые облака пыли осели,

Мои стрелы песню смерти запели,

Далеко не с первого раза,

Я поразил оба чудовища глаза,

Вот шустрая зараза.

В бешенстве хотел он меня ногами растоптать,

Но никак не мог обидчика достать,

В конечном итоге мне надоело с ним возиться,

И я оставил тролля в одной из «пещер» беситься.

Отправился я дальше в путь,

Чтобы таящемуся в сердце города узнику свободу вернуть,

Зал сменял зал, проход сменял проход,

Как будто, путешествовал я не один год,

Казалось, что навсегда в лабиринтах застрял,

Возможно, за это время конец света сам бы настал.

Но, наконец, набрёл я на один зал,

Свою цель я там отыскал.

Мысли о деньгах

Боготворили деньги людишки,
Хотя, для меня это лишь бессмысленные бумаги и металлические фишки,
Но каким бы не был «проклятого металла» запас,
Мамон, Бог богатства, «паразитов» не спас.

Пока кольцо скуки сжимается вокруг меня,
Чтобы как-то развлечь себя,

Об объекте обожания «вирусов» думаю я:

Омерзительная «тварь» - человек

Прекрасно, что закончился твоего вида век

Человек – мерзкий деньгократ.

За ради грошика любую подлость сделать рад,

Когда же ты наешься «зелени» чудовищный «гад»?

Сколько надо тебе миллион, миллиард?

Столько, чтобы из купюр построить зиккурат?

Все ли проблемы деньги решат?

Или еще больше бед они породят?

Поднимут ли они человека до вершин не доступных авиации?

Скорее сбросят в пропасть деградации,

Богатства превращаются в ноль,

Идут на дебоширство, наркотики, алкоголь,

Радость сменяет нестерпимая боль,

Теряется над жизнью контроль,
И «светлое будущее» обращается в обожжённый ноль.

Никакое количество золота снаружи,

Не скроют людских душ гибельной стужи.

Деньги не пахнут людишки говорят,

Ошибка, слезами и кровью они смердят!

Все на свете войны ведутся за ради злата,

И за него же брат идет на брата.

Да, да, верно человечество — это скверна,

Ничего не делает она за ради идеала,

Все идеалы скверна на деньги променяла.

Властелин мира – размером с планету золотой телец,

Ему людишки вручили свои души и «императорский венец»,

Океан крови на его алтаре пролился,

И жизненный путь сотен видов во имя его безвременно прекратился.

Но деньги — это не корень всего зла,

Корень – это чёрные людские сердца.

И вот, исчезло человечество, не оставив ни единого следа,

Не пролилась по нему ни одна слеза,

Проклято и забыто оно навсегда,

Когда место людей заняла пустота,

Радости моей не было конца.

О вечности и безумии

Безумие мне пришлось хорошенько познать,

Мог бы даже о сути его рассказать:

Безумие – это многократно себя уничтожить пытаться,

При этом каждый раз изо всех сих стараться,

Безумие - в поисках то гибели, то уединения по свету мотаться.

Прятаться в раскаленных песках и вечно нетающих льдах,

Даже отправиться на дно океана,

Или в надежде на забвение прыгнуть в жерло вулкана.

Сколько бы я так с бессмертием не «играл»,

Всё равно проиграл.

Поиски укрытия и забвения,

Остались мечтами без осуществления.

Может безумие – это бессильно смотреть, как в агонии умирает Земля?

Когда её пожирает человечества чудовищная тля.

Сейчас «вирусы» изгнаны с «этого света»

«Врача» в моём лица обрела планета,

Могу посмотреть назад «с высоты этого момента»

Думаю, что слишком глубок был моей ненависти исток,

Но уверен я, что не был к человечеству слишком жесток

Найдя для накопившейся боли своей сток,

Преподал я «вирусам» урок.

Если на протяжении своего существования могли они только разрушать,

То заслуженного наказания им следовало ждать….

Наверное, безумие - что посреди энергии океана

В окружении душ существ, не имеющих «людского» изъяна,

Одиноко и скучно мне, скажу без тени обмана.

Быть среди «разумных рас» я совсем не привык,

Вести пространные беседы и сидеть без дела отвык.

Безумие – это надеяться, что начнется в мире живых суматоха,

Пока не стало мне от бездействия совсем плохо.

Иррационально думаю, что Вселенную уже поглотила война,

Которая не прекратится без меня.