Привет, Свет! 12

                                                                 7

На следующий день Светка пришла пораньше. У меня как раз в это время была мать. Но ей было некогда, и она заглянула ко мне всего лишь на минутку. Отец был с утра на работе, поэтому надо было успеть к его приходу приготовить ужин, а ещё проверить тетради, написать планы, постирать, погладить и так далее. Поэтому она только спросила о моём самочувствии, затем сунула мне в руки бутылку лимонада и полиэтиленовый мешочек, в котором лежали любимые мною пирожные - аж три штуки, - яблоки и шоколадка «Алёнка», и, распрощавшись, поспешила домой.

Не успела дверь в фойе за ней закрыться, как меня окликнули по имени. Оглянувшись, я увидел Светку и чуть не закричал от радости. Я передал ей бутылку лимонада, и мы, взявшись за руки, побежали в скверик.

Скамейка влюблённых пустовала. Мы расположились на ней как полноправные хозяева и с удовольствием принялись уплетать пирожные и запивать их газировкой. Когда перешли на яблоки, нашу идиллию грубо прервали.

- А вы тут что делаете, а? – услышали мы над собой грозный окрик.

Это прозвучало так неожиданно, что мы испугались и, соскочив с лавки, повернулись на голос. Поверх кустов волчьей ягоды на нас смотрел парень лет двадцати. Судя по короткой стрижке, он недавно пришёл из Армии. Надо же, и сразу угодил в больницу. Не повезло ему. Из-за плеча его торчала копна рыжих волос. Наверное, эта девчонка ждала его два года. А он не успел домой попасть, как загремел на больничную койку.

- Вам ещё рано целоваться, - сказал парень, - так что валите отсюда. Не занимайте за зря место.

- Можно было и повежливее, - заметила ему Светка.

- Пошли, - дёрнул я её за руку, чтобы не дать ей ещё что-нибудь ляпнуть и тем самым разозлить парня, - пусть целуются.

Светка послушно последовала за мной, и тут мы услышали смущённое: «Спасибо»!

- Да не за что, - ответила Светка, - целуйтесь на здоровье!

Я снова одёрнул её и поспешил уйти подальше от местечка влюблённых.

- Ты чего? – спросила Светка, семеня за мной.

- А ты чего? – ответил я. – Тебе обязательно надо было съёрничать?

- А тебе что, завидно, да? – Светка остановилась и улыбнулась.

- В смысле? – не понял я.

- Ну, тому парню, - она мотнула головой в сторону лавки влюблённых. – Он сейчас, поди, уже целуется.

- Ну и пусть целуется, если подружка не против.

- Небось, тебе тоже хочется, а? – Светка кокетливо состроила глазки.

- Хочется, - не стал кривить я душой. – Но я знаю, что нам ещё рано. Но вот года через три ты у меня уже не отвертишься.

- Ты так думаешь?

- Уверен!

Светка счастливо рассмеялась, но потом вдруг замолчала и сказала:

- Смотри, я ведь это тебе припомню.

- Ага, - подхватил я её шутливый тон, - напомни мне, пожалуйста, а то вдруг забуду.

- Я тебе забуду!

Она больно дёрнула меня за руку и хотела состроить грозную мину, но у неё не получилось, и тогда она рассмеялась.

И мы радостные и довольные, грызя яблоки, пошли гулять по скверику, наивно полагая, что впереди нас ждёт счастливое будущее, лишённое всевозможных соблазнов, испытаний, трудностей и невзгод. А в прочем, что ещё можно было ожидать от тринадцатилетних? Вернее, это Светке было тринадцать. А мне тринадцать стукнет лишь через два месяца, в октябре.

Когда начало темнеть, Светка засобиралась домой. Я проводил её до ворот. Мы там постояли, молча, несколько минут, потом она сказала: «Пока!» и вышла.

- Пока! – крикнул я в ответ, не скрывая сожаления.

Светка удивлённо обернулась. Я сконфуженно улыбнулся ей и, чтобы сгладить промашку, помахал рукой. Она тоже махнула и пошла дальше. А я смотрел ей в след до тех пор, пока она не исчезла.

На следующий день, к моей великой радости, Светка снова пришла. И на другой день тоже. И так каждый день до моего выздоровления. Мы брались с ней за руки и до вечера бродили по территории больницы или сидели на лавочке для влюблённых, если та была свободна, и без конца говорили, говорили, говорили. Особенно, Светка. Наверное, она старалась наверстать упущенное. Ещё бы, мы ведь не разговаривали с ней почти восемь месяцев! А я её слушал и чувствовал, как вместе с её словами в меня входили умиротворённость и радость. Так меня снова посетило счастье и как яркий солнечный день заполнило душу теплом и светом.

Накануне выписки я предупредил её, что это наша последняя встреча. До школы оставалось всего три дня. Надо было приготовить всё к учёбе и, главное, успеть наиграться за столь короткий срок. Потом уже будет некогда. Шестой класс – это тебе не пятый. Больше предметов, больше требований, больше спроса, а, значит, больше нагрузки. Когда тут играть-то? Разумеется, про игры я ни слова не сказал, но вот про подготовку к учебному году всё, что думал. Светка и сама это прекрасно понимала - ведь я пролежал в больнице больше месяца и, естественно, что мои родители не успели подготовить меня к школе, - и всё равно взгрустнула.

- Зря ты так, - сказал я ей, и она с изумлением подняла на меня свои большие зелёные глаза. – Через каких-то три дня мы с тобой снова увидимся и будем неразлучны почти девять месяцев. Так что я ещё успею тебе надоесть.

- Дурак ты, Сашка! - отмахнулась та сердито.

- Ты чего, Свет? – удивился я. – Я же пошутил.

- И шутки у тебя какие-то дурацкие!

- Ну, не сердись, Свет, - попросил я её примирительно. – Давай лучше я тебе историю смешную расскажу. Слушай. Пошли мы как-то раз с пацанами сусликов ловить…

После этой истории я рассказал другую, потом третью. Я старался изо всех сил изложить их как можно смешнее. При этом жестикулировал, строил чудовищные гримасы, всячески стараясь рассмешить Светку. И мне это удалось! Когда подошло время расставания, настроение у неё было приподнятым. Она, как всегда, улыбнулась мне на прощание, сказала: «Пока» и, помахав рукой, ушла.

А на следующее утро за мной пришли родители, забрали из больницы и повели в Город по магазинам. На их удивление и радость я значительно подрос и возмужал, и теперь меня нужно было срочно к школе одеть, обуть и подстричь, так как до неё оставалось всего-ничего.

После обеда я был уже на улице, где меня ждали друзья, и понеслось моё безоблачное детство. Родители видели меня теперь только поздно вечером, когда я приходил домой и рано утром, когда наспех позавтракав, покидал родной кров.

Всей гурьбой мы уходили на обвалы и играли там в индейцев. А когда наступало время обеда, шли ловить сусликов. К осени они отъедались и были такими жирными. Мы сдирали с них шкуры и жарили на костре как шашлыки. А потом, наевшись, снова продолжали играть. А вечером, порядком устав, рассаживались у костра, рассказывали разные смешные истории и пекли картошку. Благо на обвалах было много картофельных участков и картошки у нас всегда было навалом. Иногда кто-то из нас, вдруг разбогатев, покупал буханку хлеба, кто-то брал с собой луковицу, ну, а соль была у нас с собой всегда. Так что мы никогда не голодали. И хотя мы приходили домой поздно и уставшими, но на удивление родителей, которые никак не могли заставить нас поужинать перед сном, всегда сытыми.

В общем, эти три дня пролетели как один час. Я и опомниться не успел, как наступило первое сентября.