Глава 3. Знакомство с демоном

Оказавшись в коридоре с Корисом, капитан не удержался и задал вопрос.

– Как Молино мог знать о том, что в анкете, если она у меня в рюкзаке и я никому её до сих пор не передавал?

– Сперва осмотрим подсобные помещения, – предложил Корис, пропустив мимо ушей вопрос капитана.

– Как я понимаю, был проведён обыск личных вещей? – не унимался капитан, следуя за спецагентом.

– Ваши личные вещи находятся в неприкосновенности там, где вы их оставили.

– Тогда как профессор узнал о том, что в анкете?

– Капитан! – тон Корис приобрёл строгие нотки. – Помните, я вам говорил о том, что не стоит задавать лишних вопросов? Так вот, этот вопрос был лишним.

– А план помещения – тоже лишний вопрос? Я бы хотел с ним ознакомиться.

– Плана нет. Вам придётся запоминать расположение объектов, опираясь на зрительную память. Поэтому сконцентрируйтесь на работе.

– Хорошо, а план инженерных конструкций хотя бы есть?

– Я отвечу вам на все вопросы.

– Тогда скажите мне, куда ведут эти камеры наблюдения? – и Эйшер указал на неряшливо спрятанную стекляшку под потолком.

– Камеры ведут к пульту в моём номере. В ваш номер будет транслироваться только видео из технических помещений, коридора и номера Фолта. Остальные помещения вам ни к чему мониторить.

– Хорошо. Что по системе вентиляции и кондиционирования?

– Сейчас вы всё увидите…

И в следующие два часа капитан обследовал довольно большой этаж на минус втором уровне, некогда бывший зоной для содержания особо сложных пациентов. Как оказалось, каждый из номеров, которые занимали участники группы, был ничем иным, как отдельной палатой – десятью однотипными помещениями, меблировку которых сменили незадолго до прибытия группы.

То, что сейчас использовалось под продовольственный склад, раньше было залом общего пребывания. Смежное со складом помещение, где сейчас лежала одежда, аккуратно разложенная по размерам и запаянная в полиэтиленовые пакеты, когда-то было ординаторской. Небольшая конура с пультом управления климатической системой своего предназначения не меняла. Равно, как и манипуляционная – большая комната с кушетками и медицинским оборудованием, где шустрый азиат колдовал над наивным детиной Фолтом.

Заглядывая в каждый угол, Эйшер внимательно осматривал слабые на его взгляд места, подробно расспрашивая спецагента о том, куда ведёт тот или иной технический канал. Помещение действительно оказалось хорошо подготовленным. Находясь на двадцать футов ниже уровня земли, зона эксперимента не имела ни окон, ни прочих лазеек для побега. Единственным легитимным выходом была дверь, через которую все участники группы попали сюда. Но всё же были уязвимости, которые вызывали у капитана сомнение. К примеру, четыре выхода вентиляционного канала, которые были отгорожены от общей вентиляции здания хлипкой решёткой. Также капитан долго хмурился, разглядывая грузовой лифт, вход в который был заложен свежей кирпичной кладкой и заставлен поддонами с едой.

Ко всему прочему, Эйшер так и не получил доступ к номерам Кориса, Молино и камере Бостона. Спецагент наотрез отказался вести туда капитана. А ведь был ещё один этаж на уровень ниже, где располагались инженерные узлы здания. Если Бостон каким-то образом привлечёт к побегу сообщников – они вполне могут воспользоваться им. В общем, осмотром помещения Эйшер остался недоволен. Слишком много недосказанности было в этой неуязвимости.

– Поверьте, капитан, лучшие специалисты в области безопасности принимали участие в подготовке этого помещения, – в конце осмотра уверял Эйшера спецагент, – были просчитаны и устранены все уязвимости зоны, которые можно было бы использовать для побега.

– И всё же я их вижу. Сообщники…

– Послушайте, капитан! Единственными сообщниками Бостона можем стать только мы. Кто-то из нас, если события пойдут по самому негативному сценарию. Но и при этом побег Бостона представляется утопией. Бостон намертво прикован к постели аппаратами жизнеобеспечения. Он в прекоматозном состоянии. Его тело уже не способно самостоятельно поддерживать себя, он даже дышать без ИВЛ не может.

— Вот как!

– Да. У нас очень мало времени. Никто не знает, как долго он продержится на этой земле. Его мозг всё ещё проявляет активность, что даёт нам шанс получить необходимую информацию.

– Какую, спецагент?

— Это снова лишний вопрос, капитан. Относительно помещения ещё вопросы будут?

– Нет.

– Тогда я предлагаю вам проследовать в свой номер и немного отдохнуть. Через сорок минут мы будем ждать вас в манипуляционной.

***

Без пяти пять у входа в манипуляционную Эйшера поджидал Корис.

– Капитан, задержитесь на пару слов. Это важно! – взяв под руку Эйшера, Корис отвёл его на несколько шагов от двери. – Вам предстоит внимательно наблюдать за всеми, кто будет находится внутри этой комнаты. Очень внимательно, капитан! Подмечайте все подозрительные изменения в поведении.

– Какие конкретно?

– Любые. Всё, что на ваш взгляд не присуще этому человеку.

– Послушайте, спецагент, – Эйшер нахмурился, – вы требуете от меня невозможного. У меня не было времени для того, чтобы изучить каждого участника группы.

– Да, я понимаю, это сложно…

— Это невозможно, Корис! Я не могу знать, всегда ли доктор почёсывает нос, когда нервничает, правша или левша профессор, что напевает себе под нос азиат и какой парфюм предпочитает курсант! Я даже вас не знаю толком!

– Понимаю. Я бы с радостью дал вам время на изучение повадок каждого участника, но, к сожалению, у нас его нет. Я вообще не уверен в том, если ли у нас в запасе отведённый месяц. Мистер Квай делает всё возможное, но Бостон буквально валится в ад.

– Тогда дайте чёткие критерии и конкретные инструкции.

– Хорошо. Обращайте внимание на потенциально опасные проявления. Агрессия, провокационное поведение, внезапная слабость, нарочитая неловкость, сильное смущение, дезориентация и…

– Я вас понял, спецагент. Как в этом случае должен поступить я?

– Изолируйте подозрительный объект без нанесения ему физического урона и подайте мне знак.

– А как быть, если объект проявит агрессию в отношении меня?

– Поступайте по ситуации.

– Вас понял. Что-то ещё?

– По окончании сеанса ментальной трансплантации мы проведём опрос Фолта. Это важно сделать в самое кратчайшее время. Образы, увиденные им, будут быстро забываться, как сон после пробуждения. Ваша задача особо внимательно следить за Фолтом, поскольку некоторые картины и события могут вызвать крайне негативную реакцию со стороны молодого человека.

– Какую.

– Я не знаю, – Корис неловко улыбнулся. – Мэтт, даже одних сухих данных о том, что творил Бостон достаточно, чтобы у меня волосы встали дыбом. Мне сложно спрогнозировать, как поведёт себя Фолт.

Первым, что бросилось в глаза капитану при входе в манипуляционную, были две шикарные больничные кровати с обилием медицинских приборов возле них. По правую руку от входа лежал улыбающийся курсант, для которого всё происходящее пока ещё оставалось самым шикарным приключением в его жизни. Шустрый Квай молча устанавливал датчики на теле обнажённого до трусов Фолта. Мужчину по левую руку Эйшер ещё не видел. Видимо, это и был Бостон.

Усеянный трубочками и проводами, на кровати лежал мужчина лет шестидесяти, накрытый белым одеялом. Глаза мужчины были закрыты плотной шорой. Квай то и дело бросал взгляд на мониторы, проверяя состояние пациента. Видимо Бостон действительно был очень тяжёл.

– Присаживайтесь, Мэтт! – улыбчивый доктор предложил капитану стул у стола. – Нам понадобится ещё пара минут на подготовку.

Вскоре Квай отрапортовал о готовности.

– Джентльмены, мы начинаем! – объявил Корис и кивнул Патису.

Доктор приблизился к Фолту, извлёк из кармана хрустальный шарик на цепочке и, ни слова не говоря, стал раскачивать им перед глазами курсанта. Через минуту Фолт захрапел, провалившись в крепкий молодецкий сон.

– Профессор, ваш черёд, – произнёс Патис и отошёл в сторону.

Молино с трудом встал со стула и, опираясь всем телом на трость, подошёл к изголовьям между кроватей, где его уже ждал другой стул. Умостившись, профессор многозначительно посмотрел на рукоять трости, а потом положил ладони на лбы обоим пациентам и закрыл глаза. В следующий момент Фолт вздрогнул и застонал.

– Всё в порядке, – спецагент шепнул капитану, уже порывавшемуся вмешаться в ситуацию.

Цифры на мониторе начали постепенно расти, сопровождая своё стремление учащающимся писком.

– Донор, пульс сто, давление сто сорок пять на девяносто, фиксируется повышенная активность бета- и гамма-волн, – негромко докладывал Квай, внимательно следя за мониторами.

— Это норма, – прокомментировал спецагент.

Цифры на мониторах неспешно росли, постепенно краснея. Фолт становился всё беспокойнее, нервно мотая головой из стороны в сторону, а профессор, сидевший с закрытыми глазами, всё мрачнее. Внезапно приборы пронзительно пискнули, загнав все показатели в пугающую красную зону, а потом резво угомонились, словно ничего и не было.

– Донор, пульс семьдесят давление сто десять на семьдесят, пик активности альфа-волн, подъём тета-волн, спад бета- и гама-волн. Донор, пульс девяносто один, давление...

– Судя по всему, мы закончили, – заключил спецагент.

– Так быстро?! Одна минута семь секунд, – взглянув на часы, удивился капитан.

– Да, это быстрая процедура. Теперь вернём курсанта в сознание и проведём допрос...

– Опрос, – исправил его Патис, – я бы попросил вас, Сэм, быть предельно корректным в отношении Трента. Это важно.

Наконец Молино открыл глаза и убрал руки с голов обоих участников эксперимента.

– Ваш выход... Адам, – кряхтя, произнёс профессор и с неимоверной тяжестью переместился с одного стула на другой.

Патис щёлкнул пальцами перед носом Фолта и призывно произнёс:

– Просыпайтесь, Трент! Мы вас уже ждём.

Молодой человек потянулся, зевнул и открыл глаза.

– Я спал? – с наивным удивлением пролепетал заспанный курсант.

– Да, Трент, вы спали и видели один сон, который вы обязательно должны вспомнить.

– Сон... Да-да, сэр, я что-то припоминаю, но... Простите, сэр, у меня мало практики осознанных сновидений, я могу...

— Это неважно, Мэтт, вы сможете, – продолжал Патис, – я помогу вам. Постарайтесь вспомнить обстановку, в которой вы очутились. Это была комната, кабинет, холл или...

– Комната, сэр.

– Хорошо. Это была квартира или дом?

– Мне кажется, квартира. Да–да, это была квартира! Из окна открывался вид на город.

– Что вы видите вокруг?

– Стол, два стула, стеллаж во всю стену. Перед глазами мелькают полки, что-то в руке... Сэр, возможно, это покажется странным, но мне кажется, что это я здесь живу. Точнее, кто-то, кого я ассоциирую с собой. Это странно, я не могу объяснить...

– Вам проще вспоминать от лица человека, которого вы видели во сне?

– Я не просто видел его, сэр, я как будто на время переселился в его голову.

– Отлично, Трент! Передавайте свои ощущения. Говорите обо всём, что чувствуете и помните. Не сдерживайте себя, даже если вам покажется, что вы несёте полную чушь.

– Хорошо-хорошо, – курсант прикрыл глаза, словно заглядывая внутрь себя, и начал рассказ. – Я хожу взад и вперёд с этой проклятой вазой. Мысли путаются...

– Какие мысли, Трент?

– Мысли... Да, мысли! Где же она стояла? Чёрт возьми, я не помню! Я ничего не помню! Моя проклятая голова, она всё забывает! Три дня назад я забыл портмоне в магазине. Это хорошо, что заметил мой славный приятель Аэрс. Не будь его – я бы лишился денег и карточек. Стоп! Это был не Аэрс. А кто тогда? И это произошло не три дня назад. Это было... Месяц? А какой сейчас месяц? Проклятая ваза, где же ты стояла?!

Я ничего не помню. Ни-че-го! Всё сегодняшнее утро я провёл в поисках своей кошки. «Бедняжка Хлоя наверняка куда-то залезла и теперь не может вылезти», – думал я. А потом вспомнил: Хлоя умерла год назад. Или два года. Чёрт возьми! Год, два — это неважно, когда ты через мгновение забываешь об этом.

Я забыл тех, кого любил и забыл о том, как они любили меня. Но это неважно. Какая разница, есть ли у тебя кто-то, если ты об этом забываешь? Моя проклятая голова ничего не держит. Воспоминания утекают из памяти, как вода из решета. О чём говорить, если я не помню своего имени? А оно вообще было – это имя? Может, я всё это время жил безымянным? И где, чёрт возьми, место для этой трижды проклятой вазы?!

Я всегда раскладывал вещи по своим местам. А сейчас не могу. Я не помню их места. Подписывать бессмысленно. Я забываю названия предметов. Ха, а вот вазу помню! Но это ненадолго. Болезнь возьмёт своё. Недавно я обмочился. Я, взрослый человек, обмочился, будучи в сознании. Я просто забыл, как расстегнуть штаны. В один прекрасный день я забуду, как дышать и умру мучительной смертью. Это страшно.

Но гораздо страшнее жить с такой головой. Жить, чтобы забывать о том, что ты живёшь. Чёрт возьми, как же я ненавижу свою дырявую голову! За что мне это наказание?! Господи, пошли мне избавление от мук! Или я...

Да, точно, вот же он – пистолет на столе! Я ведь собирался положить конец этому безумию. Ещё вчера, между прочим. А потом забыл. Но сейчас-то я не забуду! Вот только... Да чёрт с ней, с этой вазой! Через минуту я забуду о том, что она вообще была! Так, надо действовать, пока я помню.

Пистолет. Я приставлю его к виску и нажму на курок. Приставлю, нажму. Только так и никак иначе! И... Что?! Что, чёрт возьми, произошло?!

Револьвер пуст, в барабане нет патронов. Я прихожу в гнев и... О боже, я отчаянно колочу себя рукояткой по голове! Я рассёк лоб. Кровь стекает на глаза, заслоняя взор. Но я не останавливаюсь, я продолжаю избивать себя. Удивительно, но это не больно. Это... Это доставляет мне немыслимое удовольствие. Наконец-то я поквитаюсь со своей проклятой башкой! Эта сладостная месть не даёт мне сосредоточиться.

Ещё удар, ещё, ещё... Ну, нет же, нет, я так себя не убью! Нужен выстрел. Приставить, нажать. Зарядить! Точно! Где патроны? Они должны быть... Я же всегда всё складываю в порядке. Только потом забываю порядок. А патроны... Проклятая дырявая башка, на-ка, на, на ещё раз! Патроны, сука! Где они, я тебя спрашиваю?!

Стол. Коробка. Я едва вижу из-за крови, которая хлещет с головы ручьями. Точно, это же коробка с патронами! Я ведь её ещё вчера приготовил! Или не вчера... Не важно! Надо зарядить револьвер, пока я не забыл, где патроны. Открыть барабан. Открыт. Всунуть патрон. Всунул. Ещё. Всунул. Ещё. А зачем мне столько? К чёрту, я уже забываю, зачем я взял в руки пистолет! На-ка, получи ещё пару раз, тварь!

Сэр, это безумие! – встревоженно воскликнул Фолт и попытался вскочить с кровати. – Док, он сейчас выстрелит! То есть, я сейчас выстрелю! Это надо остановить! Он же убьёт себя! Я убью себя!

– Продолжать! – повелительно прохрипел Молино.

– Продолжайте, Трент, всё под контролем, – повелеваясь профессорскому приказу, сказал Патис и повёл большими пальцами вдоль надбровных дуг курсанта.

– Я заряжаю револьвер, нажимаю на курок... – продолжил несколько успокоившийся Фолт. – Нет, я сперва приставляю его к виску. Удивительно, я начал забывать последовательность! Да, я приставляю пистолет, нажимаю на курок и... Всё! Сэр, мне нечего больше сказать. Сон оборвался темнотой.

– Вспомните детали обстановки, курсант, – вклинился в диалог Эйшер, – фотографии, личные вещи. Что вы увидели в окне? Встретились ли вам документы, были ли кто-то с вами...

– Капитан, прекратить немедля! Это не ваша зона ответственности! – жёстко осадил его спецагент.

– Сэр, я отвечу, – с усмешкой сказал Фолт, — это может показаться странным, но все детали, которые всплывали перед глазами, я тут же забывал. Я даже не скажу вам, какого цвета стена в комнате, хотя я её отчётливо видел. А вот кто был рядом... Я никого не видел, но я чувствовал чьё-то присутствие, чей-то взгляд. Глубокий, всепроникающий взгляд, который сверлил меня насквозь. Человека не было, а взгляд был. Это странно.

– Ничего странного, – снова включился Патис, – со временем вы привыкните к этому ощущению. Скажите, вы помните что-то существенное, о чём забыли упомянуть? Может, какие-то важные мысли или яркие эмоции.

– Нет, сэр, я рассказал всё. Ничего такого, о чём мне бы стоило сказать, не было. Я помню лишь две эмоции: ненависть и блаженство. Я ненавидел свою голову и упивался местью. Эти чувства хаотично смешивались во мне и проявлялись в случайном порядке. Это было похоже на карусель, когда всё вокруг мелькает, теряя свои очертания. И... Возможно, я сбивчиво рассказываю, сэр или...

– К чёрту! Он водит на за нос, – сурово прохрипел Молино и попытался встать. – Адам, чёрт возьми, помогите же мне!

Патис подскочил к профессору и помог ему подняться.

– Вы сами дойдёте, Эдриан?

– Дойду, Адам. Спасибо.

Все присутствующие молча проводили глазами Молино. Когда профессор наконец покинул манипуляционную, доктор Патис с улыбкой потёр ладони и воскликнул:

– Джентльмены, поздравляю, первый опыт трансплантации прошёл успешно! Мистер Фолт может проследовать в свою комнату для отдыха. Через десять минут я присоединюсь к вам, Трент, – обратился он к курсанту, – нам нужно с вами кое о чём поболтать. Остальных участников я благодарю за содействие! Мэтт, Сэм, Вонг, вы – молодцы!

– Капитан, пройдёмте со мной, – и спецагент указал Эйшеру на дверь, – нам нужно кое-что обсудить.

– Да, нам действительно есть, о чём поговорить.