​Павел

Дед Павел, кряхтя, опираясь на клюку, спустился с третьего этажа, сел с края на лавочку у подъезда, рядом с нудящими бабами, закрыл глаза. Варвара, Никифоровна и Прохоровна, не увидев его, продолжали болтать. Уже давно, как Павла никто не видел.

Из-за угла появилась Маша со второго этажа. Маша в детстве была гимнасткой. До сих пор её спина была согнута пружиной, обнаруживая живот и попу.

“Живот, - подумал Павел, - по-славянски - жизнь. Это - наше. А попа-то что?”

Глаза были закрыты, но он отчётливо видел Машу, тугую как лук. Он видел Аню. Супругу.

Сдалась Аня. Или Господь прибрал. Что хотите.

Он видел кладбище на холме, окружённое соснами. Окружённое соснами, как часовыми. Он видел гроб, обитый красным, истово пахнущий деревом, нехотя сползавший в земное чрево. Царство Небесное. Вечная память.

Маша пролетела мимо как комета. Оставила запах моря. Запах жизни.

У Ани попа была маленькая. Павел помнил, как однажды они поехали на озеро. Аня была впереди с детьми. А он вдруг увидел её купальник. Уже было трое детей, а он только вот увидел её в купальнике.

“Любовь долготерпит, - подумал Павел. - Хороший текст, надо бы записать”.

Они много ругались. Он знал свою вину. Но и ей не мог простить многого.

Туда, в прошлое, он не позволял себе ходить. Зачем. Просто принимал то, что было дано сейчас.

Данное сейчас было. Сидя на скамейке, рядом со злословящими бабами, Павел не хотел вспоминать то, что было. Но не мог не.

Запах моря. Он вспомнил, как они, ещё студенты Универа, поехали в Крым. Просто пошли на Курский вокзал и купили билеты. Потом троллейбусом в Ялту, и катер. Устланный галькой пляж. Они нашли пещеру под огромным валуном, сфотографировались, но ночевать там не захотели, жутковато. Поставили палатку.на пляже. Ночью разбудили пограничники. “Я с девушкой здесь, поставил палатку”, - сказал Павел. Ребята посмеялись и ушли. “Нельзя здесь ночевать”, - сказали.

Снова запах моря. Маша вылетела из подъезда. “Блядь”, - согласились бабы.

“Ой, - сказала мама. Мы с Аней только вылезли из поезда. - Анечка, - сказала мама, -- ну, ты, такая. Анечка”. Мама сразу полюбила её.

Во дворе у нас, двести метров от подъезда - продуктовый. Маша возвращается с сумками. “Хахаля ждёт”, - решают бабы.

В кухне пахло ванилью. Но пирога не было. Мама, мудрая мама, заглянула в мусорное ведро. “Ой”. “Сгорел пирог, - говорит Аня, - пришлось выбросить”. На этом кухонные соревнования закончились.

Ещё ходили в цирк. И в Цирк Никулина, Царство ему Небесное. И в тот, что на метро “Университет”. Старались радоваться. И радовать.

Подкатил к подъезду “Мерс”. Маша из подъезда вылетает. Водитель выходит и открывает дверь. Там - девочка. Курчавая. Смуглая. “Мама”, - плачет. Маша девочку обнимает, уносит. “Мерс” уезжает. Бабы молчат.

Павел встаёт. Думает: “Любовь никогда не перестает”.