Вот, сорок третий год закончил бег
Вот, сорок третий год закончил бег,
Сорок четвёртый взял свои начала.
Уж чем там отличился человек –
Не знаю, может рана подгадала,
Иль повезло солдату в кой-то век.
Но, как бы ни случилось, а отец,
Тот год встречал в Москве с семьёй своею.
Какой определён ему конец
Солдат не знает, тем сердца скорее
Стучали у двоих – приди малец!
Три дня, две ночи, а потом в окоп,
Обычная солдатская работа.
Жена и дочки не боялись, чтоб,
Врага от дома гнать ведь должен кто-то,
Штыком и кулаком, и пулей в лоб.
Вернулся к ратному труду солдат
Не ведая о сыне, но мечтами,
Надеждой полон. Свой посильный вклад
Он внёс, а далее жене и маме
Растить посев, а он хранить их рад.
Что отпуск свой провёл с женой не зря,
Солдат узнал весной. Тогда природа,
Вдруг шевельнулась севом января.
Решила мама, пусть война, невзгода –
Мир расцветёт с приходом октября.
И он пришёл, октябрь, а с ним и я,
Явился парнем крепким и горластым.
Ещё печалью полнилась земля…
Я горло драл осенним днём ненастным…
А мама улыбалась, говоря:
Кричи-кричи, не умолкай сынок,
Пусть голос перекроет битвы звуки.
От дома папка твой пока далёк,
Ещё не скоро он протянет руки
К тебе крикун, расти – да минет срок.
Вот я и рос врагу наперекор,
Отцу и маме радость и надежда.
Уж в августе пошёл, был шагом скор,
Смышлён, умён – не так себе невежда.
Внимательно всех слушал разговор.
Когда в сорок седьмом пришёл отец,
Я много уж познал в делах житейских.
Хоть, не о том бы должен знать юнец,
Не о проблемах тыла, и армейских…
Мне б в сказку – и счастливый чтоб конец.
Ну, сказкой не назвать, но и роптать,
Когда страна войной переболела…
Когда минуло время бедовать…
Когда улыбка, пусть ещё не смело,
Цветёт!.. долой привычку горевать.
Вот и отец, израненный солдат,
Пришёл живой, а мне, так просто дядя.
Я долго привыкал, хоть был и рад,
Я прятал взгляд, в глаза сиротам глядя,
Казалось,… сам был в чём-то виноват.
А мама расцвела как маков цвет,
Не все солдатки мужиков дождались.
Товарки-вдовы зыркали вослед,
Их дети от обиды задирались,
А я стеснялся им давать ответ.
И был-то невелик, но понимал,
Какою мерой им хлебнуть придётся.
Меня отец на плечи поднимал,
А сироте немного достаётся
От жизни ласк, тогда уже познал.
Скопила память встречи многих лет.
Мне детских глаз виденье неизбывно,
Шинель любую провожавших вслед.
