Страстные сказки средневековья. Глава 7-10

Автор:
Стефания
Страстные сказки средневековья. Глава 7-10
Текст:

ПАПСКОЕ ПОСОЛЬСТВО.
В Вене юную графиню первым делом начали
одевать.
- К сожалению, обстоятельства нашего брака
таковы, что ваше приданое пришлось оставить в Брно,- сказал ей муж, с тяжелым
вздохом прикидывая, в какую кругленькую сумму ему это обойдется, - поэтому
придется все шить и заказывать заново. Хотя здесь нет ни подходящих тканей, ни
стоящих портних, смыслящих в установившейся в Европе бургундской моде. Но
ничего не поделаешь, придется довольствоваться тем, что есть!
Стефка с недовольным видом стояла перед
зеркалом в окружении суетящихся швей. Ей ничего не было мило. На супруга она
даже не пожелала взглянуть, настолько неприязненно относилась к его заботе и
потугам на любезность. Дерзкий вор! Девушка желала ему, по меньшей мере, Геенну
огненную за свое разбитое счастье и поруганную любовь.
- Я прошу вас проявить терпение и позволить
мастерицам закончить хотя бы одно платье,- дон Мигель сделал вид, что не
замечает её холодности,- слух о нашем романтическом браке летел впереди нашего
отряда, и вдовствующая эрцгерцогиня Матильда Пфальцкая пожелала вас увидеть при
своем дворе! Надеюсь, вы будете любезны с высокородной дамой?!
Супруга угрюмо промолчала, упорно глядя в
зеркало. Де ла Верда ушел, но вместо него появился один из викариев свиты
епископа, низенький и пожилой толстячок.
- Вам придется, не теряя времени, изучать целых
три языка,- смиренно поклонившись, елейно мягко пояснил он,- испанский,
итальянский и французский. Пусть женщины шьют, а мы будем учиться. С какого языка вам бы хотелось
начать?
Только этого и не хватало! С испанцами мужа
она, в случае надобности, объяснялась по-немецки и не видела необходимости,
что-то менять.
- Зачем так много?- хмуро поинтересовалась
девушка.
- Ближайшие полгода вам предстоит провести
во Франции, бывать при самом блестящем в Европе бургундском дворе, и вы будете
неловко себя чувствовать, не понимая речи окружающих! - пояснил викарий и тонко
улыбнулся,- на испанском же языке ваш муж хочет разговаривать о любви!
- Не думаю, что мне есть, что сказать на эту
тему! - отрезала Стефка.
- Возможно,- терпению этого человека, казалось,
не было предела,- но ваша свекровь говорит только по-испански, не заставлять же
пожилую женщину учить ради общения с вами чешский язык?
Девушка поняла, что назойливый прелат не
отвяжется и будет до скончания века приводить ей все новые и новые аргументы. С
церковнослужителями вообще трудно спорить.
- Что ж, тогда начнем с французского! -
уныло согласилась она.
- Я бы посоветовал начать все-таки с
испанского!- настойчиво гнул свою линию собеседник.
- С французского! - упрямо сжала губы Стефания,
не желая ни в чем уступать своему новоявленному супругу.
Хочет говорить о любви по-испански? Придется
разговаривать с самим собой!
Вдовствующая эрцгерцогиня Матильда Пфальцкая
оказалась полной пожилой женщиной, с крупными чертами лица и надменным взглядом
чуть выпученных глаз.
- Ах, милочка, мы тут уже наслышаны, что вас
похитили буквально из-под венца,- она соизволила даже улыбнуться,- ваш муж
истинный испанец! Говорят, только коренным жителям Пиренеев свойственен такой
напор чувств и горячий темперамент. Мы, немцы, как правило, более рассудительны
и менее эмоциональны. Но дон Мигель такой интересный мужчина, что думаю, вы ему
давно простили эту эскападу!
Стефка терпеливо выслушала снисходительную
тираду - ей были одинаково неприятны и сама женщина, и её насмешливые слова.
Никто не разделял её горя, словно перейти из рук в руки от одного мужчины к
другому было так же легко и приятно, как сменить надоевшее платье! С ещё
большим недоумением девушка ощутила недоброжелательность свиты вдовствующей
эрцгерцогини, которую в отличие от двора маркграфини составляли в основном
женщины в летах. Эти почтенные матроны так и сверлили глазами столь скандально
прославившуюся моравку. Их взгляды как будто обвиняли её в чем-то порочном и
преступном. Но зато де ла Верда чувствовал себя среди этого скопища мрачных
старух ничуть не хуже, чем среди красавиц Моравии. Он охотно болтал с самыми
неразговорчивыми, дарил направо и налево улыбки, заинтересованно сверкал
глазами. И вскоре даже эти замороженные в презрительной надменности австриячки
заулыбались и стали охотно ему внимать.
Новоявленная графиня поневоле
заинтересовалась этим феноменом. В Моравии она никогда не обращала внимания на
приезжего чужака, только мельком отмечая его присутствие возле маркграфини. Но
теперь её не могло не заинтересовать, за кого же она все-таки вышла замуж? И
Стефания, усевшись на предложенное место возле эрцгерцогини, стала исподволь
наблюдать за супругом.
Речь между тем шла о предполагаемом браке
дочери герцога Карла Смелого Марии и принца Максимилиана Габсбурга.
Эрцгерцогине что-то не нравилось в этом проекте, и она кисло сомневалась в
разумности подобного соединения двух домов, а дон Мигель, наоборот, приводил в
его пользу множество доводов, которые вызывали на губах вдовы снисходительную
улыбку. Впрочем, все понимали, что вопрос уже решен папой, герцогом Бургундским
и императором Фердинандом, который сейчас находился в своем имперском городе
Страсбурге.
Тем не менее, красноречивый посланник
пытался убедить в грядущей выгоде этого союза, казалось, даже кошку, что-то
грызущую возле кресла сиятельной матроны. Но как не был дон Мигель занят
обсуждением таких важных вопросов, он не забывал и о своей юной новобрачной.
Периодически их взгляды встречались, и хотя Стефка сразу же отводила глаза, ей
не всегда удавалось это сделать достаточно быстро.
Граф поспешил сделать свои выводы, впрочем,
они не были слишком далеки от истинного положения дел.
- Дорогая,- заявил он, навестив супругу по
приезде домой,- я понимаю, что вызываю у вас любопытство, и вам хочется получше
разглядеть своего мужа! Но я бы попросил вас делать это, когда мы остаемся
одни! Вот сейчас, например, пожалуйста, сколько угодно! Может это зрелище,
все-таки, окажется прельстительным для ваших глаз?
Смущенная, как будто её обличили в чем-то
недостойном, Стефка быстро опустила глаза, обругав себя нелестными словами.
- Поймите, дорогая, - между тем ласково
пояснил ей супруг,- я не могу заниматься делами, когда вы смотрите на меня!
Простительная слабость для новобрачного, но я сразу отвлекаюсь и начинаю с
наслаждением взирать на вас в ответ! Между тем, моим глазам надо
останавливаться на других дамах!
Стефка вспыхнула от негодования при таком
бесстыдном признании. У этого человека, вообще, не было представления о
совести!
- Можете не волноваться, я больше ни разу не
взгляну в вашу сторону! - холодно заверила она распутного супруга.
- Это тоже крайность,- мягко заметил тот,-
возьмите в руки так полюбившееся мне в Моравии вышивание, и уйдите с головой в
работу! Если изредка вы и кинете на меня взгляд, то мне это будет только
приятно!
Разозлившаяся Стефания холодно кивнула
головой и резко отвернулась к окну, считая этот оскорбительный разговор
законченным.
Но дон Мигель не ушел, а наоборот, подошел
ближе и, обхватив юную супругу за плечи, тихо спросил, нагнувшись так близко к
уху, что она с неловкостью почувствовала щекой его дыхание.
- Вы учите испанский?
Стефка нервно дернулась, но с вызовом
возразила:
- Нет!
- Разве вас не предупредили, какое значение
я придаю испанскому языку?
- Сожалею, но мне безразлично, какое
значение и какому языку придаете вы!
- Я хочу, чтобы вы признались мне в любви в
нашу первую брачную ночь именно по-испански,- его дыхание щекотало ей шею,
заставляя краснеть щеки и громче, чем надо биться сердце.
Этот нахал был уверен, что достаточно
положить ладони ей на плечи, и она
забудет о страшной ночи венчания, о сорванной свадьбе и поруганной любви!
Значит, он такого низкого о ней мнения?
- Вы не дождетесь от меня этого ни на каком
языке мира!- гневно отрезала Стефка, раздраженно дернув плечами.
Но дон Мигель лишь тихо рассмеялся.
- Может, хватит?
- Чего именно, хватит?
Но он не ответил, немедля покинув спальню
супруги.
После этого визита она долго не могла
уснуть. Ворочаясь на мягкой перине в тесноте душного полога, Стефка мучительно
размышляла о той невыносимой ситуации, в которой оказалась. Невыносимо ныло
сердце, не желая смиряться с потерей Ярека. От жестокой боли, иногда, оставшись
одна, она просто выла или стонала - сил плакать уже не было. Несчастной девушке
везде мерещились серые лучистые глаза бывшего жениха, и страшно хотелось
забыться хотя бы сном, чтобы не помнить о постигшей её катастрофе, но сон
бежал, лишая даже этого иллюзорного успокоения.
Сложным было и отношение Стефки к дону
Мигелю.
Она его пылко ненавидела, и одновременно
испанец её интересовал, против воли притягивая к себе пристрастный взор жены. И
постоянно разыскивая в нем недостатки, девушка в противовес этому не могла не
отметить, что это весьма необычный и привлекательный мужчина. В глубине сердца она не могла
понять, почему супруг до сих пор не осуществил своих брачных прав - это
обескураживало её, и одновременно подавало какие-то туманные надежды, что все
ещё можно изменить. Вот только непонятно, куда же все-таки запропастился
Ярослав? Почему он с мечом в руке не требует возвращения невесты?
Во время следующего визита к эрцгерцогине
Стефка прилежно сидела с вышиванием и, практически не поднимая глаз, слушала,
как муж рассуждает о вреде перевода Библии с латыни на современные языки. Он
ловко оперировал, какими-то цитатами из речей различных пап, приводил довольно
забавные доводы, опять всех рассмешил, но к удивлению девушки все с ним охотно
согласились. В тот вечер де ла Верда рассказывал так же о своих путешествиях по
северу Европы, и вновь показывал коллекцию янтаря, который дамы с восхищенными
возгласами разглядывали. Подарив герцогине янтарные четки, граф закрыл большую
шкатулку. Наверное, до следующего венценосного двора!
Воспользовавшись тем, что во время ужина с
супругами за одним столом оказался епископ, Стефка решилась обсудить с ним
заинтересовавший её вопрос:
- Дон Мигель сегодня так долго рассуждал с
эрцгерцогиней о вреде чтения Библии на родном языке, что это меня поневоле
заинтересовало. Почему я не могу читать Книгу книг, допустим, по-чешски?
Его преосвященство обменялся быстрыми
взглядами с де ла Вердой.
- А вы читали, как я понимаю, Библию в
чешском переводе? - отечески улыбнулся прелат, снисходительно глядя на юную
женщину.
- Надо же,- натянуто рассмеялся дон Мигель,-
я взял в жены еретичку!
Но она не приняла его насмешливого тона.
- Нужно было лучше смотреть на товар, тогда
бы не пришлось разочаровываться! Я внимательно выслушала все доводы, которые вы
вчера приводили эрцгерцогине и меня они не убедили.
Веселость моментально покинула супруга.
- Это серьезное упущение с моей стороны!
Если я не убедил вас, значит, мог не убедить и кого-то другого. А зачем вам,
донна, вообще читать Библию?
Вопрос поставил впросак нашу героиню.
- Как зачем? - растерянно пробормотала она,-
это ведь такая важная книга в жизни каждого христианина!
Теперь
уже взгляды епископа и графа скрестились на более длительное время - почему-то
это невинное объяснение заставило их окончательно оторваться от тарелок с
ветчиной.
- Но что вы там сможете понять, дитя мое?-
чуть погодя слабо подал голос епископ.
Стефания, в предчувствии какого-то подвоха,
так же отложила в сторону нож.
- Все, - озадаченно пробормотала она,- от
первого слова до последнего!
Мужчины почему-то снисходительно
заулыбались.
- Так что же написано в Священном писании? -
голос епископа был тих и даже мягок.
- Там рассказывается о жизни евреев и о
Господе нашем, Иисусе Христе!
- А зачем вам знать о жизни древних евреев,
что в ней интересного для вас?
Стефка замялась, недоуменно наморщив лоб.
- Ну..., это очень занимательно и
поучительно!
И вот тут-то глаза его преосвященства
блеснули таким пламенем, что собеседница даже отпрянула от стола, перестав
узнавать обычно столь мягкого и добродушного прелата. В мановение ока тот стал
настолько жестким и опасным человеком, что у неё мурашки побежали по коже.
- Ах, дочь моя, - загрохотал Братичелли,-
вот в этом-то и кроется главная опасность для вашей души. Там где скрыт
огромной важности сокровенный тайный смысл, вы видите лишь занимательное и
поучительное чтение!
- Нельзя неподготовленным людям читать
Библию,- живо подхватил его слова граф,- ладно ещё, если вы ничего не поймете!
Но самое страшное, если поймете не так, а Сатана никогда не дремлет, он сразу
же начнет вам нашептывать на ухо сомнения, вредные мысли и толкать на грех.
На лице юной девушки, видимо, установилось
настолько ошеломленное выражение, что добряк епископ все-таки решил смягчить
краски, пояснив этой бедной овечке, в чем смысл её заблуждений на доступном
любой женщине языке.
- Вот представьте себе, что я вдруг собрался
печь пирог, зная лишь только понаслышке, как это делается. Свалил бы в одну
кучу и муку, и масло, и начинку! Сунул все это в печь, и чтобы у меня
получилось?
- Что-то несъедобное! - вынуждена была
согласиться Стефка.
- Вот так и в этом случае! Обращаться со
Священной книгой нужно умеючи, читать осторожно и далеко не всем, кому это
придет в голову, а только тем, кто знает, как это делать,- поучительно поднял
палец епископ,- пусть кухарка печет пироги, а пастырь читает Библию, он для
этого много лет прилежно учится.
Слова его преосвященства были Стефании
вполне понятны, вот только...
- Но при чем здесь родной язык?- продолжала
недоумевать она,- почему тот же священник не может читать Библию перед
прихожанами не на латыни?
Братичелли лишь только глубоко и
снисходительно вздохнул, зато де ла Верда счел нужным пояснить глупышке-жене
то, что казалось, было и без того ясно.
- Потому, дорогая, что у паствы появится
искушение самим заглянуть в Священное писание и заняться богоискательством. Тем
самым, священник только будет искушать своих прихожан грехом гордыни! Вспомните
историю Люцифера!
Граф набожно перекрестился, и договорил, уже
не столько обращаясь к жене, сколько рассуждая вслух:
- Нет, священный язык латыни доступен далеко
не каждому, и, благодаря только этому, далеко не каждый возомнит себя пророком.
Наша святая мать церковь за века существования накопила немалый печальный опыт
борьбы с человеческой гордыней, поэтому в вопросах издания Библии только на
латинском языке, она так не уступчива,- дон Мигель с улыбкой прикоснулся к руке
супруги,- зачем вам, милая, забивать свою головку столь скучными материями?
Читайте, если нечем заняться, жития святых, на худой конец - сонеты, рыцарские
романы! Кстати, мне очень нравится узор на вашей вышивке! И с сегодняшнего дня,
властью мужа, я запрещаю вам и думать, и говорить на подобные темы.
Стефка вспыхнула, резко отдернув пальцы -
дон Мигель в первый раз так категорично ей что-то запрещал.
- Не сердитесь на вашего мужа, дочь моя,-
попытался успокоить подопечную епископ,- им движет забота о вашей душе. Вы ещё
так юны, мало чего в жизни видели, и будет жаль, если по неведению погрязните в
ереси.
Разговор оставил у Стефки неприятный осадок.
Дома она привыкла всё обсуждать с экономом Вацлавом, или, на худой конец, с
бабкой Анелькой - у неё редко, конечно, возникали богословские вопросы, но все
же прямота и искренность, чувство уверенности в окружающих людях были
постоянными спутниками юной пани в её коротенькой жизни. Здесь же ей дали
отчетливо понять, что лучше всего держать язык за зубами, иначе это окажется
опасным для жизни.
- Кто в вашей семье читал Библию по-чешски?-
строго свел брови муж,- отвечайте честно, не лгите и не бойтесь, что эта беседа
не выйдет за пределы комнаты. Это пани Хеленка?
Хеленка и Библия? От удивления у Стефки
округлились глаза.
- Нет, это был эконом моей бабки Анельки -
Вацлав, отец Хеленки!
- А кем вам приходится пани Хеленка?
- Это экономка моего крестного отца!
- Наверное, она когда-то была вашей
кормилицей или няней?
- Я впервые её увидела всего полгода назад,
когда мы все переехали в Брно!- у Стефки все эти вопросы вызвали недоумение.
Между тем супруг не унимался, пытаясь
выяснить что-то крайне непонятное.
- Но вы не можете знать, что было, когда вы
лежали в колыбели, возможно, эта женщина находилась рядом?
- Вот это, я как раз хорошо знаю,- возразила
ему жена,- моя бабка по сто раз на дню твердила, что если бы знала, что барон
покупает Хеленку для себя, то никогда бы не продала холопку. Но Збирайда уверил
Анельку, что хочет выдать её замуж за своего конюха и бабушка дала согласие,
поэтому, когда я родилась, Хеленки уже в замке не было.
Де ла Верда выслушал это разъяснение с
невозмутимым выражением лица.
- Ничего не понимаю, почему же та баба
кричала, что донна её дочь? - по-итальянски сказал он епископу,- какая-то
загадка!
- Может, вы ошиблись в переводе?- заметил
тот.
Но дон Мигель только недоуменно пожал
плечами.
- Возможно!
Стефку страшно раздражало, что она не
понимает, о чем говорят епископ с графом. Иногда ей казалось, что речь идет о
ней, и как знать, каких гадостей ждать бедной девушке от жестоких мужчин?
Теперь ей уже хотелось как можно быстрее
разобраться в этих языках, но, увы, дело шло туго, хотя с ней напряженно
работали викарии из свиты епископа. Она целыми днями твердила слова и фразы
по-французски, до такой степени, что даже болела голова.
Самое противное заключалось в том, что
принуждая себя жить чуждой жизнью, Стефка все время мысленно была дома. Её
часто посещали мысли о побеге, ведь Моравия была рядом, и она даже видела
земляков в городе.
Вот если бы появился Ярек! Но время шло, а
его всё не было. Поначалу Стефка постоянно в мечтах представляла, как это
произойдет - вот возлюбленный на лихом скакуне мчится навстречу её врагам, в
мановение ока уничтожает их всех, сажает любимую в седло, прижимает к себе и
они, обнявшись, скачут домой, в Моравию. Дальше правда её фантазии не хватало,
потому что она с трудом представляла, как сможет избавиться от мужа и выйти
замуж за Ярека, но ведь должен же быть какой-то выход?! Вот если бы дон Мигель
вдруг внезапно умер, как бы было хорошо! Но тот, между тем, умирать не
собирался, чувствовал себя прекрасно и вновь приказал готовиться в дорогу.
Вскоре их маленький отряд выехал из
австрийского герцогства по направлению к Баварии. Стояли жаркие месяцы начала
лета, а извилистая горная дорога шла по красивейшим местам Европы. Пахло
смолистой хвоей, солнцем и душистым разнотравьем альпийских лугов. Густой с
высокими пиками елей лес сменялся изумрудным пледом пастбищ, кое-где на
труднодоступных вершинах гор мелькали мрачные очертания замков, и веселили глаз
уютные соломенные крыши маленьких чистеньких деревень.
Так как в повозке было и скучно и тряско,
Стефка приняла приглашение мужа составить им с его преосвященством компанию, и
теперь тоже возглавляла отряд, оседлав смирную кобылку.
На графиню натянули широкополую шляпу,
которая скрыла треть обзора, но зато лучи жаркого солнца не досаждали ей,
угрожая оставить водяные пузыри на носу. Поначалу девушку не очень радовало
соседство супруга, но оставаться наедине со своими мыслями было невыносимо, и
она все чаще и чаще впадала в тоску. Все окружающие люди были настолько чужды,
настолько враждебны, и Стефке так хотелось домой!
Между тем, дон Мигель ознакомил юную жену с
историей своей семьи.
- Де ла Верда знатный каталонский род! Мы
происходим от младшего сына великого короля Хайме I Завоевателя. Основные наши
ленные владения находятся в Каталонии, но есть земли и в империи, полученные,
душенька, моими предками в качестве приданого или в награду за некоторые
услуги. Наша семья всегда славилась смелыми воинами и благочестием. Я тоже
собирался принять сан и хотел сделать духовную карьеру, мечтая о кардинальской
шапке, а так как по линии матери моим родственником был сам папа Каликст III,
то думаю, никаких препятствий бы не возникло, и я, в конце концов, стал бы
князем церкви. Увы, Господь распорядился по-другому! Но святому кресту можно
преданно служить и, не выстригая тонзуру! И отсутствие сана не помешает мне
бороться с ересями и колдовством!
Рассеянно слушающая эти разглагольствования
Стефка окончательно запуталась в его объяснениях. Князь церкви? Ереси? Служба
святому кресту? С её точки зрения это была чистейшая несуразица - разве
возможно одной рукой ухватиться за два уха? Быть одновременно и монахом, и
графом? Впрочем, целибат дон Мигель уже нарушил, женившись на ней.
- Вы бросили свой замок и своего короля, и
кочуете по Европе, потому что хотите искоренить ересь?- холодно удивилась она,-
разве это возможно?
- Разумеется, возможно!- убежденно заявил
дон Мигель,- нужно только не давать поблажки Сатане и Господь поможет нам
покончить с этой скверной. Сейчас в Германии развелось много различных
дьявольских сект! Люди идут на союз с нечистой силой в поисках славы,
богатства, удовольствий. А государи Священной Римской империи часто потакают им
в этом, не давая работать нашим братьям-доминиканцам. Это не может не волновать
отцовское сердце папы, который скорбит обо всех заблудших душах. Вот поэтому мы
с его преосвященством и вынуждены, оставив все свои дела, разъезжать по
городам, призывая к благоразумию и помогая, чем можем, в этой тяжелой борьбе.
Страшно сказать, ведьмы свободно живут в городах и селениях, к ним даже
обращаются за помощью, в слепом неведении не понимая, что обращаются прямиком к
дьяволу! С этим надо покончить, и как можно скорее, пока не грянул Страшный суд
и не покарал погрязшие в грехе страны и народы!
Речь де ла Верды отличалась пылкостью, но
особого впечатления на его супругу не произвела.
- Вы рассуждаете, как моя бабка Анелька,-
сухо хмыкнула она,- в нашем лесу то же жила ведьма, мать того самого Вацлава,
про которого я вам рассказывала, когда мы говорили о Библии на чешском языке.
Так вот, она все время кляла колдунью, а когда заболевала, то сразу же посылала
к ней за лекарством.
- Сатана часто пользуется такими методами,
дорогая, чтобы загубить христианские души,- сдержанно заметил де ла Верда,-
болезнь дается Богом в наказание, и лечить её, значит, выступать против его
воли! В Мюнхене нас ждет встреча с двумя беззаветно преданными делу
профессионалами-теологами Генрихом Инститорисом и Яковом Шпренгером. Эти люди
несут на себе непосильный крест борьбы с ведьмами! Они уже многих отправили на
костер, и сделали бы еще больше, если бы им не вставляли палки в колеса
некоторые плохие слуги Господа нашего.
Стефка, в силу своего невежества по данному
вопросу, была очень далека от костров инквизиции. А так как бабка Анелька
постоянно призывала проклятия на голову еретиков и колдунов, обвиняя их даже в
плохом удое какой-нибудь коровы, она как-то поинтересовалась у эконома Вацлава:
- Чем страшны ведьмы? Тем, что пьют
человеческую кровь и пожирают живьем младенцев?
- Помилуй Бог, панночка,- испуганно
перекрестился тот,- откуда вы это взяли?
- Но все говорят, что они продали душу
дьяволу!
Старик только пожал плечами.
- Отдают души князю тьмы люди! Причем тут
ведьмы? Этот дьявол вечный путаник, вот и перепутал в неразумных головах черное
с белым, а расплачиваются невинные!
Тогда она ничего не поняла, хотя по
напряженному лицу Вацлава догадалась, что он сказал нечто важное. Впрочем, мало
что разъяснилось и из патетической речи супруга.
- Неужели необходимо,- хмуро поморщилась
Стефка,- сжигать живых людей? Как это страшно!
- Конечно, страшно, - снисходительно
согласился дон МИгель, - но пусть они лучше претерпят временную боль на костре,
чем их души отправятся на муку вечную в ад.
- Разве нельзя еретикам доходчиво объяснить,
в чем суть их заблуждений, не прибегая к пыткам и аутодафе! Не слишком ли
жестока инквизиция?
- Что вы, дорогая, - вступил в разговор
епископ,- отправлять заблудших на костер, братьев инквизиторов заставляет
жалость к согрешившим людям!
Как не старалась Стефка, она ничего не
поняла из сказанного. Дон Мигель, увидев её озадаченное лицо, осуждающе покачал
головой, но все-таки принялся терпеливо объяснять, оперируя доступными юной
жене понятиями.
- Разве, когда в вашем родном замке
провинившемуся холопу приказывали устроить порку, то делали это из ненависти?
Нет, просто хотели, как можно действеннее показать, что делать так, как он,
нельзя! Суровым наказанием в то же время предупреждали и всех остальных, что их
ждет в случае подобных провинностей! Ведь так?
- Так! - нехотя кивнула она головой.
Но мужу видимо было недостаточно этого
вялого согласия, поэтому он не поленился добавить аргументов:
- Настоящий сеньор любит своих вассалов всем
сердцем! Скорбит о них, защищает, но и наказывает, как любящий отец сына,
заботясь и об их имуществе, и о душах! Наша церковь - сеньора всех христиан! Мы
все её рабы и она всех нас любит и, наказывая, скорбит, но другого выхода у неё
нет. Если не отсекать гниющие ветки, погибнет все дерево!
- Мне рассказывали братья-доминиканцы,- живо
подхватил его слова епископ,- что, заставляя ведьму признаться в содеянном, они
сами испытывают те же муки, что и она! Но из жалости к этим тварям Божьим, не
дают поблажки и принуждают себя применять к ним суровые пытки.
У Стефки заломило болью виски. Она осознала,
что никогда не поймет этих людей, и от этого становилось не по себе. Как и
всякая жительница замка, девушка не раз была свидетельницей жестоких наказаний
провинившихся холопов, но никогда убийства, да еще столь мучительного и, при
этом, с таким убеждением оправданного.
- Но разве можно мучить того, кого любишь?-
наконец устало спросила она, обреченно поникнув головой.
Губы де ла Верды внезапно изогнулись в
лукавой улыбке.
- Иногда мука превращается в наслаждение,-
он интимно понизил голос, бросив красноречивый взгляд на погрустневшее лицо
супруги,- вам предстоит в этом убедиться, как только вы начнете учить испанский.
И уверяю, что после этого вам будут уже глубоко безразличны все ведьмы мира!
Стефка покраснела и смутилась. В такие
моменты ей хотелось убежать от него куда подальше, и одновременно, что-то
опасно завораживало её в самих интонациях вкрадчивого мужского голоса,
заставляло испуганное сердце биться в предчувствии чего-то пряно неведомого и
таинственного.
Впрочем, только Братичелли знал, насколько
сбит с толку и очарован своей женой его спутник. Он с понимающей улыбкой ловил
его на рассеянных взглядах, бросаемых на красавицу новобрачную, на ответах
невпопад. Будучи от природы мудрым человеком, епископ понимал, что де ла Верде
нужно осуществить свои брачные права, остудить пыл, успокоиться, и тогда он
вновь станет тем блестящим дипломатом, которым показывал себя на продолжении
всей их нелегкой миссии. Увы, пока на это не было ни времени, ни возможности, а
значит, дон Мигель так и должен был томиться от неразделенной страсти.
Шла вторая неделя пути по живописным
предгорьям Альп. Дорога здесь была оживленная - бодро двигались отряды
паломников, благочестиво постукивая посохами, то и дело попадались караваны
обозов с товарами, а то спешащие по своим делам небольшие отряды рыцарей. Но
будь-то отдельные путники, или большие группы людей, все они вставали на колени
прямо в придорожную пыль, едва завидев папское знамя, с благоговением принимая
благословение епископа. И даже торопящиеся рыцари и то смиренно преклоняли
колена и снимали шлемы перед пастырским перстнем.
Стефка настолько уже привыкла к неторопливому
торжественному шествию среди расступающихся людей, что воспринимала это как
само собой разумеющееся. Но вот однажды, уже при подъезде к Мюнхену им попался
одинокий путник, который не поспешил падать ниц. Молодой мужчина в дорожном
плаще просто слегка посторонился и поклонился, даже не очень низко. Это явное
выражение неуместной гордыни не могло пройти мимо графа, потрясенного таким
неуважением к папскому знамени. Он тут же дал приказ остановить движение
отряда.
Всадники угрожающе окружили невежу.
Под
полями дорожной шляпы, оказывается, скрывались веселые серые глаза, загорелое
симпатичное лицо и белокурые волосы совсем ещё юного молодого человека.
- Кто такой?- резко спросил дон Мигель,-
почему не преклонил колени перед папским знаменем?
Но юноша почему-то не смутился и не
испугался. Сняв шляпу, он приветственно согнул голову:
- Я вагант - Славек Гачек из Оломоуц, мой
господин! Направляюсь из Праги в парижскую Сорбонну прослушать курс лекций по
медицине. А не преклонил колена перед знаменем, потому что солнце застило мне
глаза, и я не заметил, что оно папское,- тут его взгляд остановился на Стефке,
и молодой человек тот час преклонил колено,- Пресвятая Мадонна! Да я, наверное,
действительно ослеп, если не только знамени не заметил, но даже живого Ангела
пропустил! Простите ли вы мне, мою дерзость, светлейшая пани?
Лучше бы он промолчал, притворившись слепым
и немым. Дон Мигель оледенел от ярости.
- Однако,- в гневе поднял он брови,- твоя
наглость, вагант, не знает пределов!
Но беспечный юноша, отмахнулся от витавшей
над его головой опасности, как от надоедливой мухи.
- Женская красота не менее достойна
коленопреклонения, чем любое, даже самое священное знамя!
При этих словах у Стефки жарким теплом
растаяло сердце. К тому же, юноша был земляком, и девушка ему обрадовалась, как
близкому другу
- Мне приятны ваши слова, пан Славек, -
ответила она по-чешски, игнорируя недовольный взгляд мужа,- я рада встретить
земляка так далеко от дома! Но куда же вы сейчас направляетесь?
- О, пресветлая пани,- расплылся тот в
улыбке,- такая красота может появиться только в нашей прекрасной Моравии! А
направляюсь я сейчас в Мюнхен, чтобы отдохнув, продолжить путь во Францию!
У Стефки загорелись радостью щеки. Она так
истосковалась по звукам родной речи!
- Нам по дороге! Хотите, я попрошу мужа
взять вас в наш отряд?
- Так этот грозный господин ваш муж?-
помрачнел юноша,- не сердитесь, пани, но от таких людей хочется держаться
подальше. Я уж как-нибудь сам доплетусь!
Неизвестно почему, но этот несколько минут
назад совершенно чужой человек, вдруг стал для Стефании дороже всех испанцев
супруга, да и что греха таить, самого дона Мигеля!
- А если я вас попрошу,- умоляюще протянула
она,- мне так плохо и одиноко среди чужих людей!
Гачек улыбнулся открытой хорошей улыбкой,
которую она уже давно не видела на мрачных физиономиях окружающих её людей, как
в латах, так и в рясах.
- Я,- ответил он, - не могу вам отказать,
только вряд ли ваш муж согласится взять в свой отряд случайного путника!
Дон Мигель на удивление терпеливо выжидал,
пока жена закончит беседу с земляком, но на просьбу взять его с собой, ответил
категорическим отказом.
- Об этом не может быть речи, донна,- резко
ответил он,- мы не должны подбирать по
дороге всех бродяг, а этот мне особо не нравится, уж больно дерзок! Кто знает –
а если он наведет на наш отряд разбойников?! Это слишком опасно..., мало ли
какой сброд шатается по дорогам в наше беспокойное время!
Но Стефка с мольбой заглянула в его черные
суровые глаза, и удовлетворенно заметила, как в их бархатной черноте что-то
вспыхнуло. Она поспешила воспользоваться редким моментом на свой лад, зная, что
эта выходка не оставит супруга равнодушным.
- Если вы позволите пану Гачеку ехать с
нами,- прошептала Стефания так, что её услышать смог только он,- я начну учить
испанский язык!
И дон Мигель мгновенно подхватил желанную
игру.
- Вот даже как,- дрогнули его губы в игривой
улыбке,- ловлю вас на слове, донна! Начнете прямо сегодня же!
- Кто ты по происхождению, вагант? - резко
спросил он у путника.
- Дворянин!
- Как же твой отец позволил тебе заниматься
столь недостойным делом?
- Я сирота, ваша светлость! И сейчас
медициной занимаются многие дворяне, которым отцы не оставили замков и туго
набитых кошельков!
- Дайте ваганту запасную лошадь,- приказал
он невозмутимому Эстебану,- он поедет с нами!
И вот уже счастливая Стефка может отвести
душу, поговорив на родном языке с этим веселым юношей. После стольких недель
молчания звуки чешской речи казались ей райской музыкой, поэтому она болтала с
терпеливым собеседником несколько часов без остановки. Вскоре они выяснили, что
Гачек знает сыновей пана Збирайды, и не раз бывал в Брно, а вообще зарабатывает
в своих скитаниях на кусок хлеба пением и рассказами сказок и баллад. И он, не
откладывая, исполнил ей одну из песенок про простодушную пастушку и хитрого
волка.
Стефка сначала чуть смутилась от фривольного
содержания песенки, но потом весело и от души рассмеялась, с удивлением
почувствовав, как отступает черная невыносимая тоска, которая пожирала душу с
той далекой ночи, когда её похитили из родного дома, и мир вокруг снова
приобретает жизнерадостные краски.
- Девочка изменилась, - улыбнулся епископ,
понаблюдав за оживленной парой,- я ни разу не видел её такой счастливой!
Неизвестно, ревновал или нет лон Мигель, но
ответ его был на диво разумен.
- Графиня юна и простодушна, и её нужно
отвлечь от переживаний о графе Палацком. Вот пусть этот шут гороховый этим и
займется, а уж тарелку похлебки мы для него найдем!
Но, наслаждаться и дальше обществом
полюбившегося ей спутника, супруг Стефании благоразумно не дал. Вскоре к
девушке подъехал викарий и напомнил о данном обещании, и тяжело вздохнувшая
Стефка была вынуждена отвлечься от своего веселого собеседника, и заняться
испанским языком. Неожиданно дело пошло успешно, наверное, потому что у неё
впервые после похищения появилось хорошее настроение.
В Мюнхене они пробыли совсем недолго.
Стефания вместе с мужем была принята при дворе
герцога Альбрехта IV. И вновь она склоняла голову над вышивкой, выслушивая
красноречие супруга, которому опять что-то от кого-то было нужно. И он в
очередной раз плел хитроумную интригу, отбросив свойственную ему в обыденной
жизни сдержанную чопорность. Перед глазами, как по волшебству, предстал
обаятельный, остроумный и необычайно привлекательный мужчина. Его ошеломленная
жена глазам не верила, глядя на эти метаморфозы. Теперь, после того, как она
столько времени провела с ним в привычной обстановке, её не могло не поражать,
как ловко он меняет в зависимости от обстоятельств свое обличие. Впрочем,
виделись они в то время редко - дон Мигель постоянно был занят, но, тем не
менее, она все-таки нашла время высказать ему свое недоумение.
- Вы, ваша светлость, кажетесь человеком со
многими лицами, которое же настоящее? Лицо бесстрастного воина, или очарователя
и искусителя женщин?
- А какое вам больше нравится?- не остался
тот в долгу.
Стефка пожала плечами.
- Я не готова ответить на этот вопрос,
потому что не знаю, какое из них на самом деле ваше!
- У меня припасено для вас еще одно, и вы
его увидите в нашу брачную ночь!
Как всегда, когда разговор касался этой
темы, у девушки мгновенно пересохло во рту и заполыхали щеки, но почему-то
вместо того, чтобы как обычно отмолчаться, она тихо спросила:
- А когда это случится?
Слова вырвались непроизвольно, испугав её
саму.
- А вы хотите этого?
Тогда их, то ли прервали, а может быть, граф
и сам торопился по своим таинственным делам, но только фраза так и повисла в
воздухе недоговоренной. Впрочем, викарий не отставал от своей подопечной даже
на день, используя любую свободную минуту, чтобы заставлять её бесконечно
повторять испанские слова и выражения.
После Мюнхена их путь пролегал через Эльзас.
Епископ с графом спешили в имперский город Страсбург для заранее назначенной
встречи с императором. Гачек по-прежнему находился в отряде, но почему-то
выглядел довольно мрачным. Не пел и не играл для своей спутницы на лютне, на её
вопросы отвечал слишком кратко, и, в конце концов, все-таки не выдержал.
- Странного мужа вы себе выбрали! - с
тяжелым вздохом поразился он,- о чем только думали ваши родители, отдав вас в
жены подобному человеку?
- Дон Мигель сам себя выбрал моим мужем,-
вздохнула в ответ Стефка и грустно поведала собеседнику историю своего
замужества.
Де ла Верда и епископ ехали поблизости,
занятые обсуждением каких-то своих дел, поэтому она не опасалась, что те
услышат её разговор с вагантом, ведь он велся на чешском языке. Гачек же на
протяжении всего рассказа, почему-то смущенно прятал от неё глаза.
- Невеселая история,- задумчиво покачал он
головой,- скажем так, ваш муж показал себя, как человек не чуждый людских страстей!
Тогда почему же он так строг по отношению к слабостям других людей? Вам
известно, мадам, что впереди нашего отряда, как облако пыли, движется дурная
слава. По всей Германии несется слух, что где бы ни появились наши спутники,
костры инквизиции разгораются еще ярче, хотя они и так неплохо горят!
Стефка неловко поежилась, все-таки речь шла
о муже, значит, в какой-то степени касалась и её.
- Дон Мигель - необычный человек, но он
искренен в своей ненависти к еретикам,- сочла нужным пояснить она, с удивлением
поймав себя на мысли, что пытается защитить супруга,- граф твердо уверен, что
творит благо и действует во имя высшей справедливости! И судя по всему, он
выражает точку зрения всей католической церкви, коль папа сделал его своим
легатом.
- А что на эту тему думаете вы?- осторожно
поинтересовался вагант.
Что думала она? Девушка растерянно
посмотрела на своего собеседника.
- Я,- нахмурила она лоб,- ничего!
- А если завтра графу взбредет в голову
обвинить в колдовстве вас?
Уж чего-чего, а этого юная графиня не
боялась. Инстинктивно, но она знала, что притязания дона Мигеля совсем иного
рода!
- Я его жена и он любит меня!
Но Гачек с какой-то снисходительной жалостью
глянул на спутницу.
- Нет ничего более непостоянного, чем
страсть мужчины к женщине! Неизвестно откуда берется и после парочки пылких
ночей куда-то улетает, а вот фанатичная преданность даже самой безумной идее,
иногда переживает самого человека!
Исходя из умственного развития собеседницы,
вагант мог бы и не распылять красноречия - она мало что поняла, кроме жаркой
волной, ударившей по сердцу "парочки пылких ночей". Стефания
шокировано глянула на земляка, даже не сообразив, что тот не знает, что после
двух месяцев замужества она по-прежнему девственница.
Гачек по-своему понял её всполошенный
взгляд.
- Я не сомневаюсь, что супруг любит вас,-
поспешил он заверить юную графиню,- мои рассуждения носили чисто отвлеченный
характер!
Стефка стыдливо опустила ресницы, напряженно
рассуждая, что же отвлеченного может быть в "парочке пылких ночей"?
Может, она чего-то не понимает? Брошенный искоса взгляд остановился на гордом
профиле супруга. Дон Мигель внимательно слушал епископа, но все равно ответил
жене таинственной улыбкой.
- Наш отряд напоминает мне свадебный поезд,-
простодушно пошутил Братичелли, заметив эти переглядывания,- остается только
папское знамя заменить на стрелы Амура или парочку сердец! Сын мой, хватит
мучить и себя, и вашу прелестную супругу, давайте возьмем пару дней отдыха, и
займитесь вашими домашними делами!
- После Страсбурга, ничто не остановит меня
на пути к брачному ложу,- заверил его рассмеявшийся спутник,- а пока...
... а пока дорога продолжалась.
Становилось все жарче и жарче, ночи
сделались совсем короткими, и отряд едва успевал забыться коротким сном на
стоянках, как быстрая заря окрашивала небосвод и призывала продолжить путь.
Впрочем, с таким спутником как Гачек любая дорога казалась втрое короче - чех и
пел, и смешил спутников веселыми шутками и рассказами. Даже дон Мигель скупо
улыбался, слушая его зубоскальство, а что уж говорить о епископе, у которого
был более легкий нрав и любовь к хорошей шутке.
Стефка так же много времени проводила с
викарием за испанским языком и уже могла без запинки сказать несколько фраз,
которые очень интересовали её мужа.
Постепенно девушка начала привыкать к своему
новому положению. Не сказать, что она забыла Ярослава - воспоминания о
несбывшемся счастье все еще отдавался тупой болью в её сердце, но постоянно
меняющиеся дорожные впечатления, общество веселого ваганта, темный взор мужа,
приводящий её в жаркое смятение, загнали эту боль далеко вовнутрь, и к Стефании
вернулись жизнерадостность и веселость.
Увы, последующие после посещения Ульма
события, чуть было не поставили под угрозу это с таким трудом обретенное
равновесие. Не прошло и трех часов как путники выехали из города, как увидели
на обочине ничком валяющуюся женщину.
Несчастная была в страшном состоянии -
окровавленное порванное платье, обрезанные клочьями волосы.
Дон Мигель брезгливо поморщился, но все-таки
приказал отряду остановиться. Озабоченный Гачек сразу же спрыгнул с лошади и
подошел к бедняжке. Как медик он уже давно взял на себя обязанность оказывать
всем лекарские услуги. Перевернув казавшееся безжизненным тело, молодой человек
отвел слипшиеся от крови волосы от лица несчастной и пристально вгляделся в
покрытые грязью обострившиеся черты лица.
Стефку всегда поражала его способность
мгновенно узнавать все новости в деревнях и городках, через которые они
проезжали. Так было и на этот раз - он перевернул тело, и все увидели, что оно
принадлежит молодой, только очень грязной от засохшей крови девушке.
-Я видел её,- нахмурился Гачек,- она стояла
у позорного столба, после чего девушку, наверное, пороли кнутом, а потом и
вовсе выгнали из города.
- За что?- в ужасе спросила потрясенная
такой жестокостью Стефка.
- Судя по обрезанным волосам,- это вступил в
разговор дон Мигель,- за прелюбодеяние! Очевидно, это падшая женщина! Нам здесь
нечего делать, едем дальше, - приказал он отряду и уже мягче пояснил своей
взволнованной жене,- блудница согрешила, значит, должна понести наказание!
- Но она еще жива,- вагант с мольбой
посмотрел на графиню,- если мы её бросим, несчастная умрет!
Графиня вопрошающе глянула на мужа, но тот
только сурово покачал головой.
- И не просите!
- Но мы не может оставить девушку так! Это
против христианского милосердия!
- Преступница должна муками искупить свой
грех, - отечески пояснил девушке епископ,- и чем сильнее будут её страдания в
этом мире, тем больше шансов у неё попасть на небо! Милосердие тут может только
повредить!
Стефка вновь кинула на супруга взволнованный
взгляд.
- Но мы же ничего не знаем, вдруг она
оклеветана, или ...
- В таком случае у неё ещё больше шансов
попасть на небо, к праведникам! - устало перевел дыхание де ла Верда.- Донна,
мне очень жаль, но если мы будем останавливаться около всякого сброда, нам
никогда не добраться до Страсбурга!
- Но я не буду иметь покоя, если брошу эту
несчастную умирать на дороге! - взмолилась Стефка.- Не жалеете её, смилуйтесь
хотя бы надо мной!
- Неужели, - чуть усмехнулся дон Мигель,- у
вас опять найдется, что мне предложить?!
Графиня подъехала к супругу поближе, и с
удовольствием заметила, как загорелся его взор теперь уже знакомыми огоньками.
- Я скажу вам по-испански всё, что вы
пожелаете от меня услышать! - тихо прошептала она, не сдержав улыбки.
- Если это произойдет сегодня, то можете
приказать отнести блудницу в повозку!- с торопливой готовностью согласился дон
Мигель.
- Гачек!- обрадовано повернулась к ваганту
Стефка,- отнесите девушку в повозку, и как можно быстрее приведите её в себя!
Отряд двинулся дальше в путь, но теперь юная
графиня уже не хотела ни с кем разговаривать. Девушке, захваченной странным и
жарким чувством волнения, хотелось разобраться в себе. Хотела ли она остаться с
мужем наедине? Скорее всего, нет! Пусть юная супруга перестал его так
страшиться и ненавидеть, как сразу после венчания, но любила она по-прежнему
своего Ярека, и никого другого не хотела видеть в своих возлюбленных. С другой
стороны, Стефка прекрасно осознавала, что дону Мигелю она принадлежала по закону!
И рано или поздно он ей это даст понять! Поэтому - будь что будет!
Дон Мигель с затаенной улыбкой поглядывал на
её задумчивое и взволнованное лицо.
- Вокруг вашей донны постепенно образуется
свита,- заметил епископ,- да еще какая! Бродяга- зубоскал, на лице которого
крупными буквами написано "еретик", осужденная за проституцию девица!
Не слишком ли опасное окружение для столь юной женщины?
- Не лучшее, но мы можем это прекратить в
любой момент одним лишь движением руки. Зато когда Стефания разговаривает с
этим Гачеком по-чешски, открывая ему душу, я могу узнать, что у неё на уме.
- Зачем вам это?
- Редко какой муж может свободно слушать,
что его жена говорит о нем посторонним людям!
Гачек появился рядом с графиней спустя
несколько часов, когда над горами уже светилось закатное солнце, и де ла Верда
отдал приказ искать подходящее место для привала и ночлега.
- Её зовут Хельга, госпожа! Она дочь золотых
дел мастера, но два года назад её отец умер, а мать вышла замуж за другого.
Отчим надругался над девушкой, а мать обвинила во всем её, сказав, что та вела
себя бесстыдно и сама подтолкнула его на грех.
Стефка едва удержалась в седле.
- Мать,- в ужасе поразилась она,- как же она
могла поверить мужчине и обречь свою дочь на гибель?
- Вы ещё слишком юны, дорогая и не знаете,
что на свете бывает абсолютно всё,- внезапно вмешался в разговор дон Мигель,- и
когда дело касается мужчины, то даже мать и дочь могут стать соперницами. А эта
девушка, кстати, могла вести себя действительно неосмотрительно и обратить на
себя внимание отчима.
Гачек угрюмо промолчал, хотя ему явно
хотелось что-то сказать.
Стефка знала, что вагант опасается её мужа и
не желает с ним связываться. За все время пути, он только односложно отвечал на
его вопросы, но сам никогда и никуда не встревал. С епископом дон Мигель
разговаривал в основном по-итальянски, с женой только по-немецки, со своими
людьми, по-испански, Стефка болтала с Гачеком по-чешски. "Настоящий
Вавилон" - любил шутить епископ, но зато была возможность вести разговоры,
находясь в непосредственной близости, о каких угодно тайнах.
Поздним вечером, когда уже были раскинуты
палатки и съеден ужин, за Стефкой пришел Эстебан. Та решила, что испанец
приглашает её в палатку мужа, но тот велел ей отправиться к возвышающемуся над
лагерем холму, поросшему лесом и с огромными валунами. Около одного из них
супругу терпеливо дожидался дон Мигель.
Над горами уже зажглись первые звезды, а
чуть поодаль расстилался лагерь, и было видно, как снуют, приготавливаясь ко
сну люди, доносился запах и дым костра, перекличка на гортанном испанском
языке. Де ла Верда уже успел переодеться, и сейчас его темная фигура выделялась
на фоне белого камня. Он небрежно теребил в руках какую-то веточку и, судя по
всему, о чем-то напряженно раздумывал. Но увидев приближающуюся жену, с улыбкой
повернулся к ней.
- Вы сегодня так мило пообещали поговорить
со мной по-испански, что я решился, оторвав немного от часов отдыха, пригласить
вас на свидание! - ласково произнес он, за талию подсаживая жену на валун.
Смущенная крепким прикосновением его ладоней
Стефка почувствовала сквозь платье тепло нагревшегося за день камня, и
рассеянно осмотрелась вокруг.
Лагерь окружали высокие сосны - резко и
пряно пахло разогретой смолой.
- Почти как дома,- тоскливо вздохнула
девушка,- хотя в нашем лесу гораздо больше елей, чем сосен, и деревья выше!
Дон Мигель с пониманием отнесся к этой
ностальгии.
- Чем дальше мы будем удаляться от вашей
Родины, тем меньше будут становиться деревья, - пояснил он,- а когда, наконец,
приедем во Францию, то вы увидите, как растет виноград, и какое жаркое солнце
на юге! Хотя, конечно, нигде так не сияет солнце, как у нас, в благословенной
Каталонии!
- Вы скучаете по родному дому?- вежливо
поинтересовалась Стефка.
А как ещё было поддержать разговор? Может,
они обменяются пустыми репликами и разойдутся на покой? Почему-то при мысли о
таком развитии событий девушка почувствовала разочарование
- Как сказать,- между тем вздохнул супруг,-
мне некогда скучать! Столько дел, что голова идет кругом! Даже сейчас, в вашем
очаровательном обществе, и то мои мысли предательски возвращаются к заботам
моей миссии. Но иногда я мечтаю о Каталонии, как о земле обетованной.
Он ловко подтянулся и уселся рядом, чуть
притянув её к себе за талию, Стефка с волнением почувствовала тепло мужского
тела, вдохнула странный, но приятный запах, исходящий от его бархатного
пурпуэна. Супруги немного помолчали, любуясь стремительно наступающей ночью.
- Так что же на счет испанского, милая?-
прошептал, наконец, дон Мигель на ухо юной жене.
- Спрашивайте, мессир!- девушка от смущения
пригнула голову.
Её даже зазнобило от мужского дыхания где-то
у виска.
- Так как же будет "я тебя
люблю"?- хриплый задыхающийся голос звучал подчеркнуто интимно, и она
отчетливо услышала удары собственного растревоженного сердца.
Донельзя взволнованная Стефка, старательно
выговорила словосочетание, запинаясь на каждом слоге. Её бедный язык едва
ворочался в пересохшем рту.
- Неплохо,- рассмеялся дон Мигель в ответ на
этот жалкий лепет, - но это только форма, а где же сладостное содержание?
- Но мне пока нечем наполнить эту форму!
Общение с Гачеком не прошло бесследно. Но ей
ли было тягаться в остроумии с одним из самых красноречивых людей Европы?
- Я помогу вам!- с этими словами дон Мигель
запрокинул голову супруги и нежно поцеловал.
Стефания поначалу инстинктивно дернулась,
сопротивляясь крепким рукам, но мужские губы имели пряный привкус и были такими
горячими и настойчивыми, что она удивилась и невольно покорилась, ошеломленно
прислушиваясь к новым ощущениям. Это было стыдно, и невероятно волновало.
Сердце встревоженной, задохнувшейся с
непривычки девушки билось так, что его удары гулом отдавались в голове, путая
мысли и заставляя странными искрами бурлить кровь. А поцелуй все длился и
длился..., дон Мигель языком раздвинул её губы, и их дыхание слилось воедино.
Его руки остановились, лаская, на её груди . Чувство, охватившее Стефку при
этом, было настолько острым, что она поневоле вздрогнула, противясь, но тут же
сама вновь прижалась к мужу, пытаясь понять, нравится ей это или нет? Вдруг дон
Мигель разжал руки и резко оторвался от её губ.
- А теперь вновь повторите по-испански, что
вы любите меня,- потребовал он, тяжело и прерывисто дыша и утыкаясь носом в её
волосы.
- Я люблю вас!- дрожащим голосом, задыхаясь,
пролепетала Стефка, растерянно пытаясь прильнуть к груди супруга.
Но тот лишь рассмеялся. Спрыгнув с камня,
ссадил её и, коротко и крепко поцеловав, сказал:
- Любви, душа моя, нужно учиться постепенно,
не будем лишать себя сладостных мгновений торопливостью. На сегодня достаточно!
Завтра мы возобновим урок и, закрепив пройденное, двинемся дальше!
С этим словами дон Мигель взял жену за руку
и помог спуститься с пригорка. Остановившись на пороге её палатки, галантно
поцеловал пальцы и исчез.
Надо ли говорить, что этой ночью Стефка
уснула далеко не сразу, настолько она была взволнованна и растревожена новыми
ощущениями. Было и стыдно, и неловко, и жарко, и таинственно сладко думать о
происшедшем. Девушка была окончательно сбита с толку - ведь её сердце
принадлежало Яреку, почему же тогда одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы
она так легко увлеклась другим? Может, всё дело было в данной у алтаря клятве?
Но лишь наутро, когда отряд вновь двинулся в
путь, до Стефки окончательно дошло, насколько все вокруг волшебным образом
изменилось. Если раньше она свободно и легко болтала с Гачеком, не обращая
никакого внимания на мужа и остальных спутников, то теперь её взор, то и дело
останавливался на его фигуре, страшась и одновременно желая ответного взгляда.
Ласковые бархатистые глаза как будто напоминали ей о прошедшем вечере, и Стефка
вспыхивала от смущенного удовольствия при виде искажающей его губы многозначительной
улыбки. Именно в то утро наша героиня полностью осознала, что, оказывается,
замужем за очень красивым мужчиной. И это внезапное озарение принялось
стремительно разрушать все старательно возводимые бастионы между ней и столь
диким способом навязанным супругом.
А так как графиня то и дело оглядывалась,
краснела, бледнела, и была настолько невнимательна, что отвечала невпопад,
вагант с нескрываемым удивлением наблюдал за спутницей, и, в конце концов,
прервал свой рассказ на самом интересном месте, но, увы, погруженная в свои
переживания Стефания этого даже не заметила.
- Бедная
девочка,- пожалел её епископ, с интересом наблюдающий за взволнованной
девушкой,- вы слишком жестоки с ней!
Дон Мигель лишь самоуверенно улыбнулся.
- Нет ничего проще, чем вскружить голову
девственнице! Они любопытны, наивны и абсолютно невежественны в делах любви,-
презрительно хмыкнул он,- другое дело опытные дамы! Там можно и впросак
попасть, и самому как глупой рыбе клюнуть на замысловато замаскированный
крючок, чтобы тебя потом на нем водили по всем кругам ада!
Собеседник смущенно покрутил носом.
- Неужели любовь женщины к мужчине настолько
примитивна?
На щеках испанца заиграли неожиданно озорные
ямочки.
- Нет, ваше преосвященство, примитивна не
любовь, примитивна страсть, заложенная в них со времен падения Евы. Я уважаю
решение отцов церкви, принятое на соборе почти тысячу лет назад, где они
сравняли души мужчин и женщин. Но согласитесь, душа мужчины все-таки
несоизмеримо выше и более угодна Создателю!
- Но
бывают же знаменитые своим духовным подвигом женщины! Например, святая Фелиция?
- Единицы, исключения из правил, поэтому их
и канонизировали!
Епископ лишь снисходительно покачал головой.
- Я накладываю на вас епитимью - сто раз
"Аве Мария", чтобы научились уважать женщин! - укоризненно приказал
он,- хотя бы в лице вашей очаровательной супруги!
Но и дон Мигель состоял отнюдь не из камня,
поэтому не мог себе отказать в ухаживаниях за юной супругой. Оставшиеся
остановки до Страсбурга Стефка теперь проводила в состоянии сладостной
лихорадки. Каждый вечер они с доном Мигелем ненадолго уединялись невдалеке от
лагеря и упоенно и самозабвенно целовались.
Ах, эти летние ночи в горах Баварии! Когда
на небосводе зажигаются первые, такие далекие и тусклые звезды, что их блеск
едва заметен. Но вот стремительно наступает темнота, и на все более сгущающемся
мраке неба они начинают сиять так неистово и близко, что, кажется, до них можно
дотянуться рукой. Точно так же загоралась и страсть к греховным наслаждениям в
сердце растревоженной девушки. Поначалу поцелуи и ласки приводили её в
смущенный трепет, заставляя стыдиться саму себя, но время шло, и от свидания к
свиданию ласки мужа принимали все более и более откровенный характер, иногда
доводя её до сладостного мучительного озноба.
Сон и покой окончательно покинули графиню -
она не находила себе места, мечась среди скомканных простыней походной кровати.
Облик Стефании изменился, и она с ужасом по
утрам видела в зеркале беспокойные тени под глазами, осунувшееся лицо. Ей было
невероятно стыдно, и девушка в смятении прятала ото всех глаза, чтобы никто не
заметил их беспокойного выражения. И часто, покорно следуя под палящим солнцем
по пыльной дороге, она видела перед собой не торопящихся навстречу людей, и не
живописные пейзажи, а напряженное лицо супруга, его губы, шепчущие ей
по-испански слова страсти, замирала от болезненной истомы, а потом резко
вздрагивала, и удивленно оглядывалась на окружающих. Словно ночная охотница
сова теперь торопила девушка неинтересный день, её перестали развлекать
разговоры с Гачеком, и вообще стало не интересно все происходящее вне ночного
мрака наедине с мужем.
"Бабка Анелька права",- часто в
отчаянии думала она,- "я великая грешница!"
А жизнь между тем текла своей чередой. Вели
нескончаемые беседы викарии, епископ и граф, переговаривались о чем-то своем
даже обычно молчаливые испанцы. Устав очевидно от её невнимания, куда-то все
чаще и чаще стал пропадать вагант. И однажды сквозь её туманные грезы вдруг
прорезался резкий звук женского смеха.
Он был так неуместен в их закованном в латы
чопорном отряде, что Стефания вздрогнула и недоуменно оглянулась. Смеялась
высунувшаяся из повозки крепкая светловолосая девушка, в которой с трудом можно
было узнать тот страшный полутруп, который они недавно подобрали на дороге.
Рядом с повозкой ехал Гачек, и этот счастливый смех был явно предназначен ему.
Дон Мигель с епископом хмуро переглянулись,
но Стефку больше всего удивило странное волнение, возникшее среди обычно
невозмутимых как каменные изваяния испанцев. Над отрядом пронесся возмущенный
ропот, сникший только от холодного взгляда разгневанного сеньора.
И только тут Стефания вспомнила о спасенной
девушке. Ещё одна женщина в отряде! Вот с ней она бы могла поговорить о наболевших
проблемах. Простолюдины всегда житейски более опытные!
- Как там Хельга?- спросила она у Гачека на
следующий день,- раны её зажили?
- Она здорова! - сухо буркнул тот, отведя
глаза.
У девушки от такого ответа удивленно
расширились глаза. Тут что-то было не так! Вагант обычно был разговорчив и
весел, а сейчас его лицо поражало отстраненностью и даже ожесточенностью.
Стефке стало неудобно. За своими переживаниями и таинственными переглядываниями
с супругом, она вообще обо всем забыла, а между тем они с доном Мигелем были
всё-таки не одни - почему-то был опечален Гачек, что-то происходило с
подобранной по дороге Хельгой.
Наша героиня чувствовала себя в ответе за
них, и поэтому изо всех сил попыталась вырваться из крепких пут чувственного
морока, и вернуться в мир реальных проблем.
- Что с вами случилось, пан Славек? Отчего
вы не смеетесь, как прежде?
Прежде чем ответить Гачек осторожно
оглянулся на увлеченно рассуждающих епископа и графа. И хотя они разговаривали
на родном языке, все-таки с опасением понизил голос.
- Ваш муж вчера ночью приглашал Хельгу в
свою палатку.
Стефка не то чтобы огорчилась, она просто не
поняла.
- Зачем?
- Он приказал ей обслуживать своих испанцев!
Этот, казалось бы, исчерпывающий ответ,
поверг её в ещё большее недоумение.
- То есть, как это обслуживать?
- Мессир сказал ей, что раз она шлюха, то
должна заниматься своим ремеслом. Хельга в отчаянии, заступитесь за девушку,
донна! У неё уже вчера побывало двое этих ненасытных дьяволов. Они совсем
замучили её, и она с ужасом ждет сегодняшней ночи.
Ошеломленную девушку бросило в гневный жар.
Бабка Анелька смогла бы в тот момент гордиться своей внучкой - и хотя пани не
удалось сделать из неё фанатичную католичку, зато понятие о женской чести было
вбито в голову крепко. И пусть Стефка по-прежнему опасалась своего супруга, но
всему должны быть пределы, мужскому самодурству тоже! Она уже давно поняла, что
мужчины существа сумасбродные, жестокие и бессердечные. С этим ничего не
поделаешь, остается только смириться. Такими их создал Господь! Но сначала
осуждать девушку за проституцию, обрекать на смерть, а потом самому же отдать приказ
надругаться над ней? Нет, это уже было за пределами её понимания!
Разъяренная Стефания немедля подъехала к
графу. Дон Мигель был так занят разговором с епископом, что против обыкновения
недовольно глянул на жену, когда та попросила разрешения к нему обратиться.
- Да, я отдал такой приказ,- не стал он
отказываться, холодно отвечая на её возмущение,- я не понимаю, почему если в
отряде едет блудница, то её услугами нельзя пользоваться. Мои люди давно
нуждаются в женщине. Пусть исполняет свои обязанности и отрабатывает хлеб,
который ест. Каждый должен заниматься своим делом!
- Но она не хочет быть блудницей!- резко
возразила Стефания.
- Только порядочная женщина имеет право на
одного мужчину, - раздраженно заметил дон Мигель,- я смог бы еще понять, если
бы она раскаялась в своем грехе и проводила время за молитвами, но я сам вчера
видел, как она в нем упорствует. Девка откровенно заигрывала с вашим Гачеком, а
чем он лучше моих людей? А раз она это позволяет ему, то почему отказывает
другим?
Хельге нравится Гачек? Что ж, графиня вполне
её понимала, и тем возмутительнее казались инсинуации супруга.
- Что здесь плохого, если он ей
действительно по сердцу?
Де ла Верда фыркнул с таким возмущением, что
в дело поспешил вмешаться его собеседник. Епископ, искренне симпатизирующий
юной графине, по-своему стремился сгладить ситуацию.
- Увы, дочь моя, грех прельстителен,- тяжело
вздохнул он,- только священные узы брака могут дать женщине возможность, не
греша, вступать в плотские отношения с мужчиной. Но раз она теряет целомудрие,
то должна понимать, что её жизнь резко меняется и теперь мало что зависит от
доброй воли самой женщины. Ради её же спасения ваш муж решил показать Хельге,
насколько грязен, тяжел и омерзителен грех! Может, это заставит грешницу
по-другому взглянуть на жизнь и раскаяться? Вспомните историю Марии Египетской!
И тут не выдержал и вступил в разговор
взбешенный Гачек.
- Но почему, что бы что-то доказать
человеку, его нужно обязательно втоптать в грязь, мессир? Если вам не понравилось,
что происходит между нами, достаточно было просто сказать об этом!
Лучше бы он и дальше придерживался тактики
избегания разговоров с каталонцем.
- Но ведь речь идет не о тебе, вагант,-
взгляд графа стал ледяным,- ты отрабатываешь свой хлеб, развлекая донну, хотя
мне не всегда нравятся взгляды, которые ты на неё кидаешь! Но это нормально,
когда вокруг красавицы собираются преклоняющиеся перед ней рыцари. Что же
касается Хельги, то я так решил и так будет! Если после того, как она пропустит
через себя моих людей, у неё останутся силы еще и на тебя, то я ничего иметь
против не буду!
Стефания нахмурилась. У неё была другая
точка зрения на этот предмет.
- То что происходит с Хельгой, оскорбительно
в первую очередь для меня,- возмутилась она,- я упросила взять несчастную в наш
отряд, не для того чтобы слушать ваши споры о способах искупления греха, а
потому что она умирала. И вообще, я нуждаюсь в услугах приближенной женщины!
Или графиня де ла Верда должна, как простолюдинка обходиться только своими
руками?
Укол оказался точным и довольно болезненным
для того, кому был нанесен. Дон Мигель сразу же почувствовал себя не в своей
тарелке. Эта юная девочка моментально, как и все дочери Евы, нашла брешь в его,
казалось бы, неуязвимой позиции.
-
Разумеется, что такая женщина вам необходима! И только то, что мы в пути,
является причиной отсутствия тех удобств, на которые вы вправе рассчитывать по
своему происхождению и положению,- неохотно согласился де ла Верда, и тут же
гневно возразил, - но ведь не блудница же должна это делать? Наоборот,
присутствие рядом с вами женщины такого рода позорно!
- Если она не желает заниматься этим, как вы
выразились, "ремеслом",- не сдавалась Стефания,- так значит,
раскаялась и осознала грех! Вы же сами недавно приводили в пример Марию
Египетскую!
- Это не одно и то же!
Стефка была не сильна в спорах, но иногда
могла и заупрямиться.
- Я хочу, чтобы мне прислуживала именно
Хельга!
Дон Мигель с епископом многозначительно
переглянулись.
- Только вы забыли, дочь моя,- вкрадчиво
заметил последний,- что у вас самой есть господин, которому вы должны полностью
подчиняться. И если вам что-то от него надо, вы должны не кричать в ослепленной
гордыне "я хочу", "я не потерплю", а униженно просить его
об этом.
Стефка растерянно поглядела в насмешливые
глаза прелата, перевела взор на невозмутимое лицо мужа и на огорченного Гачека.
- Господь не оставит вас, донна!
Что ж! Сурово нахмурив брови, впавшая в
амбиции девушка спешилась с коня и встала на колени в дорожную пыль, нагнув
голову настолько низко, что вуаль с её шляпы оказалась на земле.
С лица епископа неожиданно исчезла отеческая
улыбка.
- Смотрите, сколько гордыни в её даже
коленопреклоненной позе, у вас еще будут с ней проблемы, сын мой!- встревожено
произнес он по-итальянски.
- Гордость - это качество, которого никогда
не будет слишком много для матери моих сыновей,- неожиданно улыбнулся граф,-
ничего, женщины в нашей семье всегда знали свое место. Дорогая,- обратился он к
жене по-немецки,- встаньте, эта девка не стоит того, чтобы из-за неё валяться в
дорожной пыли. Нужна она вам, берите! Но предупреждаю, что если она не будет
вести себя целомудренно, прикажу её запороть насмерть!
Весь остаток дня до привала, Стефка не могла
прийти в себя от того унижения, которому её подверг муж. Заставить встать на
колени! На глазах всего отряда! И только когда на отдыхе в палатку вошла Хельга
и принялась со слезами благодарности целовать подол её платья, она чуть
опомнилась и оттаяла.
И
все-таки урок оказался болезненным - напрасно Эстебан пришел за ней, приглашая
на очередное свидание к своему господину, Стефания сухо отказалась, сославшись
на головную боль. Неизвестно, как перенес отказ жены дон Мигель, но утром он
осведомился о её самочувствии.
- Я здорова, - сухо ответила юная супруга, и
подчеркнуто отвернулась от вопрошающих глаз.
Зато, когда ближе к вечеру на горизонте
показались острые шпили церквей Страсбурга, Гачек благодарно склонился к
графине:
- Я хотел в этом городе покинуть вас, но
теперь не сделаю этого, действительно став вашим верным оруженосцем, пока вы не
прибудете во Францию. Мне понятно, какое унижение вы испытали, преклонив колени
перед мужем из-за нас с Хельгой, но хотите, я расскажу вам легенду о леди Годиве?
- Кто это?
- Это была знатная английская госпожа из
города Ковентри, а муж у неё был такой же изувер, как и ваш. И однажды лорд
взял и повысил городские налоги так, что горожанам стало совсем плохо, и они
обратились за помощью к доброй леди. Она заступилась за них перед своим
господином, но он потребовал, чтобы взамен милости она голая проехалась по
улицам города.
- Какой ужас,- изумилась потрясенная
Стефка,- неужели она согласилась?
- Но ведь от её поступка зависела жизнь
огромного количества людей! Что значит унижение одного человека рядом с горем
многих людей? Самопожертвование леди пережило века и осталось в истории
народов. Кстати, все жители города, пока леди ехала на лошади, закрыли ставни
домов, чтобы не смущать её стыдливость.
Спутники передвигались чуть в стороне от
графа и епископа и говорили по-немецки. Де ла Верда, казалось, весь ушел в
беседу с Братичелли и вообще не обращал на них внимания, и тем неожиданнее в
беседу врезался его насмешливый голос.
- Все это так, гаер, но ты забыл рассказать
об одной интересной детали этой старинной баллады!
Вздрогнувшие от испуга Стефания и Гачек
опасливо повернули головы к испанцу.
- Какой, мессир?
- У леди Годивы были очень густые и длинные
волосы, которыми она смогла укутаться до пят. Что, согласитесь, несколько

меняет картину происшедшего!

0
23:03
483
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Алексей Ханыкин