Кисломолочная ведьма из Репейного Тупика

Взбив желток в пену маленьким венчиком, Сыва аккуратно нанесла получившуюся субстанцию на свои усы — может, не самые пышные в Долине… А может, и самые. Всё-таки мода успела поменяться уже много веков как. Ох уж эти молодые ведьмочки с их напомаженными метёлками, аккуратными шляпками и чайными сервизами! Никакого уважения к традициям…

Закончив прихорашиваться, ведьма ещё раз взглянула на письмо, появившееся на пороге: “Самый веселый в мире шабаш, завтра, 13:00, кофейня Старого Маркукуса”. Розовая бумага, пахнущая отвратительно (роза, лаванда и бергамот!), золотые буковки, словно жуки… Давненько её, Кисломолочную Сыву, не приглашали на приличный шабаш. Наверное, с тех пор, как она попортила скот Старой Глунде… Сколько лет прошло, двести, триста?.. Да не помнит никто, наверное.

Сыва не спала всю ночь, вслушиваясь в храп своего фамильяра — старого козла Бобуса — и злилась на саму себя. Чего разволновалась, как девчонка? Ну выпала немного из жизни, ну с кем не бывает. Пригласили — хорошо! Помнят. Не просто же так позвали. Может, сглазы новые изобрели…

Утром Сыва, обливаясь потом, вытаскивала из кособокой пристройки свой летательный аппарат — дубовую дуру, напоминающую большое ведро размером с небольшой домик. Как завидовали соседские ведьмы, когда Сыва заполучила эту ступу! Да где они все теперь… С грустью ведьма окинула взглядом Репейный Тупик — заросший репейником аппендикс, в который с улиц города можно было попасть только безнадежно заблудившись. Это делало каждое возвращение домой приключением, зато отгоняло озорников и зевак.
— Эй, Бобус, помнишь, мы с Крыслой тут крыс заговаривали, чтобы они Румбусу хлеб погрызли? — задумчиво спросила Сыва, присев отдохнуть на край дуры.
Старый козлик зевнул, икнул и покосился на развалившийся дом Крыслы, Крысиной ведьмы, давным-давно отправившейся на Юг. Все остальные дома Тупика (кроме, конечно, дома самой Кисломолочной Ведьмы) тоже развалились — либо хозяева не смогли отыскать дороги домой, либо просто ушли кто куда, переселились или умерли (что, своего рода, тоже большой переезд).

Немного отдохнув, Сыва принялась шептать, вдувая жизнь в закостеневшие деревянные бока своей летательной дуры. Заскрипев, та поднялась в воздух вместе со своей хозяйкой, и, сбив башенку с высохшего соседского дома, полетела в сторону Шабаша…

— Эээ… — ошарашенно протянула Пилинопа и отхлебнула чая, — Конечно. Конечно, да. Конечно, мы. Конечно, приглашали.
— Ну и отлишно, — крякнула Сыва и плюхнулась между двумя тоненькими ведьмочками, от такого движения подпрыгнувшими на полметра в воздух,— Это что за мерзкая отрава? Поделитесь рецептом?
— Это маття-чай, — гнусаво ответила Корнитоптия, поправив очки, — Очень полезно. Прочищает организм.
— Заговор на понос! Чудесно-чудесно. Или изо рта тоже выходит? — захлопала в ладоши Сыва, и усы её растопорщились, как две щётки.
— Простите, — тихо прошептала Мимзи-Тюлль, маленькая розовощекая ведьмочка в смешной шляпке-кошечке. Другие две ведьмы периодически поглядывали на нее, словно пытаясь надавать той тумаков своими взглядами.
— А… Как… — проблеял вышедший из подсобки официант, показывая пальцем на снесенное летающей деревянной дурой крыло ресторана, — Это…
— Это не я. Это… Он! — показала Сыва пальцем на полного джентльмена, засыпающего над кружкой пива. Пилинопа прижала ладони к глазам и глубоко вдохнула:
— Спасите.

— …и это лучший способ испортить молоко. Вот! — гордо произнесла Сыва и пригладила усы. Три ведьмы, словно высушенные селедки, медленно плелись за ней, с каждой минутой усыхая и бледнея.
— Но зачем?.. — тихо, из последних сил, выдохнула Корнитоптия, ловя на лету очки, свалившиеся с носа.
— Как — зачем? — остановилась Сыва, — Что ещё ведьме делать? Сглазы, порчи, проклятья, мелкие пакости, большие шалости…
— Мы таким не занимаемся… Мы хорошие! — оседая на землю выдавила из себя Мимзи-Тюлль.
— Не хорошей ведьма должна быть, а…
— Хватит! Хватит! — топнула ногой Пилинопа, и несколько огненных бабочек выпрыгнули из-под её ноги, — Достало! На дворе что, пятый век? У меня тридцать восемь заказов на витражи! Тридцать восемь! У Корнитоптии — спецэффекты на трёх свадьбах на неделе! Какая порча молока, бабка ты несуразная?!
Сыва аж присела и обиженно произнесла:— Витра… Шмитра… Не знаю я этого вашего… Новомодного… Чего звали тогда, если слушать не хотели?
— Я случайно-о-о-о письмо-о-о-о потеря-я-я-яла-а-а… — заныла Мимзи-Тюлль, превращясь в большую прозрачную розовую соплю. Сыва нервно сглотнула и отошла на шаг. Чего только не понапридумывали… Сглотнув обиду, она подбоченилась и грозно произнесла:
— Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Чтоб у вас у всех… Да ну вас, поросячьи хвостики!
С этими словами (и с тяжелым ощущением где-то в глубине груди) Сыва затопала в неизвестном направлении, грозясь кулаками всем прохожим.

Теряться в городе стало задачей сложной — везде понавешали каких-то указателей, да и фонари не давали заплутать во тьме… — Глупые малявки, — бубнила Сыва, пиная жестянку, — Совсем забыли, каково быть настоящей ведьмой. Любви человеческой захотелось. Дешевой популярности… Позерки! Мы почему никогда в деревне не селились — да не пускали нас туда, нас самих выгоняли за реку… Ан-нет, хорошенькими быть захотелось. Людишкам прислужить… Расфуфырки приторные, слизнекрысы недодавленные… Енотокрысы… Пожухлые… Собакокрысы... Крысо… Крысы… Тьфу!

На пути оказался высокий забор — пришлось перелезать и падать в большой куст ежевики. Едва выбравшись из колючей ловушки, Сыва обнаружила себя в аккуратном дворике с небольшим бассейном. Поддавшись ведьмовскому инстинкту, Сыва нашептала в воду, обратив её прокисшим молоком. То-то же! Открыв дверь в дом простым заговором, ведьма начала веселиться, превращая свежую еду в протухшую, засушивая цветы и обращая ложки с вилками в маленьких волосатых хрюшек. Последним она увлеклась так сильно, что не заметила приближения хозяйки дома.
— Так-так, — послышалось за спиной, — Я конечно, понимаю все, но вот этого я не понимаю вообще.
Обернувшись, Сыва встретилась взглядом с остроносой седой ведьмой в остроконечной шляпе:
— Крыс… Крысла?!
— Сыва? — недоверчиво произнесла ведьма, снимая шляпу, — Я думала, если честно, что ты давно… Ушла.
— Это ты ушла! На Юг!
— И вернулась. Лет через сто. Репейный Тупик, правда, найти так и не смогла… Извини за вопрос, но почему ты мои ложки в свиней обращаешь?
— Это не я, — с каменным лицом заявила Сыва и превратила в свинку ещё одну ложку. Крысла вздохнула и села рядом:
— Что случилось?
Сыва шмыгнула носом:
— Ведьмы… Пригласили… Дуры… Мелкие… Маття… Витра… Жи…
Голос предательски задрожал и Сыва замолчала. Крысла вздохнула и взяла руки старой подруги в свои:
— Изменения — это всегда страшно. Но я, видишь, больше крыс на амбары не напускаю. Я их теперь оттуда отвожу, а мне за это деньги платят… Да и крысиное молоко экспортируем в школы заграничные… В качестве гуманитарной помощи…
— Что, ты тоже продалась?! Маття-предательница!
— Не продалась. Просто решила не исчезать, как Старая Глунда или Морма Кроликопригубительница. Скота у людей теперь не так много, что тебе дадут твои порчи? Сейчас гуманизм в моде. Взаимопонимание. Семейная терапия. Куда тут твои сглазы?
— И что мне теперь… Что мне, всё — испариться, финита ля комедия?!
Крысла кротко улыбнулась:
— Да не обязательно. Знаешь что, а пойдём блины печь? У меня, кажется, целый бассейн кефира теперь. Да и кстати, я неподалеку один домик приобрела, можно его в закусочную переделать… Сейчас кисломолочные продукции всякие в моде, особенно, знаешь, violence-free…