Кривая колея
Заволновался Шарлик. Побежал в прихожую, цокая коготками по паркету, и там заворчал.
– Вадик, наверное, – сказала Марина, вставая с кресла.
– Да уж, наверное, – буркнул Пётр, ткнув на пульте другую программу. Марина, поджав губы, вышла в коридор.
В замочной скважине заворочался ключ. Открыв дверь, зашёл Вадик. Вокруг него, повизгивая, стал крутиться Шарлик. Марина любовно смотрела на сына. Вадик был безупречно моден: светлые джинсики обтягивали тоненькие ножки, коротенькая курточка была приталена, модная чёлка гладко зачёсана. Повеяло дорогими запахами.
– Привет, Шарлик. Привет! – Вадик присел, начёсывая пса.
Марина стояла рядом, радостно улыбаясь. Наластившись с собакой, Вадик встал, дал матери чмокнуть себя в щёку.
– И тебе, мама, привет, – сказал он вяло.
– Раздевайся. Как добрался?
– Да… Чурбан какой-то вёз.
– В смысле? Ты на такси, что ли, приехал?
– А как ещё, мам? – он усмехнулся. – Не на метро же! Ну ничего – скоро сам буду ездить.
Мать всплеснула руками. Пёс, мешавшийся под ногами, гавкнул.
– Расскажешь! Давай, руки мой. Будем ужинать. Петь, Вадик пришёл, – крикнула она в комнату. Оттуда донеслось что-то неразборчивое и раздражённое. – Не в духе сегодня, – словно оправдываясь, объяснила сыну. Сын пожал плечами.
Пока Вадик умывался, Марина собрала ужин, уставив весь стол едой.
Вадик, сев к столу, нахмурился.
– Мам, я только чаю.
– Как, только чаю?! – Она замерла, продолжая улыбаться.
– Ну… Я не ем после шести, – сказал Вадик. – К тому же такую еду, – еле слышно добавил он.
– Чего ты там не ешь? – В дверном проёме стоял Пётр. – Мать ждала тебя, наготовила, а ты – не ем?! Паршивец! – Не дожидаясь ответа, отец вышел, хлопнув дверью. Марина вздрогнула.
Вадик уткнулся в стол, немного оттопыренные уши запылали красным.
– Не обижайся на отца. – Марина присела на табуретку рядом.
– Да я не обижаюсь, – Вадик пожал плечами. – Слушай, давай я лучше с Шарликом погуляю.
Пёс, сидевший рядом, услышал своё имя и тявкнул.
– Сходи, сходи. Погуляй – Улыбка с лица Марины исчезла. Всегда после прогулки с псом Вадик прощался и уходил, не задерживаясь. Сегодня его посещение свелось к ничтожному минимуму.
Настроение испортилось и у Вадика. Даже прогулка с Шарликом привычного удовольствия не принесла. Он постоянно дёргал собаку за поводок и, не дав нагуляться всласть, повёл расстроенного пса домой.
***
– В следующий раз на порог не пущу! – Пётр гневно тыкал в кнопки пульта. Марина сидела рядом, уставившись невидящим взглядом в мелькающие картинки в телевизоре. – Надо же, змеюку какую пригрели. С голубоватым рисунком.
– Сами же воспитали, – тихо сказала Марина. – Значит, наша вина. И потом, разве можно от детей своих открещиваться?
– Ничего не сами! Вон, Вовка – нормальный же! Всё интернет этот поганый.
– Интернет, – Марина кивнула. – А всё равно…
– Вовка на улице всё время крутился с друзьями. Нормальное детство было, как у нас. Компьютер этот уже во взрослом состоянии узнал.
– Я знаю, почему они такие разные, – сказала Марина.
– Ну? – Пётр, наконец, отстал от пульта, повернулся к жене.
– Володя слишком рано из дома ушёл, и Вадик лишился старшего брата, на которого во всём равнялся. Вот и всё. А мы упустили, когда он в компьютере растворился.
– Открыла Америку!
– Открыла, не открыла, а нельзя его во всём винить.
– Известное дело – в плохих детях виноваты родители, – хмыкнул Пётр. – Ладно, чего уж теперь. Пущай приезжает. С Шарликом гуляет.
Пёсик зашевелил хвостом и поднял к хозяевам свою острую мордочку.
***
– Мне тут Вадик звонил, – сказала бабушка, глядя на старшего внука.
– Да ну? – Володя от борща отрываться не стал, лишь замер на мгновение над тарелкой. – Чего сказал?
– Володь, чего он мог сказать? Про мои дела спрашивал. А какие у меня дела...
– Ты бы про его дела спросила. – Володя встал из-за стола. – Спасибо, бабушк. Очень вкусно!
– Второе будешь?
– Не, бабуль, не буду. Бежать пора, Машку с танцев забирать.
Он стал мыть посуду
– Оставь ты, ради бога! – он не оставил. – А Ира с Игорьком?
– Ира с Игорьком, ага.
Бабушка вся просветлела при упоминании о правнуках.
– Бегает вовсю, только успевай следить.
– Малюсечка... Почаще бы вместе заезжали, – робко попросила она.
– Почаще – они тебя, бабушк, измотают совсем. Мелкий начнёт бегать, голова у тебя закружится.
– А что меня жалеть? Одна радость у меня – дети да внуки. Слава те господи, правнуков дождалась. И помирать не грустно теперь.
– Вот что ты говоришь такое, а? – Володя, намыв посуду, вытирал тарелки ловкими движениями.
– Володенька, а что говорю? Как есть, так и говорю. Возраст-то какой у меня?
Володя покачал головой, но возражать не стал.
– Так, ладно, я побежал.
Бабушка пошла за ним в прихожую, провожая. Она мялась, явно хотела что-то сказать.
– Чего, бабуль?
Она глаза спрятала, нервно перебирая пальцами шаль.
– Володя, может, ты бы поговорил с Вадькой, а? Родители переживают сильно. В последний раз Марина сказала, он совсем и не побыл. С пёсиком погулял да и уехал.
– Вот ведь гадёныш, – вполголоса проговорил Володя. Бабушка была туга на ухо и ничего не расслышала. – Поговорю, бабуль, поговорю, – пообещал он громко.
– Спасибо, милый. – Бабушка расцеловала его на прощание. – Передавай всем привет. Игорька потрепли за щёчку. Малюсечка, – сказала она снова.
***
Володя стоял возле метро, разглядывая прохожих. Люди шли затюканные бытом, жизнью и холодным апрелем. Налетали черные тучи, из которых валила густая белая крупа.
Заноет ведь, думал Володя, кутаясь в высокий воротник, и пусть, пусть потерпит.
Глянув на часы, покачал головой – брат опаздывал. Это злило.
Надо бы успокоиться, а то поругаемся прямо с ходу, он и убежит. А хорошо бы продержаться часок, побеседовать, – уговаривал Володя себя, отворачиваясь от очередного порыва ветра. И снова посмотрел на часы.
В пробке будет хоть весь день стоять, а в метро не сунется.
Наконец зажелтело такси, притормозив на остановке. Оттуда вылез тоненький пижон. Ну и видок, подосадовал Володя, разглядывая братца.
– Здорово, брат, – стянув перчатку, протянул Вадику широкую ладонь.
– Привет. – Тот сунул вялую кисть.
– Пойдём? – сказал Володя и заставил себя улыбнуться.
Вадик нахмурился, пытаясь спрятать нос в куцый шарфик.
– Слушай, Вов, а обязательно гулять? В такую погоду. И, вообще, что у тебя за дело? Может, быстренько порешаем, да разбежимся?
– Э, нет, Вадюсик, быстро как раз не получится.
– Жаль, – скривился Вадик. – Ну посидим, давай, что ли, где? – он завертел головой. – Здесь, правда, отстой один.
Володя хрустнул. То ли зубами, то ли челюстью, то ли суставами.
– Так. Хорош мямлить, двинули, – приказал он.
– А какого ты тут раскомандовался? – заартачился Вадик. Губы его плаксиво скривились.
Володя, перехватив вспышку гнева, шумно выдохнул.
– Слушай, Вадь, ну давай пройдёмся, а? Сидеть в этих набитых кафе – тебе отстой, а я вообще не люблю, – по-дружески, пересилив себя, сказал брату.
Вадик всё с той же недовольной физиономией вглядывался в небо, в дорогие часы на тонкой руке, в спешащих прохожих.
– Ладно, – согласился он. – Только как бы не заболеть. Мне болеть совсем нельзя.
Володя открыл рот, но, удержавшись от готового слететь с языка сарказма, только качнул головой.
И они пошли скорым шагом по пустынным бульварам. Небо продолжало постреливать снежными зарядами, качая голые ещё пока ветви деревьев.
Говорил всё больше Володя, поворачивая красное от ветра лицо к брату. Тот отвечал односложно, чаще отмалчивался. Иногда останавливался, порываясь уйти, но Володя удерживал его за локоть. Удерживал по-братски: крепко и надёжно.
– Допустим. Вот чего у тебя в жизни есть? – зашёл по пятому разу Володя.
– В смысле?
– Чем ты занимаешься, если не учишься и не работаешь?
– Домашними делами, – хмыкнул в шарф Вадик.
Володя сжал кулаки, крепко зажмурился. Выдохнул. Ладно.
– Так. А кроме? Театр, кино, выставки, спорт?
– А, это… Это бывает. Но редко. Скучно это всё, – жеманно обронил младший. – А в фитнес хожу.
– В фитнес? – удивился старший. – Так чего ты такой дрыщ тогда?
– Слушай, Вов, если ты продолжишь эти свои гопнические нападки, я точно уйду!
– Ладно, ладно, прости, – сказал Володя. – Но всё же, где мускулы всякие там, мышечная масса?
Переходили вычищенную ветром площадь.
– У меня другие тренировки. С тренером. А большие мышцы – это для мужланов.
– А! – догадался Володя. – Артёму нравятся тоненькие, но жилистые?
Вадик побледнел, двинул скулами.
– Ну, ладно. Фитнес, я понял. Но как же ты всё-таки без работы живёшь?
– А зачем мне работа? – с готовностью возразил Вадик. – Чтобы получать копейки, выполняя дурацкие задания?
– Так это… Всё зависит от твоих способностей и трудолюбия, – развёл руками Володя. – Ну, может, не всё, конечно. Но на хлеб сможешь сам зарабатывать. Понимаешь, сам!
– А мне мало на хлеб. На ламборгини смогу зарабатывать? Ааа! Вот. Даже Артём пока не может, – Вадик вздохнул. – И, вообще.
– Чего?
– Артём не хочет, чтобы я работал, – добавил тихим голосом.
– Вот оно чего! – хлопнул в ладони Володя, будто нашёл решение сложной задачи. – Тогда ясно всё. Подкаблучник, выходит? "Альфонсдоде" в полном смысле! – Володю понесло, и остановить себя он уже не мог. – А борщ, борщ ты к его приходу готовишь?
Вадик остановился, ссутулившись то ли под ветром, то ли под словами брата, в глазах у него повлажнело.
– Тебе не понять, – выдохнул он тяжко и пошёл от брата скорым шагом.
Володя поглядел ему вслед, сплюнул и пошагал в другую сторону.
***
Вадик тянул кофе. Морщился. Кофе был противен. Ему в это солнечное весеннее утро всё было противно. Бессонная ночь прошла, компания рассосалась. Ушёл и Артём, недовольно нахмурившись на желание Вадика посидеть в кафе ещё немного.
Чего же его сегодня так мутило… Привычные развлечения в клубе не доставили былой радости. От шума в голове подташнивало.
Вадик плохо представлял, какой был день недели. Для него все они сливались в мерную череду одинаковых праздников. Судя по спешащим людям за окном – день был рабочим. Подперев рукой голову, он растворился задумчивым взглядом в пешеходах, солнечных лучах, робкой зелени за окном.
Вспомнился вчерашний разговор с бабушкой. После обычных слов ни о чём, бабуля робко "подсела ему на мозг". И если в подобных разговорах с родителями и братом он резко пресекал любые нравоучения (тем более порицания), то с бабушкой конфузился и стеснительно оправдывался. Чем она совсем даже не пользовалась. Легонько кольнув внука, она уходила от скользких тем. И это только сильнее ранило Вадика. В этот раз её слова особенно сильно запали в душу. Видимо, это и не давало покоя, это и мешало расслабиться.
– Какая же гадость, этот ваш американо, – в очередной раз поморщился Вадик, но всё равно отхлебнул. В случаях, когда ему не нравилось блюдо или напиток, он надменно звал официанта, требовал заменить. И, даже (а чаще всего было именно так) если после замены ничего не менялось, Вадика чувствовал, будто сделал что-то важное. И сделал правильно.
Сегодня же от мысли подозвать официанта Вадика передёргивало.
Бабушка спросила: а будет ли Артём его содержать всю жизнь? А вот когда исполнится ему (Вадику) тридцать, что будет?
Да, так и сказала – содержать. От этого слова снова обозначилась тошнота.
Ничего и не содержать. Всего лишь дружеская поддержка. Вадик пожал плечами, уговаривая сам себя. Он особо и не задумывался о своём статусе. Жизнь текла без напряжений. Лёгкий быт разбавлялся не бог весть какими развлечениями. Голова была забита приятными мыслями: какую страну для поездки выбрать; какое море сейчас самое-самое; в какой магазин за новыми джинсами; какой ресторан перед «клубешником»; куда на афтепати после…
А тут – "содержать". Хм… Да и пусть! А чего такого? Такая теперь жизнь, ничего не сделаешь. А после тридцати... Да ну! Какая после тридцати жизнь!
У Володьки, что ли, вот жизнь? Пфф! Прозябание. Работа, дом, работа, выходные, отпуск два раза в год. Дети ещё эти, племяннички. Вадик усмехнулся.
Нудьга. Ску-ко-тень.
После таких уговоров ему полегчало. Допив одним глотком кофе, сунул купюру под чашку и вышел из кафе.
***
Это был последний разговор с бабушкой.
Случилась первая весенняя гроза, когда её не стало. Дождём вычистило город, отдраило небо. Воздух стал прозрачен и свеж. А бабушки уже не было.
Когда брат позвонил и сказал, Вадик сел прямо на пол. Будто лишившись стержня, он растёкся по стене и полу. Не чувствуя неудобства положения, он ощущал лишь громадное горе. Оно пронизало его насквозь, не оставив живого куска. Брат чего-то там ещё говорил про похороны, Вадик угукал в ответ, но мозг звенел пустотой. Глаза намокли, но не плакалось. Из той чёрной дыры, что царила внутри, долетали слова: "Её больше нет, её больше нет". Нажав на телефоне отбой, он ещё долго сидел на полу, забыв обо всём. Всё смолкло в мареве тягостной новости. Жизнь Вадика вдруг потеряла основы. К чему он совсем не был готов.
***
В воздухе густо пахло цветущими деревьями. Надрывались в весеннем оре птицы. Кладбище было прибрано и даже, в некотором роде, украшено после недавней Пасхи.
Вадик, не выдержав, сбежал к автобусу. Стоял в тени, глотал слёзы. Несмотря на траурное настроение, одет он был с иголочки. Тёмный костюм ещё больше подчёркивал его стройность. Постарался Артём. "Если уж идёшь на все эти пережитки, то, давай выглядеть хорошо", – и потащил его по магазинам. Вообще, Артём не особо переживал из-за печали своего сердечного друга. Принимая это лишь за временный каприз.
А вот Вадику казалось, что всё вокруг измалёвано теперь чёрным. Света белого он теперь не замечал. Весна скрылась за трауром.
На поминках он сидел, забившись в угол, пригубливая водку и не притрагиваясь к еде. Вокруг шелестели деликатные разговоры. Бабушка ушла, но осталось посеянное ей добро. Печаль была с мягкой улыбкой, слёзы были чистыми, воспоминания не царапали, а утешали.
Но Вадик сидел, будто в вакууме. На него косились дальние родственники, наслышанные об "отклонениях" внука. Он же ни на что и ни на кого не обращал внимания. Он беседовал с бабушкой. Договаривал недосказанное, объяснял непонятое. Он обещал.
И сам не заметил, как решился. На то, чтобы переломить. Свернуть и поправить всё то, что не складывалось. Вся его нынешняя жизнь теперь представлялась ему дырявой ветошью, в которой и унести было нечего, кроме сиюминутных дешёвых удовольствий. Это и радостью нельзя было назвать.
Он сидел в своём углу, а бабушкин голос журчал в его голове успокаивающим ручьём. Все её напутствия и немые укоры отозвались в осиротевшей душе. Отозвались желанием изменить, и исправиться. Сделать для бабушки.
Марина с тревогой глядела на младшего сына, подмечая нездоровый блеск в его глазах и неестественную бледность на загорелых в солярии щеках. Пётр, печалясь о матери, особого внимания на Вадика не обращал, забыв на время свои к нему претензии.
Вместе с матерью, заметил волнения брата и Володя. И он прочитал всё то смятение, что творилось в душе Вадика. Не дословно, не как открытую книгу, но суть он уловил.
– Посмотрим, посмотрим, – бурчал он себе под нос, вызывая вопросительные взгляды жены.
А смотреть было на что.
***
Вадик ушёл от Артёма, оставив побрякушки и всё барахло, не прощаясь.
Заняв денег у брата, снял комнатушку.
Брат же устроил его в свою контору – Вадик мало чего умел, но какие-никакие способности у него были. А, главное, он был целеустремлён и старателен.
– Подучиться бы тебе, Вадька. – Володя, стараясь не спугнуть радовавшие его перемены, к брату подходил осторожно и деликатно.
– Ну да, надо восстановиться в универе. Мне, по сути, диплом только и надо защитить, – соглашался Вадик.
Теперь он постоянно хмурился, в глазах затвердела решимость. Володя ни разу не видел, чтобы брат улыбался.
Вадик менялся. Он всё делал теперь согласно заветам бабули. Восстановился в институте. Кое-как работал. Свободное время тратил опять же на учёбу. От старых друзей отрёкся, игнорируя всё их звонки и сообщения.
Особо досаждал Артём. Довольно быстро он вычислил место жительство своего бывшего. Подкараулив вечером возле подъезда, устроил сцену. Вадик морщился, молча принимая все упрёки и обвинения. С лавочки поглядывали любопытные старушки. Интерпретировали, качали головами. Артём закончил выступления пощёчиной и визгливыми угрозами. Вадик утёрся.
***
Всё пыльное ветреное лето он трудился. Трудился над собой усердно, сосредоточенно. Родные затихли, наблюдая украдкой.
А по вечерам Вадик выл. Тоска хватала за горло. Он не понимал, почему, если он всё делает правильно, ему становится хуже и хуже. Почему?! – кричал он беззвучно куда-то вверх.
С новым усердием он кидался в работу и учёбу. Уже слабо понимая, что двигает им в этом исступлённом движении. Эмоции стёрлись, он "на автомате" делал то, что возвёл для себя за правило несколько месяцев назад.
Брат и родители забеспокоились.
– Не в жилу ему нормальная жизнь, не в жилу, – сказал отец на семейном сборище.
– Он хотя бы попытался, – вздохнул Володя. – Но чего теперь делать-то? Взять, отвезти его к дружку милому?
– Скажешь тоже! – фыркнул отец.
– Может, ему у нас будет лучше? – сказала Марина. – Ему же ласки не хватает. По бабушке опять же тоска.
– Ну… мыло мочало… – махнул рукой отец. – Ты его к юбке пристегни ещё, здорового лба. Девку ему надо, девку!
– А ты думаешь он… на девушек смотрит? – стыдясь своих же слов, спросила Марина.
– Мам, ну конечно! Голубизна эта его – наносное всё! Нормальный он! – ответил Володя. – Родился, – добавил после паузы. – И лет до пятнадцати рос нормальный. Это потом уже, насмотрелся, начитался ерунды всякой про красивую жизнь. А там уж гей или не гей – это разницы нет.
– Не скажи! – возразил отец. – Разница всё-таки есть…
– А, ладно. Чего спорить! Делать что будем?
Отец развёл руками, мать горестно глядела на обоих.
***
Вадик не выдержал. Сломался. С хрустом треснули картонные леса, которыми пытался он подпереть свою жизнь. Затих бабушкин голос, проржавели гвозди воли.
Сеял за окном нудный дождь. Осень скрадывала рассвет, и в комнате висели серые сумерки. Запищал будильник.
– Какого чёрта вообще? – Вадик уже не спал, лежал, думал. Будильник стал той каплей, которая переполнила чашу.
Он не пошёл на работу, сказавшись больным. Лежал на промятом диване, упёршись взглядом в потолок. В голове вяло роились мысли о побеге обратно. Несколько раз он вставал, нерешительно брался за телефон. Или за ноутбук. Откладывал.
К вечеру он был весь измят своими терзаниями. Поплёлся на кухню пить чай. На тумбочке вжикнул телефон.
***
Был тот звонкий день, что бывает только поздним сентябрём. Когда тепло от низкого солнца уже слишком робкое, чтобы досаждать, а деревья поредели настолько, чтобы давать этому солнцу широкую дорогу. Шуршал опавший лист, и парили паутинки.
Вадик стоял на площади, на "их месте".
Недалеко от Вадика стояла девушка. В светлом плащике. С длинными ногами. Огромными глазами оглядывалась вокруг, словно щупала взглядом окружающее пространство. Улыбалась робко осени, наступившему дню, городу, людям сновавшим вокруг. Глянула она и на Вадика. Пересеклись взгляды.
Хаос, доселе царивший у Вадика внутри, сразу притих, тёмные глаза коснулись где-то глубоко. Вадик опешил. Тут бибикнули.
Из окошка стоявшей на "аварийке" машины радостно махал рукой Артём, подзывая Вадика.
– Вадюша, ты там чего залип, иди скорее! – кричал он.
Вадик послушно двинулся к машине, смаргивая чары огромных глазищ. Показалось?
Уже подойдя к машине, взявшись за ручку двери, он обернулся.
Девушка стояла и улыбалась. Улыбалась ему, Вадику.
Понравилась только бабушка, вычленившая главную проблему про «содержать».
И финал какой-то мутный.
С формой-то все хорошо, а на содержание не хватило. Вообще. Тупая карикатура с плоскими, стереотипными героями, сбежавшими из рекламы с Перв*го Кан*ла (извенити за матюги), плюс ублюдские антигуманистические идеи о «перевоспитании» гомосексуальных людей работой (лол). Словно гомосексуальные люди не работают на заводах и стройках, ага. Словно врожденные признаки можно поменять сменой круга общения. Спасибо хоть, что протагонист собачек зубами не рвет в свободное время, а то совсем была бы глубока проработка персонажей, можно было бы с фонариками нырять. Спелеологией заниматься. Картонка — порезаться можно.
Ждем рассказ про носатого еврея-банкира, обворовывающего людей, рассказ про полную феминистку, которую «излечивают» мужиком, рассказ про китайца, поедающего летущих мышей на заднем дворе…
Не. У некоторых людей нужно отнимать клавиатуру. Этот рассказ — продукт пропаганды ненависти и пропаганды тупости. Такое не должно существовать.
Но не согласен, он прямо стереотип (с натуры, кстати), он как бы неоднозначный. И речь не про его особенности (кстати, он гетеро, как и в реальности), а про тунеядцев.
В данном случае скорее утверждается, что герой не с врожденными гомосексуальными признаками, а скорее приобретенными. То есть что-то вроде запутался и решил попробовать. И в целом выбрал путь содержания, что может быть присуще не только гомосексуалистам, а любым людям.
В финале герой постепенно распутывается и меняет свои предпочтения.
То есть да, в этой версии истории показано, что бисексуальный опыт был ошибкой. Наверное и такое бывает. Но это не значит, что все проблемы можно решить трудом или вылечить насильно.
Как раз и в истории это сделать не получается. Лишь найдя себя, герой может получить надежду на счастье.
Что действительно плохо — это карикатурность персонажа. Герой показан капризным, неприятным, чтобы намеренно вызывать отторжение у читателя. Опять же отмечу, что такими капризными и неприятными могут быть люди с любой ориентацией. Не сомневаюсь, что родственники точно также осуждали бы образ жизни Вадика будь он на содержании у бизнес-леди, с такой же ненавистью к работе и дешевым забегаловкам и любовью к шмоткам, отдыху на море и клубам.
В целом, запрещать такой писательский прием не имеет смысла, иначе нельзя будет выставлять с неприятной стороны злодеев и мучить хромых собачек, чтобы вызвать неприязнь или жалость у читателя. Все это в каком-то смысле манипуляция и изложение версии в сторону точки зрения автора. Вопрос лишь в том, насколько искусно это сделать, чтобы читатель манипуляцию не заметил.
Этот рассказ я читал еще в 2014 или 2015 году, и тогда он зашел лучше. Сейчас карикатурность цепляет глаз. Но возможно это личные предпочтения и вкусы. Я лично считаю, что гораздо интереснее, когда у обоих сторон конфликта есть достойные аргументы в свою пользу. Когда обе стороны по-своему правы, без явных перегибов. Ведь тогда читателю гораздо сложнее делать выбор на чьей он стороне и возможно как раз это и способствует развитию достойной драмы.
А иначе это разговор пьяного алкаша, который априори глуп и противен с вежливым и опрятным интеллигентом, который заведомо находится в превосходящей позиции.
Как итог, я лично, считаю, что произведение:
1. Не призывает к насилию.
2. Не заявляет, гомосексуализм это болезнь, которую можно вылечить
3. Не утверждает что какая-то группа людей являются людьми второго сорта.
4. Использует стереотипность и карикатурность, что безусловно может вызвать негатив. Потому понимаю, если кому-то текст не понравится.
И мы просто дискутируем, без всяких нехороших друг к другу чувств.
Нет. Бисексуальные люди могут иметь партнеров любого пола, гомосексуальные люди «фану ради» химию своего тела изменить не могут. Как и гетеросексуальные.
А именно оставаться в рамках текста мы и просим.
Спасибо!
Так вроде не гомосексуальность перевоспитывать, а желание жить за чужой счёт. Вадика же бабушкино про «содержать» задело.
Женщины вообще с кем угодно могут в отношения вступать (смазки надо побольше только или страпон там, смотря кто кого). Впрочем, если подумать, то и мужчины, особенно в пассивной роли. Можно заниматься сексом, не испытывая сексуального интереса к партнёру.
Технически сущестование гетеросексуальных мужчин (биохимически) в гомосексуальных отношениях вполне возможно. Обратное тоже — сплошь и рядом (ухх, эти истории про супруга, у которого не стоит, если жена поправляется так, что у неё появляется грудь).
И это если не рассматривать различные перверсии, политическое лесбийство, тюремные истории, травмы от насилия (растление/физического/психологического/даже от родителей).
Словом, сексуальное поведение людей шире, чем биохимия, а мозг удивительно адаптивен.
Это безотносительно рассказа, а чисто по моменту «так не работает». Работает по всякому))
Люди спрашивают тихими голосами
с надеждой глядя в глаза и не веря сами:
Это уже дно?
Граждане, могу сказать вам только одно:
Нет.
Более полный ответ —
дна вообще нет.
«Нет» — не в смысле «ещё не»,
А в смысле отсутствия дна вполне.
Я днолог, исследую дны много лет,
Разгребаю окаменелые говнища.
Под каждым дном и под каждым говном
Тысячи днов и говнов тыщи.
Если вы к науке влекомы — Вот вам аксиома:
Для любого произвольно взятого дна
Найдется дно, которое днистее.
Для любого произвольно взятого говна
Найдется говно, которое говнистее.
Глубже и ширше — вот вам, нате-ка:
На аксиоме строится математика,
В ней вместо сложения и умножения
Лишь вычитания и унижения.
В ней нет законов и пределов нет.
Я этот бред поместил в интернет
По адресу, разумеется, dna.net
И тут же стёр —
да кому это надо…
никакого дна нет…
Нам падать до самого ада.
Алексей Бабий
По поводу того, что «дерьмище», так оно так и есть. Это «дерьмище» сейчас на каждом шагу можно встретить. То, что старшее поколение пытается «излечить» Владика стереотипными методами — тоже верно отражено. Разве нет? Так и пытаются ведь делать. И ничего действительно не выходит.
На счет отсутствия глубины тоже не соглашусь. Просто «увидеть мир в одной песчинке», видимо могут не все. Я считаю, что проблема поколения здесь озабочена.
Вообще депрессия — она такая. Дна там нет, на поверхность всегда проще. Наверное, кто-то может жить «для себя». И в этом цель. Поиск — дело хорошее, но если затягивается. Получается что-то анекдотическое типа «противная свинья, сам не знаешь, чего хочешь». Трагедия ли это да. Но то, у других трагедий нет? Есть, но свои заусеницы больнее чужих ампутаций.
Чисто по тексту. Мне не хватило этой связи с бабушкой. Вот живой эпизод… сцена… Прямо хочется.
Ну а чего минусить? Что, не бывает Вадиков? Стасиков? Артемушек? Просерающих жизнь? Дело-то не в гомофобии, которой нет. А в тунеядстве, в жизнь — боль. Да навалом. А потом им кто-то не дает реализовываться. До уровня Ламборгини. Предел мечтаний, блин))) Рассказ проблему поднимает бесцельности существования трутня. Что аж самому противно. А что делать с этим? Раньше надо было что-то делать, а не когда тебе уже «не фыфнадцать». Альфонсы, жигало — от ориентации не зависят.
Так «Тетя Нина» ваш рассказ?
Да уж. С названием вы прогадали. Незавлекательное.
Нужно было посоветоваться с товарищами.))
НФ гораздо серьезней, чем БС. И по размаху, и по количеству интересных соперников. Поэтому к нему нужно подходить внимательней.
Надо было опять что-нибудь про попаданцев написать.) Только масштабнее.)
Нет, я назову это браком по расчету. Вы видите разницу между браком и однополым сожительством за содержание? Вопрос риторический, не надо отвечать. Бесплодный спор.
Персонажи все картонные, жизни в них нет. Если в семье люди могут разговаривать, то могут находить компромиссы, а не унижать одного из членов семьи за его выбор.
Рассказ не понравился, от слова — совсем.
Тема — это скорее попытка найти других, не своих, чуждых. Так легче не скрывать свою ненависть. Спектр кого ненавидеть очень велик. Это все те, кто не так думает или поступает.
Если есть что по теме произведения, я вас слушаю, если нет, то уж извините. У меня полно других радостей в жизни
И, мне кажется, в таком виде вряд ли это может быть полезно кому-то. Скорее отпугнет.
Вот вас, похоже, тревожит проблема безделья и тунеядства и как это еще назвать… тусовочности) среди молодых людей. В принципе, да, есть такая проблема. И вы хотите написать об этой проблеме. Но напишите с огоньком! Покажите, что работать и учиться — интересно. Что это реально классно, когда видишь результат своего труда. Когда коллеги ценят и обращаются за помощью. Когда можешь себе что-то купить сам, а не просить у родителей и партнера. Придумайте Вадику какое-то интересное дело, которым он загорится. А у вас вместо этого безликая контора и еще более безликий универ.
Ну а приплетание сюда ориентации Вадика это вообще туши свет. Автор, вам кажется, что мало ненависти сейчас к таким людям в обществе? Слишком легко им живется? Надо еще добавить?
А то, что писать об этом (о бездельниках и культе «не работать») надо лучше, это я согласен.
Ну какие тут идеи можно обсуждать, когда написано в духе: «Мама мыла раму», ну? «Зашел Вадик, крутился Шарлик…». Кто-то считает легкость восприятия плюсом, но не когда же далеко не детское произведение написано языком на 3 годика. Жестокое убийство интереса на первых же абзацах и диалогах.
А какого возраста Вадик, что у него джинсики и ножки. Ему пять годиков? Иначе я не вижу причин употребления богомерзких деминутивчиков, сюсюскают только с совсем мелкими детками, в садике.
«Повеяло дорогими запахами» — черной икрой от Кавиар?
Сколько, блин, в тексте героев?! Вовка, Володя, Вадик… Потрясающий ход — настолько схоже назвать героев. Как усложнить слишком простой текст, шаг первый… А уж эти Машка, Ирка, Игорек… Атэншан, алярма, превышена концентрация унылых незапоминающихся персонажей на квадратный сантиметр текста!
Ну и чо мы имеем? Альфа-самса постарше чморит жену, альфа-самса-джуниор не понимает, как это так можно жить для себя, а не рвать очелло за гроши. Жертва всего этого гендерного Ада в ужасе пытается отмахаться от трэш-семейки, помешанной на тугосерях и нормальности, но фаллос там плавал, ибо если ты принял гендерную систему, то: «Есть только два стула…» ©
В мире тысячи людей задаются вопросом: «Кто я и зачем существую?» И те немногие, кто находит ответ… Это ведь необязательно верный ответ. Он — устраивающий. Ну а герой – один из тех, кто просто хотел сбежать от того, что отравляло ему жизнь. Но от того, что в тебя засунули «близкие», сбежать нельзя. Бедолага решил, что выборов только два – многие так думают, но это неверный вывод. Вот и метался между пустым гедонизмом и достигаторством – потому что никто не даст человеку готовых инструкций к жизни. Но при этом каждый имеет право изменить решение, поменять свою жизнь. Поможет ли это? Не факт.
Геев в тексте нет. Есть запутавшийся в себе пацан-бисексуал (впрочем, про интим там ни слова), одна штука. Которого жаль, потому что семейка, которая искренне не понимает тебя – это Ад на земле, и кроме сепарации тут реально не спастись — и того не дали. Ну, Стокгольмский синдром никто не отменял.
И, собственно, что? Да ничего. Что еще ждать от текста, на 80 проц состоящего из унылых диалогов кукол-пустышек? В героя и его внезапное переосмысление вещей – не верю, фантастика какая-то. Тривиально, но кому надо – тот упорется.
Цитирую сам же текст: «Нудьга. Ску-ко-тень». Читал по диагонали, устал от этой нарезки из Санта-Барбары. Опять авторы ленятся писать цельное произведение, а не окрошку из огрызышей-сцен.
Единственный плюс тут – собачка. Собачки – это щастье. Остальных – в Тартар. А лучше к семейному психологу всем стадцем.
Ладно бы там Вадик, окровавленный, вполз на четвереньках, захлопнул дверь, а в нее пули — тра-та-та!
Или Вадик приперся
с бандой активных геевс панкотной подружкой, у которой в головекрысы водятсявши от желания не трогать прическу.А здесь — скукотища. И читать не надо.
Вадик — зомби. Кушать не стал, потому что уже год ест только мозги. Собачку увел понятно почему. Родители, конечно, не поняли, что с сыном. У них же разговоры по одному сценарию, он кое-как выучил, что надо отвечать.
Собачка, конечно, вернулась с прогулки уже не той, что была (прости, Шарлик).
Хотите знать, что дальше? И главное — кем работала та длинноногая девушка в плаще, которая приметила Вадика?
Ну, быть может, автору не хватило базы. Я в реале видел куда более забористые вещи.
А еще в память врезалась заметка в газете, про двух лесбиянок. Одну из них изнасиловали, она сошла с ума и покончила с собой. А вы тут про борщи и тугосерь… Лужи во дворе глубже таких текстов.
Ну, для моего города это не особенно обидно. Хотя вы-то с автором оба из Москвы?
Вот у вас получилось лучше, чем у автора. Ваш бы рассказ я почитал.
Но вы бы его начали, скорее всего, не так. Например.
Заходит Вадик. Собачка ему:
— А-а, мозгоед… Явился — не запылился?
Во! сразу же дальше читать хочется.))
Но тут не поспорить, они значительно оживляют что угодно.
Берите в оборот пингвинов. Редкая птица. О них мало пишут.)
Нормальная история получается. Обнять и зарыдать.
Да не Ламборджини он хотел. Он хотел простого человеческого тепла, участия и понимания со стороны близких. И не нашел его в семье, которая вот так вот рассуждала. Это единственная причина, по которой он ушел, остальное — показуха.
Не, я не осуждаю. Каждый сам копатель своих могил.
В тексте нет виноватых вообще. Есть только жертвы обстоятельств.
Нет, не может тот, у кого нет ресурсов, и тот, кто нуждается в помощи, никому помочь. Что и прописано — из апатии загнал себя в глубокую депру. И девушка ситуацию не спасет — либидо у таких людей не найс ))
А вот про уродов-ненавижу там не было. Герой аморфный, он сам не понимает чего он хочет и что его отталкивает. Иначе бы он не поменял свое решение вот так просто.
А поменял он его по одной причине — он одинокий, закомплексованный и потерянный. И на момент повествования находится только в поиске места в жизни, перебирает варианты.
Вот только я не пойму, а кто тут кого осуждает? Для меня тут абсолютно все персонажи — негативные и отталкивающие, кроме собаки. Они ВСЕ — жертвы системы, которые никогда не вырвутся из этого круга. И поэтому так и будут биться лбом в эти ворота.
По части возраста главгера — я тоже написал. Судя по джинсикам-круточке ему вообще 5 годиков. А если он все-таки подросток — то ему во многом не хватает опыта, чтобы понять, что с ним происходит, и его точно также не в чем осуждать. Он реально не осознает, что не так, равно как и его родители, брат, и тем более — собака. Это тоже лишь закономерность — многие и к 60 так ни к чему и не приходят.
Окай, давай пропустим, что никому недолжен ) А если вот не понимает, то что? Ну вот не понимает и все, так получилось, сложилось, жизнь так срослась, вот стоим уже перед фактом, что не понимает? Что делать? Подушкой задушить? Зачморить? Избить? Повесить? В окно как брак выбросить? Что?
У каждого вопроса — множество граней. Один скажет — не лезьте в мою жизнь, другой — как это так, не помогать ближнему?
Да ситуативно все решается, ситуативно. Ну нету у жизни единых инструкций.
Один читатель видит героев так, другой эдак. Один читатель вынес из текста одно — другой другое. И единственного правильного ответа здесь быть не может.
Автор написал текст, а как его поймут читатели он уже не всегда властен.
Потому не знаю, что тут обсуждать. Если только озвучить свои мысли и впечатления, чтобы показать иную точку зрения автору и собеседнику.
А вот переубеждать кого-то в его мыслях и впечатлениях будет ошибкой. Потому как голова у каждого своя и чужие мысли в нее не заложишь.
А вот углубляться в суть — это интересно. Если каждый выражает свою точку зрения открыто и подробно, то можно лучше понять ход мыслей друг друга и углубиться в разбор истории и разности восприятий. Что в итоге будет полезно и автору и собеседникам.
В контексте данного рассказа несчастны всё, кроме собаки. И не из-за сексуальной удовлетворенности или неудовлетворённости. И Вадик с Артёмом не из-за денег, а из-за заботы, и Артём с Вадиком не потому, что ему молодой плоти захотелось, и папа не абьюзер, и мама не клуша… Это было б слишком просто для реальных людей. А вот показать их глубину только поступками и описанием прошлого трудно. Вот Чеховские три сестры, вроде всё три беспомощные, ясноделоничего не добьются, воспитанные, без истерик и пощёчин, а такие разные…
Впрочем, это бессмысленно и бесполезно. Я никому не смогу это объяснить на лит.сайте. А гиперактивная часть пользователей уже готовы меня сжечь живьем.
Про буллинг. Ну это же локальные вещи. Где-то пятиклассницы ножами режутся, а рядом в классе все друзья. И темную в те времена не всем и не везде устраивали. Но детские коллективы — это всегда поле для конфликта во все времена, во всех местах, это становление не только личностей, но и коллектива. Другое дело политика отношения к этому, роль взрослых, права и обязанности учителя, границы вторжения родителей, функции общества.
У нас пацаны проблемы решали за стадионом жутким мордобоем, приходили на урок в кровище и гематомах, но все решившие между собой. В портфель не плевали. Сейчас бы про это статью в интернет написали, «Кровавая мясорубка в 7 классе». А тогда: «Садитесь. Два.» Я против агрессии в любой форме, буллинга, это недопустимо, я за товарищество. Но вспоминая побивших друг друга и очень довольных парней у меня все еще уверенность, что Осипову и Саблину, именно им, именно тогда это было просто необходимо набить друг другу морды лица.
А вообще я за товарищество и взаимопомощь против всей фигни.
А так-то — в каждой избушке свои погремушки. Это ж понятно всем
В моём финале Вадик застрелился.
В вашем остался болтаться в петле.
Мне нужен третий путь, в терапевтических целях.
Да если чего-то такое писать сейчас, то надо не переделывать, а заново многое писать.
Пётр прожил ещё недолго — умер от сердечного приступа.
Володю повысили. Теперь он Владимир Петрович. Стал задерживаться на работе и часто улетать в командировки. Жена сильно ревновала его и устраивала ссоры. Развелись. Володя запил, но это даже помогло ему в дальнейшей карьере. Через несколько лет был арестован по громкому делу, связанному с поставкой еды в военные части.
Вадик ушёл от Артёма. Просить помощи у брата не стал. Устроился на кухню в кафе. Там проявился его скрытый талант — кулинария, а точнее десерты. Через пару лет он открыл свой бизнес по выпечке тортов. Вскоре он запустил своё шоу, которое принесло ему не только известность, но и приличный доход. Оплатил учёбу племянников в Англии. Свою настоящую любовь он встретил, когда ему было далеко за тридцать.
Через два года после смерти мужа Марина снова вышла замуж.
Я думаю, что если Вадик сможет выбраться из петли, он и с Артёмом прекрасно будет жить. И это не плохо. Они оба станут зрелыми людьми и отношения их тоже. Не самая плохая семья. Не хуже прочих.
Тут мне интересно скорее как Вадику от этого всего дерьма в голове избавиться. Одного взгляда незнакомки явно мало. В излечивающую силу времени я не верю, хотя…
Я вообще не увидел в его голове какого-либо дерьма.
оу, значит, у Вадима всё лучше, чем я предполагала)
Не нравится мне тут авторская позиция, слишком уж я вижу симпатию/антипатию к героям.
Это же 14 год, тогда все в джинсиках ходили, и в куртках в облипочку.
А ножки это когда у мальчиков такие же тоненькие, как у девочек. Тут вспоминается предковидная мода с голыми обледенелыми щиколотками.
Родители стараются дать детям самое лучшее, как могут. Может и криво, косо.
Неопределенность и хаос в обществе со сверх идеями о удовольствии, заманивают молодых в свои путы.
Пропаганда чуждых и непонятных, болезненных форм существования бьёт прежде всего по подрастающему поколению.
Конфликт описан со всех сторон детско-родительских отношений и псевдовыбор, обернутый в блестящий фантик.
Читать и говорить об этом открыто, считаю уместным, чтобы потом не ходить к психиатру или вытаскивать из петли.
Открыто и прозрачно сделать обсуждение этого вопроса.
Блестяще, спасибо…
За честность, открытость и смелость.
Спасибо огромное, я работаю с подростками и знаю о чем говорю.
Респект
С грифом — РЕКОМЕНДОВАНО
1. Отчётливо видно, что текст описывает не реального человека (Вадика), а карикатурные представления о человеке с гомосексуальной/бисексуальной ориентацией.
2. Молодёжь России, в большинстве своём, спокойно относится к ЛГБТ, без неприязни, а над этим текстом разве что посмеётся — как над топорным пропагандистским текстом навроде нашумевшего провластного ролика про гея на передержке.
Спасибо.