Живых не осталось

Сопя и прихрамывая, конь рысцой преодолевал бескрайнее поле. Колотая рана в ноге не давала скакуну перейти на галоп, и с каждой пройденной верстой бег становился всё медленнее.

- Давай, хороший мой, держись! – гладя коня по гриве, приговаривал Степан, стараясь не выпасть из седла от усталости.

Сделав последний шаг, жеребец запнулся и повалился набок. Наездник со всей силы рухнул в траву, на твёрдую невспаханную землю. Степан подполз к своему верному другу и, обняв, лёг рядом. Тяжело дыша, конь ворочал головой и толкал носом своего хозяина, словно хотел сказать: «Иди, друг, дальше. Оставь меня». Наездник поднялся и осмотрел кровоточащую рану жеребца.

- Ну как же так? – горько проговорил Степан, – Сколько мы с тобой вместе прошли? Сколько всего повидали? И теперь ты меня одного бросаешь?

Конь, будто бы понимая слова хозяина, снова толкнул его носом в ногу.

- А может и не стоило уходить? Остались бы с Донским войском – не наткнулись бы на басурман, – поглаживая коня по голове, продолжил наездник, – Но кто же знал, что всё так обернётся? Азовскую крепость удержать помогли – пора и на родное Запорожье возвращаться. И откуда взялась эта напасть?

Последний раз посмотрев коню в глаза, Степан утёр рукавом слёзы, невольно выступившие на глазах, достал нож и прокричал:

- Прости меня, родненький! И спасибо тебе за всё!

Птицы тучей поднялись над полем, изрешетив собой закатное розовое небо.

***

Смеркалось. Степан шёл по вытоптанной лошадьми дороге мимо опустевших хат. Совсем недавно здесь была бойня, и из местных жителей вряд ли кто-то остался. Пройдя вдоль села, у одной из хат Степан увидел дым костра. Неподалёку раздался громкий свист.

- Кто идёт?!

Степан обернулся. Возле дощатого забора стоял худощавый невысокий мужик с густым чёрным чубом.

- С Азова я, на Днепр возвращаюсь. Пусти переночевать, добрый человек!

- Почему один? Где остальные?

- Остальных турки перебили.

Незнакомец, положив ладонь на рукоять шашки, медленно подошёл и протянул руку. Степан покачал головой, сказав:

- Когда такое было, что бы казаки друг у друга шашки отбирали?

- Если батько позволит остаться у нас на ночь – утром я тебе её верну, не бойся. Земли здесь одичали – кто знает, что у тебя на уме? Либо отдай мне оружие, либо иди дальше своей дорогой.

Выбора не было. Усталость и голод валили Степана с ног. Оставаться одному в поле не сулило ничего хорошего, а скромная еда и сон на тёплой перине восполнили бы запас сил для дальнейшей дороги. Даже если возникнут неприятности – нож, спрятанный в голенище сапога, не даст в обиду. Получив шашку из рук Степана, незнакомец кивнул в сторону костра и велел следовать за ним.

Во дворе приятно пахло едой. Пока на костре жарилось мясо, молодая женщина нарезала овощи на стол. Во главе стола сидел коренастый мужик с длинными седыми усами и размеренно курил трубку. Вероятно, он и был хозяином в их доме. Не глядя на Степана, он спросил:

- Ну и кого это ты к нам привёл?

- Говорит, с Азова на Днепр один возвращается

- Один? С Азова? – нахмурился старик, – Не уж-то потеряли крепость? ­

- Крепость-то удержали, – поспешил ответить Степан, – там Донские остались. А мы приняли решение в Сечь вернуться. После битвы с турецким войском за Азовскую крепость нам было море по колено. Сидели бы дальше, пировали в честь победы – да чёрт нас дёрнул обратно возвращаться. По пути в родные края мы на басурман напоролись – их было больше, мы и не справились. Не были мы готовы, всех наших перебили. Так я остался один, бежать пришлось. Даже коню моему досталось.

- Беглец, значит, – спокойно пробормотал старик, – Ну, садись за стол – гостем будешь. Как звать тебя?

- Степан.

- А меня Макаром кличут. Это вот Остап – мой верный друг и помощник. Злата, наша добрая хозяюшка – жена его, – представил Макар мужика с чубом и женщину, хлопотавшую у стола, – А это Настенька, сиротинушка наша. Семью потеряла, мы её и приютили, – Старик указал взглядом на молодую девушку, тихо сидевшую на скамье вдали от всех. Степан не сразу её заметил – она была в полумраке, и свет костра до неё не доходил.

- Ты, поди, голодный? Сейчас поешь, сил наберёшься, – заботливо спросила Злата у Степана, поставив посреди стола тарелку с жареным мясом. Аромат был неописуем, и рот уставшего казака мгновенно наполнился слюной.

- Настёна, неси вино из погреба, – скомандовал хозяин дома, и девушка бесшумно проскользнула за хату. Подмигнув Степану, Макар с улыбкой добавил: – Сейчас холодненького, да под мяско!

- Нет-нет, я и воде буду рад – от крепких напитков дурным становлюсь. Как-то раз я выпил кружку пива, а потом зачем-то в пчелиный улей полез. До сих пор не вспомнил, что я там хотел найти, – поспешил оправдаться Степан, боясь обидеть хозяев дома своим отказом.

Все громко захохотали. Остап, утирая ладонью слёзы, сквозь смех сказал:

- Во даёшь! Ну оно и к лучшему, что пить не будешь! А то бы нам пришлось для тебя улей искать!

Познакомившись и посмеявшись, все пятеро сели за стол. Степан с нетерпением приступил к трапезе. Еда была очень вкусной. После долгого пребывания в Азовской крепости, где каждый ломоть хлеба был на счету – свежие овощи и сочное мясо казались немыслимой роскошью. Кружки быстро опустошались, и сразу же наполнялись вновь из большого глиняного кувшина. Степан давно не пил ничего крепче кваса из-за своей дурной головы, но зависти не испытывал – уж лучше так, чем поутру стыдливо извиняться за свои пьяные пакости.

- У донцов сейчас кто атаман? – посыпая помидор солью спросил Макар.

- Татаринов, – ответил гость, не прекращая есть.

- Слыхивал про него, слыхивал. Опытный вояка. Да только не долго он будет войском главенствовать – сгинет, как пить дать сгинет.

- Это ещё почему? – оторвался от трапезы Степан.

- Потому что много мы таких повидали. И Азовскую крепость османы просто так не отдадут. Много ещё будет столкновений. Это на годы затянется, – ответил старик и вылил себе в кружку остатки вина.

- А я ведь слукавил, – стыдливо признался Степан, глядя в тарелку, – Не один я был. Братка мой, Грыня, тоже убёг. Мы вдвоём успели сбежать подальше от бойни.

- И куда подевался твой Грыня?

- Я велел ему не ждать меня и скакать вперёд. Коню моему совсем худо было, а я не хотел его бросать – думал, справится, доковыляет неспеша до Днепра. Не справился, не доковылял. Коня я, всё же, заколол, а Грыня уже далеко был.

- Ну ты не переживай так! – подбодрил Остап, – Всё с твоим Грыней будет ладно!

- Я когда ваше село увидел – думал, что он здесь будет. Не видали его? Не проскакивал мимо?

Макар цокнул и с улыбкой произнёс:

- Ты видишь его за столом? Мы добрых хлопцев не пропускаем мимо без еды, ночлега да баек. Тут уже давно никого нет кроме нас – так что братца твоего мы бы непременно заметили. Зачем нам врать тебе?

- Да, тоже верно. Он бы и сам к вам в гости напросился. Братка мой тот ещё гуляка – где застолье, там и он.

- Ну вот видишь – сам всё знаешь. Не грусти. Ночь переночуешь, сил наберёшься – и дальше в путь, вслед за Грыней, – спокойно ответил Макар и обратился к Насте: – Кружки совсем опустели, мясо нечем запивать.

Девушка принесла из погреба кувшин и вино тут же стали разливать по кружкам. «Крепкий народ живёт в этом селе – вино их совсем не берёт. Хорошо, что я с ними не пью, а то лежал бы уже, хрюкал» – невольно подумал Степан.

- Ну что, вкусно? – заботливо поинтересовалась Злата у гостя.

- Очень, а что это? Никогда ещё так вкусно не ел.

- Мясо по турецкому рецепту! – промычал Остап с полным ртом и все дружно засмеялись.

- И правда! По самому, что ни на есть, турецкому! – подтвердил Макар, продолжая смеяться. Смеялись все, даже Настя, которая за всё это время сидела тихо, как мышка.

Немного утолив голод, Степан отважился спросить:

- А сами-то вы как одни справляетесь? Должно быть, тяжко тут жить, когда все, кого вы знали, полегли?

- У нас всё, как всегда – грех жаловаться. Мы когда пришли – тут уже никого не было, – отпив вина, ответил Макар.

- То есть, как это вы сюда пришли? – удивился Степан.

- Мы в хуторе жили, неподалёку, пока там совсем скудно не стало, – сказал Остап и, оторвав зубами от кости кусок мяса, добавил: – А тут как раз войско прошлось – вот мы и перебрались на новое место.

- А ещё раньше на другой земле жили, – наполняя кружки вином, добавила Злата, – Так и живём вчетвером, с места на место переходим. За то мы живы! И сыты!

Степан насупился. Теперь стало ясно, как живут его новые знакомые – они как падальщики, доедают и допивают то, что остаётся в безлюдных поселениях после набегов османов и их вассалов. И понятно, в чём секрет их вкусной еды – в заморских специях, которые они собирают с полевых кухонь разбитых турецких гарнизонов.

- Что это ты посмурнел, друг мой? ­– исподлобья, внимательно глянув на Степана, спросил Макар, подсыпая табак в свою трубку, – Кому-то отведено воевать, а кому-то – за ними подчищать. Вот если бы не мы – куда бы ты пошёл ночевать? Сидел бы ты сейчас в пустой хате, без еды и воды, а к утру тебя собаки бы мёртвого растащили по кускам. Царь ваш, Михаил Фёдорыч, чем вам помог в осаде крепости, а? То-то и оно. Его больше война с ляхами и шведами волнует, а южный рубеж на вас бросил ­­– живите как хотите. А мы вот так живём, и гостям всегда рады! Где-то турки пройдутся – мы следом за ними. Где-то татары с Крыма набегут, а мы тут как тут. В этой хате, например, басурмане погреб не заметили – вот нам и пропитание. Может, испробуешь вина – чего добру пропадать?

Макар залпом осушил полную кружку. Красный след от вина, оставшийся на седых усах, в отблесках костра был похож на кровь. Степану стало дурно от того, что он сидит с этими людьми за одним столом. И кровь у них не только на усах, но и на руках. Кровь тех, кто когда-то жил на разорённых землях; кровь тех, кто погиб, защищая границы государства. Два взрослых мужа предпочли военной жизни разорение опустевших дворов, а Злата всячески ухаживает за дармоедами – готовит, стирает, хранит домашний очаг в чужих домах. Встреть их Степан в других обстоятельствах – казнил бы как предателей. Кроме Насти. Девушка сидела, не проронив ни слова. Украдкой, стараясь не привлекать внимания, она поглядывала на Степана и сразу же отводила взгляд, когда тот замечал её интерес. «Она ведь не по своей воле оказалась в их компании? Деваться больше некуда? Одинокая, никого у неё не осталось. Забрать её с собой, в Запорожье? Нет, глупости выдумываю – тут самому бы дойти…» – подумал в сердцах Степан.

До поздней ночи Остап и Макар травили байки. Они вспоминали истории прошлых лет – как давних, так и не очень. Степан старался не слушать их историй, а на вопросы отвечал не охотно. Теперь эти люди не внушали ему доверия. «Сражения каких времён они обсуждают? Их тогда и на свете не было… Должно быть, их отцы и деды были славными воинами. Знали бы они, как живут их дети да внуки – удавили бы их голыми руками» – подумал Степан, глядя на рассказчиков.

Застолье стало приближаться к концу. Злата, прихватив с собой грязные тарелки, ушла к колодцу. Почти вся еда была съедена, но очередная история из уст старика требовала ещё вина. Принеся третий по счёту кувшин, Настя заботливо разлила напиток по кружкам.

- И вот представь: сидит он на стуле, смотрит на свою отрубленную руку, что на полу валяется, и как начнёт вопить: «А, курва! Моя рэнка! Моя рэнка!». А кровищи сколько было! – сквозь смех рассказывал Макар финал истории, – А я ему говорю: «Не рады тебе здесь, лях проклятущий! Не надо к нам свои ручонки тянуть – по локоть оттяпаем!».

- Так ведь не по локоть же оттяпал, бать. Заговариваться уже начинаешь! – засмеялся Остап, и отпив из кружки вина, спросил у Насти: – А почему тёплое? Холодного не было?

- В погребе закончилось. Это свежее, из хаты – вот и тёплое, ­– тихим тоненьким голоском ответила Настя.

Далее последовала ещё одна история, а потом ещё одна. Степан уже начинал клевать носом, когда Макар наконец-то объявил, что пора идти на боковую.

-Настенька, покажи хлопцу, где он будет спать, а мы с чубатым отойдём, – распорядился Макар, вставая из-за стола, – Надобно перед сном «коня привязать».

Ненасытные любители вина ушли за угол хаты, а Степан устало потянулся, представляя, как после плотного ужина он, наконец-то, выспится в тихой мирной обстановке. Стоило ему обернуться к Насте – та схватила кувшин вина и, еле заметно улыбнувшись, скрылась в темноте.

- Стой! Куда же ты?

Девушка побежала в другую часть двора, где белый лунный свет освещал хозяйственные постройки – курятник, сарай, загон для свиней и вход в погреб. Степан бросился за ней.

- Настя, где ты? – снова крикнул казак, оглядываясь по сторонам.

- Я здесь, глупенький!

Снова огляделся. «С какой стороны донёсся её голос? Она хочет поиграть со мной в прятки? Ох уж эти бабы… Ну, что же – поиграем!». Первым, где бы могла спрятаться девушка – ближайший курятник. К нему вела прямая тропа – вот и ответ, как Настя успела спрятаться так быстро и бесшумно. Двери были открыты. Лунный свет заливал собой всё помещение, в центре которого стоял огромный пень, блестящий от крови. Степан вошёл, сел рядом и подумал: «Кровь совсем свежая. И её так много. Негодяи, а такие везучие! Столько кур им досталось от прежних хозяев двора…». Рядом с пнём лежал окровавленный топор с налипшей на него землёй. Проведя по острию пальцем, Степан покачал головой и тихо прошептал:

- Хоть бы наточили, прежде чем головы рубить, изверги. Бедная животина.

Выйдя из курятника, Степан обратил внимание на телегу возле входа в погреб. Под телегой, в тени, что-то было. Или кто-то? Сделав вид, что не заметил находки, казак пошёл вдоль тропы.

- Настенька, где ты? Наверное, в том сарае? – наигранно и громко приговаривал Степан, ­– А может, в погребе затаилась?

Никакого ответа не последовало. Остановившись возле телеги, Степан продолжил актёрскую игру:

- Где же ты спряталась? В траве лежишь? Или может быть ты…, ­– сделав короткую паузу, Степан резким движением нагнулся под телегу и крикнул: – Здесь!?

От неожиданности казак вскрикнул и отпрянул назад. Под телегой лежал пёс. Огромный серый пёс. По внешнему виду – труп свежий. Животное околело совсем недавно. Степан сел на землю, чтобы перевести дух и прийти в себя после испуга.

«Погреб. Она точно спряталась там». Парень тихо подкрался к двери и прислонился к ней ухом – снизу доносился шорох. Толкнул дверь ­– не поддаётся. Дёрнул на себя – безуспешно. Взор упал на большой навесной замок. «Должно быть, крысы копошатся» – подумал Степан и принялся снова осматривать двор в поисках возможного укрытия девушки. В тишине, совсем неподалёку, раздался скрип – это ветер приоткрыл дверь сарая. Пройти к нему можно было по тропе, что огибала собой весь хозяйственный двор. В центре самого двора, словно главная площадь в купеческом городе, располагался загон для свиней.

Перепрыгнув через ограду, Степан с плеском приземлился ногами в грязь. Путь через загон тернист – но короче. Шлёпая сапогами по овощным обрезкам и поросячьему помёту, Степан быстро продвигался к своей цели. Чем дальше шли ноги идущего, тем сильнее запах нечистот резал нюх – перегной, отходы свиней и… тухлое мясо. Смрад от мёртвой туши становился всё отчётливее.

Преодолев зловонный загон, Степан перелез через ограду и подошёл к сараю. Вонь тухлого мяса усилилась. Дверь всё так же была приоткрыта, а ветер нёс из неё дурной запах. Этот сарай как живой человек дышал немытым ртом. Открыв дверь настежь, Степан замер. Внутри была кромешная тьма и тишина, ни единого звука. Только вонь. Вдруг, из темноты появился женский силуэт и толкнул Степана в грудь.

- Бу! – смеясь, крикнула Настя, ­– Испугался?!

Схватив его за рукав рубахи, девушка повела своего преследователя в глубь сарая.

- Здесь, кажется, скотина сдохла… Причём, уже давно. Мне аж дурно от этого запаха... Может, пойдём в другое место? – с трудом выдавил из себя Степан, в надежде услышать согласие.

- А я тут хочу, – последовал короткий ответ нежным голосом.

Настя повалила парня на сено и легла ему на грудь. Степан чувствовал прикосновения её губ, но эта вонь… Этот смрад, который источало тухлое мясо, перебивал всё настроение.

- Всё хорошо? Может, всё же, выпьешь немного? Вино поможет расслабиться.

Степан на секунду задумался: «А может, и правда? Такой повод подвернулся. Выпью глоточек – и никакой запах мне не помешает». Он прильнул к горловине кувшина, который Настя заботливо поднесла к его губам. Глоток – и тёплый напиток оставил после себя солоноватое послевкусие. Парень не успел опомниться, как уже сделал второй глоток густой жижи, и привкус железа раскрылся во всей своей красе. Вкус крови ни с чем не перепутать. Рвотный позыв был удержан, но остатки не проглоченного напитка потекли из уголка рта по подбородку.

- Ты чего? Тебе не нравится? – обиженно спросила девушка и приблизилась к лицу Степана. Кончиком языка она прошлась вверх по его шее до того места, откуда вытекали остатки «вина».

Опомнившись после шока, Степан оттолкнул от себя девушку и вскочил на ноги. Ошалело озираясь по сторонам, его взгляд остановился на Насте, которая сидела на сене поджав колени. Окровавленными губами она улыбалась, как ни в чём не бывало.

- Ты… Ты что… Это… Это кровь? ­– парень с трудом подбирал слова, не веря в происходящее, – Ты совсем не нормальная?

Не дожидаясь ответа, Степан поспешил прочь из сарая. Выпитая им кровь подкатила к горлу, а ноги стали ватными. Споткнувшись о бревно, что лежало под ветошью, Степан со всего маху упал в сено. Его рука погрузилась во что-то мягкое и влажное. Тошнотворный запах разложения ударил в самый нос, и всё содержимое казачьего желудка напором ринулось наружу. Когда судороги, сковавшие нутро, утихли, Степан смахнул сено с источника вони – им оказался труп в турецкой военной форме. Почерневший, раздутый, с выпученными помутневшими глазами, что смотрели в пустоту. Горло мертвеца было раздавлено – чёрный лоскут кожи содран, а из оборванной трахеи сочилась бурая жидкость.

Боясь взглянуть на свою мокрую скользкую руку, Степан испуганно оглянулся на Настю.

- Ну он совсем плохой был! Злата сказала, что его освежевать уже не получится. Мы его хотели перед уходом сжечь вместе с сараем. Не бросать же собакам на съедение? ­– стала оправдываться та.

- Вы что творите, нехристи? Вы… вы совсем, что ли? ­– бормоча себе под нос и еле держась на ногах, Степан выбежал из сарая. Он слышал, как девушка кричала ему в след, умоляла вернуться.

Луна ярко освещала белым светом всю округу. Все хаты, все сараи – всё было как на ладони. Степан, что есть мочи, побежал вдоль тропы, прочь от это проклятого места. Шашку не забрал – да и чёрт с ней! Главное – ноги унести. Тишину нарушил уже знакомый свист.

- Браток! Ты куда собрался на ночь глядя?! – Остап стоял возле калитки, что вела на просёлочную дорогу. Этот невысокий худощавый мужичок держал на своих плечах тело крупного турецкого воина, – Пойдём со мной в хату, поможешь!

Свернув с тропы, казак бросился бежать через соседние дворы, где и встретил своё спасение. Им оказалась лошадь, мирно спавшая на земле рядом с одной из хат. Степан, упав рядом с животным на колени, принялся хлопать его по спине, приговаривая шёпотом:

- Подъём, просыпайся!

Лошадь продолжала крепко спать, не обращая внимания на призыв.

- Подъём! Ну же! – Степан стал срываться на крик и со всей силы толкать спящее животное, но всё без толку. Бок лошади был скользким, липким, а тёмная шерсть блестела с свете луны. Посмотрев на свои окровавленные ладони, Степан встал и что есть силы прокричал: – Здесь что, совсем живых не осталось?!

Ждать помощи от мёртвой лошади глупо, нужно бежать дальше. Вот уже виднеется деревянная изгородь. Преодолеть её не составит труда: перелезть, перепрыгнуть, выломать собственным весом – да какая, к чёрту, разница?! А потом в поле, в высокую густую траву, и бежать пока силы не иссякнут!

Из-за угла кто-то промелькнул. Лицо Макара с длинными седыми усами. Пудовый кулак. Могучий удар в бровь. Темнота.

***

- Где корыто?! – раздался знакомый голос Златы, – Ставь на пол возле стола. Давай перевернём его – не хочу руки сильно марать.

Степан с трудом открыл глаза. Он сидел в углу на земляном полу. Руки и ноги были туго связаны. Голова кружилась, а распухшая бровь сочилась кровью, от чего щипало глаз.

- Ну, помоги рукой, а то так не получится! – скомандовал Остап.

Степан повернул тяжёлую голову в сторону, откуда доносился разговор. Злата и Остап стояли спиной к узнику рядом с деревянным столом, на котором лежало тело. Именно это тело Остап нёс на своих плечах, когда Степан пытался сбежать. Чубатый перевернул труп на бок, а его жена принялась что-то ворошить руками. Раздался плеск кишок, вываленных из утробы прямо в стоящее на полу корыто. Голова у Степана закружилась и потяжелела ещё сильнее. Темнота.

Сквозь беспамятство послышался голос – на этот раз его владельцем оказался Макар:

- Придерживай голову – вот так! Сколько раз вас можно учить?! Как в первый раз, ей-богу!

Степан снова открыл глаза, а точнее – всего лишь один. Отёк от разбитой брови захватил половину лица, и один глаз наотрез отказался открываться. Оглянувшись на разделочный стол, Степан увидел, что турецкий воин был уже полностью раздет. Пока Злата придерживала голову трупа, Остап резал ему горло. Кровь струёй лилась в глиняные кувшины, которые Настя ловко сменяла один за другим.

- И додумались же – выпускать кишки, не раздев догола! Сколько раз повторять – сначала нужно всё подготовить, а только потом приступать к делу! Сначала тело раздеть, по возможности – обмыть, а уже только потом – разделывать!

- Прости, бать, – виновато пробубнил Остап, – Торопились.

- Правда, не серчай так – сейчас вот твоё любимое будет, – раздался нежный голос Насти.

- Эх, знаешь, как задобрить старика! – ответил Макар и подошёл к столу. Взяв в руки нож, он принялся срезать с лица турка щёки. Обтерев слюну о рубаху, старик впился зубами в кровоточащую мякоть.

- Куда же ты сырое-то ешь, бать?! – с отвращением спросила Злата.

- Ничего ты не понимаешь! Это самая вкуснятина! Мясо нежное, что даже готовить не нужно. Я в твои сто двадцать лет тоже нос воротил. Когда доживёшь до моих годов – сама будешь с удовольствием щёчки обгладывать!

Старик, не отрываясь от трапезы, обернулся в сторону Степана.

- А вот и наш беглец проснулся, – улыбнувшись, сказал Макар и подошёл к Степану. Задымив трубкой, он сел напротив и спросил: – Куда же ты собрался, не попрощавшись?

- Вы кто такие? – с трудом спросил Степан пересохшим ртом.

- Мы-то кто? Мы те, кто сжалился над тобой – дали ночлег, накормили. А вот кто ты? Пить с нами отказался, дивчину одну в тёмном сарае бросил, ринулся бежать без какой-либо благодарности, ­– черты лица старика стали грубее, – А может быть, ты хотел обидеть Настеньку?!

- Нет-Нет! ­– вдруг воскликнула Настя, – Он меня не обидел вовсе! Просто испугался хлопец, молодой ещё совсем.

- А, бабы испугался, значит. Ну, ничего! Бывает! – понимающе вздохнул старик.

Остап и Злата засмеялись. Макар бросил на них грозный взгляд и крикнул:

- Отставить смех в строю! Человек с войны пришёл – дайте ему сил набраться!

- Да не меня он испугался, а того турка поганого, что вы в сено бросили! Говорил, что пахнет дурно! – вдруг возбуждённо закричала Настя.

Остап, оторвавшись от своего занятия, посмотрел на Степана и сказал:

- Ничего не дурно – мясо как мясо. Если бы не мухи со своим потомством – шулюмчик получился бы знатный!

- Я уже и позабыл, какими люди могут быть трусливыми. Будь то запах, или просто вид мертвечины – сразу в стороны разбегаться! Эх, люди вы, люди, ­– с тоской произнёс Макар и продолжил, глядя пленнику в глаза: – Ты уж прости, друже, за такие неудобства. Надо было того басурмана собакам бросить – хоть бы какая польза была.

- Что? ­– чуть ли не плача спросил Степан, – Да что вы такое говорите?!

- Настенька, он много выпил?

- Два глоточка, всего лишь.

- После тебя пил? С того же кувшина?

- Да. Я даже горлышко облизала, чтобы наверняка.

Макар похлопал Степана по плечу и сказал:

- Ну, не переживай. Пару дней тебе будет плохо – поэтому ты на привязи побудешь. А как перебесишься – так мы тебя и освободим. Покушаешь, попьёшь – и всё будет хорошо. Мы тебя не бросим.

- Не надо меня кормить! И не надо меня поить! – взвыл Степан и со всей силы пнул старика связанными ногами, – Отпустите меня, нелюди! Вы кто такие?! Чем вы тут занимаетесь?! Вот ведь уроды, а… Развяжите меня!

Макар, отойдя подальше, спокойно ответил:

- Ты смотри, какой буйный! А вот Остап, помню, вообще обмочился в первый же день.

Злата и Настя, хихикая, переглянулись, а Остап стыдливо залился краской и еле слышно пробубнил:

- Посмотрим, что с ним дальше будет. Он, может, и вовсе не доживёт.

Старик взял вторую щёчку и ножом отделил с неё мясную часть. Степан узнал в руках Макара свой нож. Это был его нож – его последняя надежда, которая ранее была спрятана в голенище сапога.

- Зря ты так грубо, друже, – обиженно произнёс старик, кладя в рот розовый лоскут мяса, ­– Мы ведь едим только тех, кто на нашу землю с мечом приходит. А своих мы не трогаем, а наоборот – в нашей семье всегда найдётся место для новобранца.

До самого рассвета Степан кричал, ругался, брыкался, но без толку – нелюди разделывали труп, не обращая внимания на узника. Когда сил на сопротивление не осталось, связанный казак смирился со своим положением. Сидя в углу он наблюдал, как куски мяса один за другим наполняют деревянное корыто. Нелюди работали вместе, не теряя времени. Уверенными движениями они срезали мякоть, оголяя кости. Всё это время Настя изредка поглядывала в сторону Степана и мило улыбалась.

Пленник смотрел на всё это словно сквозь сон – всё казалось не реальным. Голоса стали отдаляться, формы искривляться, голова идти кругом. Степан перестал чувствовать своё тело – оно было словно не его, а чужое. Потеряв контроль над собой, казак завалился на бок и стал биться в конвульсиях. Руки и ноги неистово колотились о земляной пол, глаза закатились за веки, а изо рта хлынула пена. Оглянувшись на него, Макар цокнул и продолжил разделку тела.

***

Ключ вошёл в замочную скважину, сделал один оборот и навесной замок с щелчком разомкнулся. Когда дверь распахнулась, лучи солнца проникли в погреб и осветили собой связанное побелевшее тело, лежащее в самой глубине.

- Эх, Грыня, – с досадой вздохнул Макар, – Помер, всё-таки. Слабый, нынче, народ пошёл.

- Только еду на него зря перевели. А сколько времени потеряли? Скоро и нас так находить начнут! – зло проворчал Остап и, сплюнув под ноги, добавил: – И лошадь его жалко, до сих пор руки дрожат. Зря мы её закололи, сгодилась бы.

- Отставить! – скомандовал старик, ­– Сейчас вот Степан, казачок наш, оклемается, и тогда нам будет проще. А он оклемается – точно тебе говорю!

- Ну да, как же, – недоверчиво пробормотал Остап, – Хочется в это верить. Вон, с тех пор как Настасью обратили, пятьдесят лет прошло! А сколько сгинуло за это время?

- А ты как хотел? Я тебе говорил, что как раньше уже не будет? Говорил! Да – многие не выдерживают и помирают. Да – мы и сами не вечные. Но самые сильные справляются и остаются с нами! Так что, отставить бунт! А что до лошади – это да, её жалко.

Остап спустился в погреб и взял с полки кувшин, на ходу сказав старику:

- Это последний, бачиш?

Закрыв дверь, Макар и Остап осмотрели двор. Засиделись они здесь. Близится время отправляться в дорогу, на новые земли. Но нужно подождать, совсем немного. Подойдя к хате, в дверях появилась радостная Злата:

- Проснулся! Степан проснулся! Говорит, пить сильно хочет!

Старик с улыбкой посмотрел на Остапа и, положив руку ему на плечо, сказал:

- Нужно будет обсудить нашу новую легенду. Думаю, что Степан сойдёт за твоего брата, как думаешь?