Кольцевая

Электричка прогрызает бетонное яблоко города, подползая к станции металлическим червем, лопается пассажирами, иссыхает — конечная. Я вбегаю быстро, вспыхивая из-за колонны. Никто не увидел меня — ни пожилой машинист, ни старуха-попрошайка, ни тот-кто-спит, ни девочка, стоящая в окне сонной многоэтажки, девочка с красными выплаканными глазами: никто не увидел меня — даже птица.

Электричка начинает движение, и город рассыпается на граффити и горбатый металл заборов. Постепенно всё меркнет, и я прижимаюсь к мягкой теплоте линолеума, сжимаюсь, зажмуриваю всё свое тело — свет звезд танцует по сиденьям, высвечивая забытые предметы: шапку-бини, конфетный фантик, кольцо, бутылку с водой, смятый пакетик. Двери открываются, и холодный космический воздух подхватывает меня, пытается выволочь наружу, но я нахожу пальцами кольцо — оставленное для меня незнакомцем (я видел лишь раз его отражение в осенней московской луже) — я нахожу его (кольцо) пальцами и держусь за него, держусь за него изо всех сил, и двери закрываются, и я всё ещё там — здесь.

Спустя вечность я выхожу на следующей станции, и ангел встречает меня лязганием металлических челюстей. Я протягиваю ему билет — конфетный фантик, и он прокусывает его насквозь (из фантика на землю капает рубиновая жидкость, словно сладкий густой гранатовый сок). Черная пушистая земля под ногами щекочет пальцы (я снял кроссовки при выходе из поезда) пока я иду к озеру — в черной поверхности его не отражается ничего, кроме ночи, ночи как концепта, и я жду, пока в ней загорится первый костер, и я вонзаюсь в его влажное податливое тело — в его горячие набухшие угли, мои ноги погружаются в ил, в пепел, и я растворяюсь: где-то далеко во мне — Москва и её электрички, бесконечные хороводы фонарей и немного пьяные подростки, безмолвное тело Лосиноостровского, девочка в окне, случайные поцелуи, поцелуи неслучайные, бледная гримаса Луны, одинокий крик, тишина.

Я пролетаю над городом, высматривая одно единственное существо, которое смогло увидеть меня — которое знало меня — которое оставило мне кольцо на полу электрички Москва—Шатура, зная — что я такое.
Но не нахожу ничего.

Я исчезаю под утро, растворяясь в персиковом рассвете, и лишь в самый последний момент я замечаю его — в самый последний момент, когда лучи солнца выжигают меня из моего тела — появляется он, и я что-то кричу ему, и он оборачивается, улыбаясь (он рад меня видеть!) и я выбрасываю руку вперёд, роняя на серый влажный линолеум золотое кольцо — может быть, когда день подойдет к концу, и если удастся ему проскользнуть и мимо машиниста, и старухи, и спящего, и девочки в окне — может он увидит меня там — на сломе дня и ночи — и может быть уже я улыбнусь ему в ответ.

Интересно… Боится ли он темноты?