Привет, Свет! 38

                                                        * * *

А после Нового года мне представилась возможность снова заняться боксом. И не только им.

Как-то после каникул ко мне подошли Вася с Грихой с другого факультета. Вася был комсоргом в своей группе и мало чем отличался от киношных комсомольских вожаков. Постоянно был серьёзным, сосредоточенным и чем-то озабоченным, словно пытался разрешить глобальную проблему. Гриха (то ли производное от «Гриша», то ли прозвище) был его полной противоположностью. Невысокого роста, узбекской наружности своей весёлостью напоминал мне Ходжу Насреддина. С ними я познакомился на первом курсе, когда мы проходили медкомиссию для получения приписного. Тогда Грихе вырвали сразу три зуба и четыре запломбировали. Причём без всякой анестезии. И он ходил по коридорам военкомата, и хвастался этим всем подряд.

Мне тогда тоже удалили зуб, нижний коренной и тоже без заморозки.

- Ты же солдат, так что терпи, - заявил мне дантист и без всяких церемоний извлёк больной зуб.

Этот зуб моя тётка Люся трижды хотела удалить, но по моей настойчивой просьбе, лишь ограничивалась установкой очередной пломбы. Последняя пломба составляла две трети зуба. А когда и она потерялась, остались одни корни. Так что не велика была потеря. Правда, последствия этого оказались катастрофическими. Вечером мы с тётей Шурой сели ужинать. Я взял кусок хлеба и откусил его. Вернее, хотел это сделать, но ничего не получилось. Передние нижние зубы от соприкосновения с хлебным мякишем едва не выпали изо рта. Видно, изъятие больного зуба как-то повлияла на десну. Не на шутку испугавшись, я быстро запихал зубы на место. От еды отказался и сразу лёг спать. А утром прибежал в военкомат.

- Ничего страшного. Бывает, - успокоил меня зубодёр и выписал направление на физиолечение.

С тех пор у меня помимо того, что два передних верхних зуба друг на друга залезают, так ещё и нижние вдобавок криво растут. Потому как я с перепуга сразу на это внимания не обратил, ну, а врачу, понятное дело, наплевать было, как у меня зубы стоят. А когда десна окрепла, делать что-либо было уже поздно.

Этот случай я вспомнил сразу, как только увидел вечно улыбающуюся физиономию Грихи.

- Санёк, - сходу начал Вася, как только мы обменялись рукопожатиями, - ты же у нас не местный?

- Нет.

- Живешь на квартире?

- Да.

- И что ты делаешь по вечерам?

Я пожал плечами. Не рассказывать же ему, что читаю литературу и изучаю шахматные партии.

- Я так и думал. – Вася хлопнул меня по плечу. – В общем, Санёк, дело к тебе есть.

- Какое? – сразу заинтересовался я.

- При горотделе организовывается оперативный комсомольский отряд, - мне тут же вспомнилось, что он состоит в комитете комсомола техникума. Наверное, выполняет поручение горкома. - Пойдёшь? Всё равно по вечерам ничего не делаешь, а так хоть пользу какую-то принесёшь.

- А что делать-то?

- Общественный порядок охранять, - ответил Вася, и пафос просквозил в его голосе.

- Как дружинники, что ли? – предположил я.

- Да, не, - влез Гриха, - будем следить за порядком, скажем, где-нибудь в кинотеатре или дэка «Артёма», или где-нибудь ещё.

Честно говоря, предложение мне не понравилось. Перспектива ловить хулиганов и пьяниц меня не прельщала. Не то, чтобы я их боялся, просто это было не моё. Не проявила моя душа к этому энтузиазм. И Вася это понял.

- Помимо дежурства, - сказал он, - три раза в неделю мы будем заниматься боксом и изучать боевое самбо вместе с сотрудниками милиции.

Оп-па! Я тут же навострил уши. Бокс и самбо, да ещё боевое – это же то, что мне надо! Ради этого стоило пересилить себя и пойти в милицию, к которой у меня с детства было предвзятое отношение. И я согласился.

- Молодец!- Вася пожал мне руку, затем это сделал Гриха. – Приходи сегодня в семь часов в горотдел. Спросишь, где ОКО, и тебе покажут.

- ОКО? – не понял я.

- Оперативный комсомольский отряд, - пояснил Гриха.

- А, - дошло до меня.

- И считай это комсомольским поручением, - на прощание заявил Вася.

Да, я был комсомольцем. Ещё на первом курсе, когда закончилась колхозная страда, директор выстроил нашу группу в коридоре и велел некомсомольцам выйти из строя. Таких оказалось четверо. Одна девчонка и трое парней, в их числе я. Директор, человек строгий и резкий, сразу стал давить на нашу совесть и сознательность, а потом отправил на второй этаж в комитет комсомола писать заявления.

А уже в конце декабря я получил первое своё комсомольское задание. Комитет комсомола техникума доверил мне нарисовать стенгазету для горкома комсомола. А это уже вам не хухры-мухры.

Я любил рисовать и умел это делать. Все обложки моих конспектов были изрисованы портретами известных учёных, историческими личностями, писателями. И когда наш классный стал распределять общественные нагрузки среди нас, на вопрос: «Кто будет заниматься стенгазетой?», Серёга Бакаев, с которым мы с самого начала сидели за одним столом, не раздумывая, ткнул в меня пальцем и объявил всем, что я хорошо рисую. Выбрали меня единогласно и предоставили в помощники Серёгу Бакаева и Людку Швец. Вот так я стал редактором.

Надо сказать, доверие нашего комитета я оправдал. В январе из горкома комсомола пришло благодарственное письмо, которое директор зачитал всему техникуму на торжественной линейке. Меня тогда так распирало от гордости. Не знаю, может, от этого у меня такая широкая грудная клетка?

Вечером, подготовившись к завтрашним лекциям, я пришёл в горотдел. Он находился недалеко от техникума и от того места, где я квартировался. Собралось нас там, в кабинете у дежурного старлея, человек девять. Десятым был худой, невысокого роста с огромным горбом на левом плече мужик лет под сорок, наверное. Он оказался нашим командиром. Вася сказал мне по секрету, что у него имеется оружие – шестизарядный наган. Позже я несколько раз видел его у него в руках, но так и не понял, муляж это или настоящий револьвер.

Мы перезнакомились. Старлея звали Сергей Мефодьевич Козлов. Причём сказал он это так, словно был известен на весь мир. Зато наш командир представился скромно: Игорь Александрович или просто Саныч. Потом пришёл капитан рассказал нам с какой целью нас здесь собрали, что нам можно, чего нельзя, что делать, если случится какая-нибудь неожиданная ситуация и отправил нас следить за порядком в кинотеатр имени Николая Островского. А там три зала. Меня с Васей и Грихой направили в большой зал, где шёл фильм про Симбада-морехода. Я тогда на халяву почти всю картину посмотрел.

Вот уж не знал, что в кинотеатрах могут быть нарушители. Сколько раз был в кино и ни разу не замечал их. Или внимания не обращал? Потому что, оказывается, они есть и, как ни странно не мало. В тот день мы вывели из зала троих. Пьяную парочку, которая что-то не поделила между собой и стала громко выяснять отношения, и крепко поддатого мужичка, у которого из ослабевшей руки выпала бутылка «Вермута» и с грохотом покатилась по наклонной вниз. На вопрос Саныча: «Зачем ты припёрся в кино?», мужичонка честно ответил:

- Вина попить.

- А дома что, не дают?

- Не-а, жена ругается.

Идиотизм и только!

А так иногда мы выводили из кинотеатра до шести человек за дежурство. Тех, кто вёл себя адекватно, отпускали, перед этим сначала прочитав мораль, разумеется. Ну, а если кто бушлатился или начинал качать права - вызывали милицию, а те уже препровождали их в медвытрезвитель или просили нас это сделать.

Как-то раз отвели мы с Васей одного крепко поддатого мужика в этот вытрезвитель. Тот не артачился, не сопротивлялся, не запугивал, как некоторые, и не предлагал денег, чтобы отпустили. Да мы бы его и так с радостью отпустили, если бы он мог самостоятельно передвигаться. Но бедолага на нашу беду так наклюкался, что координация движений у него кардинально изменилась. Отпустим мы его, чтобы передохнуть, а тот в раскачку шага два-три сделает и падает. А на улице мороз – замерзнет же. Вот и пришлось нам с Васей тащить его целый километр в обитель, где его радушно встретят, обогреют, разденут, помоют и спать уложат.

Спустились мы в подвал, где вытрезвитель находился, а там как раз в это время тётку пьяную оформляли. Рослая такая, упитанная. Всё пыталась из рук державших её милиционеров вырваться и кричала: « Да вы знаете, кто я такая?!» «Вот вы нам и скажите», - подначивали её те, чтобы выведать у неё имя с фамилией и адрес проживания, а так же место работы. А та снова в крик: «Да вы у меня ещё попляшете! Ещё пожалеете, что со мной связались!» Милиционеры: «Да, да. Только вы скажите, где вы работаете?» Ну, и так далее и в таком же духе.

Поняли мы, что дело до нас не скоро дойдёт, усадили мужика на скамью. Сами по обе стороны от него сели, очереди своей дожидаться. И дождались. Тётка через полчаса, наконец-то, угомонилась. Поняла, видимо, что никто её не боится, и сдалась на милость победителя.

Своего подопечного мы оформили быстро. Правда, язык его слушался так же плохо, как и ноги, зато он рассказал всё, как на исповеди, без проволочек. Сдали его в руки сержантов, которые успели за это время отвести пьяную тётку и вернуться за ним, и пошли восвояси. Время было уже одиннадцатый час, поэтому мы решили разойтись по домам. Вышли на улицу, и тут же колючий мороз обжог мне руки. Чёрт, варежки забыл! Оставил их на скамейке, когда очередь дожидался. Распрощавшись с Васей, я спустился вниз, но варежек на скамейке уже не было. Наверное, уже подобрали и положили куда-нибудь. Я спросил о них у женщины в белом халате, которая оформляла клиентов.

- Какие варежки? – удивилась та. – Ничего здесь не было.

- Как не было? – возмутился я. – Вот сюда на скамейку я их положил. Только что.

- Да ничего не было, - ответила та. – Ты чего, парень?

Тут вернулись сержанты

- Что такое? – поинтересовался один из них.

- Да я тут варежки оставил, - пояснил я.

- Ты что-то попутал, парень, - сказал другой сержант, - здесь не было ни каких варежек.

- Иди, иди, - стал выпроваживать меня его напарник, - ты их, наверное, дома забыл или в каком другом месте.

Ага, в такую морозяку! И сейчас, в конце дня, только спохватился! Как же! Я уж, было, хотел поднять бучу, но понял, что правды мне не добиться, и ушёл. Наверное, эти козлы приняли меня за одного из своих постояльцев, которых они постоянно обирали, и потому так дружно отбрехивались.

Рукавички были мне дороги. Их связала моя любимая тётка Люся и сказала мне, подарив их в начале зимы:

- Носи, Санёк, на здоровье.

Вот я их и поносил. Не успел отвернуться, как родная милиция тут же их стырила. С той минуты моё предвзятое отношение к людям в форме ещё более усилилась. И со временем оно только крепло.

Но, не смотря на это, я продолжал ходить в горотдел. И кого я только там не встречал за это время: и пьяных депутатов горсовета, и начальников разного пошиба, и блатных и авторитетов, и просто отморозков, а однажды даже секретаря горкома ВЛКСМ.

Мы только получили разнарядку, дежурить в ДК «Артёма», как дежурному лейтенанту позвонили и сообщили, что у гостиницы «Заря» массовая драка. А гостиница эта находится напротив горотдела через дорогу.

- Совсем обнаглели! – возмутился дежурный и, доложив об инциденте куда надо, вместе с нами бросился на улицу.

Было темно. Редкие фонари тускло освещали место побоища, но всё же мы разглядели, что дралось человек двадцать, а человек десять, в основном женщины, пытались их разнять.

- А ну, прекратить! Милиция! - крикнул лейтенант, подбегая к дерущимся.

Но толпа уже вошла в раж, и на его окрик никто не среагировал.

- Немедленно прекратить! – не своим голосом заорал тогда дежурный и потянулся к кобуре.

Наверное, хотел достать пистолет и выстрелить, чтобы привлечь к себе внимание. Но его и так кто-то заметил и врезал ему по физиономии. Лейтенант упал, так и не успев дотянуться до кобуры. Мы с Васей бросились к нему – надо же помочь человеку подняться, - но из толпы выскочил высокий крепкий парень и, выставив вперёд кулаки, встал перед нами.

- Вы бы лучше шли отсюда, парни, - грозно проронил он.

- Вы бы лучше сами уматывали бы отсюда, - ответил ему я.

С Васей я чувствовал себя увереннее и пока ещё не ощущал внутренней дрожи, которая всегда охватывает меня в опасные моменты.

- Балбесы, - продолжил я, - нашли, где разборки устраивать. Под окнами у милиции. Да вас же сейчас всех повяжут.

Не успел я это произнести, как из горотдела повалили остальные милиционеры, а к месту драки подкатили сразу два «бобика» с мигалками. Толпа тут же разбежалась. Смылся и наш грозный соперник. В отдел из двадцати драчунов мы привели только троих. Они настолько пострадали в драке, что просто не смогли убежать. Мы помогли им дойти до клетки, куда обычно помещали задержанных нарушителей порядка, и усадили на лавки.

Но только лейтенант закрыл за ними дверь, как в дежурку вошли две девушки, сильно под шафе.

- Кто из вас тут главный? – сразу поинтересовалась одна из них.

- А что вы хотели? – в свою очередь спросил её дежурный.

- Я секретарь горкома комсомола, - заявила та гордо, - и требую, чтобы вы немедленно выпустили этих ребят, - и указала пальцем на клетку.

Я посмотрел на неё более внимательно и признал в ней девушку, которой когда приносил стенгазету. Н-да, не ожидал её здесь встретить, да ещё в таком виде.

Лейтенант начал объяснять ей, что не положено, пока не выяснится, кто они такие, и из-за чего произошла драка. Но секретарь стала настаивать, при этом повышать голос. К ней присоединилась подружка, черноволосая и довольно-таки красивая девчонка, как позже выяснилось, тоже работник комитета. Дежурный сначала опешил от такого прессинга, а потом позвонил кому-то. Вскоре к нему на помощь пришёл капитан. Защитницы невинно избиенных набросились на него. Капитан попытался с ними мирно договориться, но, видя, что из этого ничего не получится, велел лейтенанту поместить их в клетку.

В «Артём» нам нужно было попасть к половине девятого. Там намечалось какое-то мероприятие, и мы должны были там блюсти за порядком. К тому времени, когда нам нужно было туда идти, драчунов и девушек отпустили. Как выяснилось, они оказались пострадавшими. А те, кто учинил драку, убежали и остались безнаказанными.

А как-то в конце весны вообще произошёл казус.