Мишкины истории. В поисках Моне.

Мишкины истории. Продолжение.

В поисках Моне

— Меня Алёнкой зовут, — представилась девочка. – Я к Василию Андреевичу пришла, а его нет.

— Ты знаешь деда?

— Ну да, он у нас в музыкальной школе работает. Учит меня играть на фортепиано. А ещё мы иногда встречаемся с ним в парке и разговариваем. Я знаю, что он на этой лавочке обычно сидит.

— Я тоже к нему, а его нет, — тяжело вздохнул Мишка.

— Ты из музыкальной школы?

— Нет, — насупился Мишка. – На фортепианах не играю. Я детдомовский. И тебе со мной разговаривать нечего. Ещё какую-нибудь заразу подхватишь.

— Какую? — Алёнка от любопытства даже рот приоткрыла.

— Да не знаю я какую. Мы с ребятами в парке играли. Они в соседнем доме живут, так мамаша одна своего Павлика трясла и приговаривала: «Не играй с детдомовскими. Еще какую-нибудь заразу подхватишь!».

— Глупости, — констатировала Алёнка. — Ты сейчас свободен? Пойдём к нам в гости.

— Меня твои родители с лестницы спустят.

— Не спустят. У нас сегодня пельмени на обед, пойдём скорей. Я тебя с бабушкой познакомлю. Она у меня классная. Балерина.

— Бабушки балеринами не бывают. Я деда дождусь.

— Если Василий Андреевич ещё не пришёл, то его уже не будет. Можем договориться, я тебя в музыкальную школу к нему отведу.

У Мишки от такой перспективы дух захватило, и он неожиданно быстро для себя согласился на поход к Алёнкиным родителям.

У дверей Алёнку и Мишку встретил пушистый рыжий кот необъятных размеров.

— Моне, — представила кота Алёнка.

Прошли дальше. Возле картины на стене Алёнка остановилась.

— Моне, копия.

Женщина с зонтиком на картине Мишку не впечатлила. Он честно пытался всмотреться в лицо на картине. Лицо было размытым, а глаз и вовсе не видно.

Алёнкины родители показались Мишке странными. Представились они без отчеств, как Леопольд и Климентина. Он хотел сказать, что таких имён не бывает, но Алёнкин папа крепко пожал ему руку, и Мишка промолчал. Бабушка-балерина, похожая на состарившуюся Дюймовочку, хрупкая, аккуратная, в накрахмаленной белой кофте и юбке колокольчиком поразила его отсутствием морщин и аккуратным розовым маникюром. Сидела она неподвижно, в струнку выпрямив спину, слегка склонив голову с тщательно собранными в гулю волосами.

Во время обеда бабушка-балерина всё норовила положить Мишке добавку. К своим пельменям она так и не притронулась, будто в самом деле была Дюймовочкой и человеческая еда ей не требовалась.

За столом вспомнили давний поход Алёнки с родителями в музей. Ей тогда было четыре года. Папа Леопольд с придыханием рассказывал, как дочка неутомимо брела по бесконечным залам Эрмитажа в поисках Моне. Имя это Мишке ничего не говорило. Бабушка-балерина, которая внимательно наблюдала за Мишкой, тихонько шепнула ему, что Клод Моне — французский художник, который жил больше ста лет назад. Алёнкина мама предложила показать Мише альбом с репродукциями художника. Мишке картины не понравились.

Мама Климентина пояснила, что каждый художник по-своему видит людей. В этом его особенность и неповторимость.

— Зачем краски покупать и выдумывать как нарисовать, если у человека на картине даже глаз нет, — Мишка нахмурился.

Алёнкин папа подвинул свой стул поближе к Мишкиному:

— Миша, а ты представь себе, что ты плачешь и сквозь слёзы смотришь на людей, ведь тогда ты глаз не видишь.

— Так ваш Моне плакал всю жизнь?

— Выходит, так. Поэтому не нужно никого осуждать, что у него картина или музыка непонятная, размытая. Просто всегда нужно пытаться понять почему. Почему человек хмурый или отчего глаз на картине не видно, почему одна музыка такая, что сразу картинку видишь, а другая – просто настроение. Когда ты картину или музыку пытаешься понять, ты пытаешься понять того, кто это придумал — человека. А это важно научиться понимать другого человека, особенно если он не похож на тебя, и тебе в нём что-то не нравится.

— Всё равно я вашего Моне не понимаю. Если ты плачешь и тебе плохо нужно умыться холодной водой, стиснуть зубы и всё равно в глаза смотреть, а не нюни разводить.

Алёнкин папа посмотрел на Мишку как на диковинного зверя. Словно его тоже кто-то нарисовал, и теперь папе Леопольду нужно его понять.

А бабушка-балерина подошла к Мишке со спины, обняла его за плечи:

— Из Миши бы вышел замечательный балерон.

Мама Климентина ласково улыбнулась:

— Так называют мужчин, которые танцуют в балете. Балет – для мужественных людей. Там нужно уметь преодолевать себя.

Мишка однажды видел балет по телевизору. Нянечка Лидия Ефимовна смотрела, ну и он рядом сидел. Мужчины на экране скакали по сцене в белых колготках.

Мишка попытался осторожно стряхнуть руки старенькой Дюймовочки. Ему не хотелось быть балероном.

Кот прыгнул на колени к Мишке и удобно там устроился. Мишка котов до этого видел только на картинке. Алёнкин кот был живой и тёплый. Самый настоящий кот, а не какой-то там призрачный Моне. В этом в доме только кот и Алёнка казались Мишке настоящими, а все остальное — родители Алёнкины, картина на стене и бабушка-балерина – чем-то призрачным из мира Моне.

— Знаешь, Миша, — вздохнула Алёнка, когда они спускались по винтовой лестнице в подъезде. — Никак не могу родителям, признаться. Я в музее искала никакого не художника и даже не картину. Кота. Кот у нас старый, ему больше лет, чем мне. Кота зовут Моне. Мне сказали, что в Эрмитаже есть Моне. Вот я нашего Моне там и искала.