Мой идёт

Валя, неожиданно для себя, играючи поступила в серьёзный столичный вуз.

– Наверное, с перепугу, – размышляла по этому поводу она.

Пошли студенческие дни-денёчки. Домашние очень переживали за Валю, мама часто приезжала навестить дочь. Как-то, в очередной её приезд, отправились в театр. В вагоне метро они увидели компанию темнокожих парней, как на подбор, маленького роста. Одеты те были неважно: в серых пальтишках из «Детского мира», в заячьих шапках-ушанках, с посиневшими от холода лицами.

– Это студенты из африканских развивающихся стран, – со знанием дела объяснила Валентина, поймав недоуменный взгляд матери. – Жалко их очень! Так и хочется помочь.

– Ты, что, с ума сошла? Не смей и думать, – занервничала мама.

Была Валентина девушкой высокой, крупной и очень эмоциональной. Когда она говорила, белое, круглое лицо оживало, то и дело удивлённо поднимались бровки, раскосые глаза – наследство папиных калмыцких кровей – блестели, чуть подрагивали длинные, чёрные, совершенно прямые реснички. А когда девушка смущалась, на нежной коже появлялся лёгкий румянец.

Мама словно в воду глядела, когда переживала за дочь. Как-то в зимнюю сессию Валентина отправилась в институтскую библиотеку – готовиться к экзамену по истории КПСС. Весь день она добросовестно писала конспекты трудов К. Маркса и В. Ленина и, когда ближе к вечеру силы иссякли, решила пройтись по просторным коридорам главного корпуса. А полюбоваться там было чем – высокие потолки, украшенные лепниной, зеркальный паркет, массивные резные двери. Судьба распорядилась так, что поднимаясь по роскошной мраморной лестнице, она лицом к лицу встретилась с чернокожим парнем. Тот не был похож на зачуханных студентов из развивающихся стран

– Здравствуйте, – сказал он, улыбаясь, на приличном русском языке.

– Здрасте, – вспомнив наказ матери, пролепетала Тоня.

Студент был высоким, худым, плоским, как длинная сушёная рыбина. Сказать, что он был некрасив, значит, ничего не сказать. «Страшнее атомной войны», – говаривала в таких случаях Валина бабушка. Однако он был модно и со вкусом одет, держался уверенно и вальяжно.

– Меня зовут Дав Нассав, я буду ждать вас, – он написал на обрывке тетрадного листа подробный адрес и даже нарисовал схему, как добраться.

Валя была девушкой воспитанной, поэтому слушала молча, хотя слегка оторопев. Она жила в том же общежитии... От возмущения происходящим её бросило в жар, она даже вспотела в своей тёплой шерстяной кофточке. Круглое личико пылало жаром и негодованием:
«Каков наглец. Да, как он посмел! Сегодня же Глебке пожалуюсь...». Глеб – высокий сутуловатый очкарик, негласно взял шефство над домашней и наивной девушкой, да так к этому серьёзно относился, что многие поначалу принимали их за влюблённых. Вернувшись в общежитие, Валя тут же вызвала в коридор Глеба.

– Ты представь, он меня приглашает к себе в комнату, – вкратце поделилась она своей историей.

Глеб долго смеялся, а потом сказал:

– Дура ты, Валька, стала бы женой сына вождя!

– Ну тебя, Глеб, – зарделась Валентина и бросилась на женскую половину делиться происшедшим. А Глебка рванул на мужскую – рассказывать новую новость. Какое-то время общежитие погудело, потом всё успокоилось.

Поскольку выяснилось, что наши герои жили в одном общежитии, стоит ли удивляться, что вскоре судьба вновь столкнула их. Валентина сразу поняла, что парень её узнал и явно не простил  отказа. Африканец шёл, высоко подняв голову на своей и без того длинной шее. «Я – сын вождя!» – было написано на его высоком челе.

Валентина тоже не растерялась. Она развернула плечи так, чтобы на её высокой груди несчастный африканец прочёл: «Советские девушки не продаются!».

Под этими лозунгами они прошли мимо друг друга.

Впрочем, была ещё одна, заочная, встреча, когда Валя заскочила к коменданту общежития. С удивлением под стеклом рабочего стола женщины она увидела среди других фотографий лицо знакомого африканца.

– А, этот парень, почему у вас здесь? – как бы невзначай спросила она.

– Такой мальчик замечательный – вежливый, улыбчивый, всегда всё расспросит, не то, что наши хорьки, – ответила женщина.

Отчего-то Вале было приятно это слышать.

Пришла весна. Снег стал быстро, как студенческая стипендия, таять. Воздух был чист, звонок и прозрачен. Вслед за итальянцами из Сан-Ремо, мелодичные песни которых лились из настежь раскрытых окон общежития, защебетали свои весенние хиты птицы. Как-то, скача по проталинам, Валюша увидела вдали знакомую вытянутую фигуру. «Мой идёт!» – подумала она с нежностью и с тубусом наперевес побежала сдавать курсовой.