Посиделки

Прохладным осенним вечерком Афанасий и Григорий уютно расположились на кухне, чтобы просто, как говорится, "посидеть".

Воистину, русский язык - это целая вселенная! Посидеть - это не какая-нибудь бессмысленная трата времени перед телевизором. Это высокое действо, сродни искусству, в процессе которого вырисовываются глобальные истины.

Во время посиделок становится прозрачно ясно, почему у тебя всё так плохо. А, главное, знаешь, как это исправить! Правда, на следующий день всегда почему-то находятся миллионы каких-то мелких нюансов, которые вечно всё портят...

Во время посиделок люди умнеют. Превращаются в мудрецов и философов. Появляется желание надеть тогу и, торжественно размахивая дланью, наконец-то раскрыть глаза человечеству! И объяснить неразумным смертным, в чём же он! Таинственный смысл жизни!

С уст срываются столь витиеватые выражения, что лишь твой собрат по посидению способен постичь их сакральную суть. И парирует чем-то не менее хлёстким. И в споре рождается Истина. И вы плачете, обнимая друг друга. С трудом держитесь на ногах, но, главное, держитесь!

Неотъемлемым атрибутом посиделок является бутылочка. Чаще всего не одна. Солёные огурчики, хлебушек с самодельной аджикой, колбаска... Но в плане яств у всех всё по-разному. Кто-то предпочитает гоголь-моголь и вермишель. Кто-то окрошку с айраном и котлеты. Но на столе обязательно должно быть что-то съестное. Нельзя путать посиделку с пьянкой!!! Это оскорбительно!

И вот два интеллигентных мужчины решили посидеть у Афанасия на кухне прохладным осенним вечерком.

***

Это не какие-нибудь забулдыги! Афанасий в прошлом был музыкантом, но жизнь показала, что пюпитр - пюпитром, но денег ноты не приносят. Устроился на завод, где и познакомился с Григорием.

Григорий считал себя непонятым поэтом и был уверен в том, что его предназначение - "глаголом жечь сердца людей". Но то ли глаголы у него не слишком пылкие, то ли сердца людей такие огнеупорные. Жена от него ушла, по его словам, к какому-то мачо с внешностью зарубежного киноартиста. На самом деле она ушла к одноглазому дворнику в зоопарке, но он предпочитал думать иначе.

Посидели они уже изрядно, и с кондицией всё было в порядке. Пришли к единому выводу, что даже под угрозой расстрела не променяют чёрный "бородинский" на круассаны. Чуть поспорили о том, зачем нужно опахало. Один утверждал, что это сельскохозяйственное орудие. Другой, что это - гигантский веер.

- Почему она тогда не омахало? - пьяно поинтересовался Афанасий.

На этом спор зашёл в тупик.

Естественно, поговорили о политике, о любви и о футболе. Пришло время задаться главным вопросом: в чём же смысл жизни? Но Григорий заявил, что этот смысл есть, и за него надо выпить.

- Лучше не скажешь! - щёлкнул пальцами Афанасий. - Тогда я спрошу тебя о более важном... Как ты относишься к коалам?

Григорий задумчиво посмотрел на своего приятеля и уточнил:

- В глубине души или вообще?

- Вообще в глубине... - Вот это только они в данный момент могли понять друг друга.

- В целом, главное, чтобы не было засухи.

- Где?

- Где нет воды.

- Понятно. Давай я тогда покажу тебе фокус, - Афанасий был полностью удовлетворён исчерпывающим ответом про коал.

- Какой ещё фокус? - Григорий был заинтригован.

Даже глаз один закрыл, чтобы лучше видеть друга.

- Хороший... - Афанасий, держа сигарету в зубах и щурясь от дыма, взял со стола несколько бумажных полотенец и положил перед собой. - Я сейчас заставлю рюмку исчезнуть.

Григорий немного заволновался:

- А ты уверен, что это хороший фокус? - и отодвинул свою рюмку подальше от новоиспечённого иллюзиониста. - Если ты заставишь её исчезнуть, тебе некуда будет наливать. И откуда ты взял вообще этот фокус?

- Акопяк по телевизору показывал.

- Какой Акопяк?

- Ну усатый такой... «Тилибох-тилибох», не знаешь что ли?

- А... Тот Акопяк? Ну так он - Акопяк, а тут ты!

- Слушай, ты меня не это!

- Ладно... Не буду... Давай свой фокус.

Личности творческие и, действительно, распивали из миниатюрных рюмок. Грубые стопки делали процесс посидения вульгарным.

Афанасий перевернул свою рюмку, поставил её на стол ножкой вверх, сверху наложил бумажные полотенца так, чтобы прикрыть ими атрибут полностью. Держа обеими руками спрятанную рюмку, провёл ею несколько кругов по столу и сказал:

- А теперь надо произнести магические слова.

- На санктскристе? - недоверчиво спросил Григорий.

- А мы где?.. - задумался Афанасий.

- Дома.

- Ну тогда на русском... - и нараспев произнёс: - "Рюмка водки на столе!!!"

Не успел Григорий подумать, что уже где-то слышал это заклинание, как Афанасий размахнулся что было силы и треснул ладонью по бумажным полотенцам!

Раздался приглушённый хруст битого стекла, и тишина зависла над столом.

- Акопяк фигов, у тебя из руки торчит ножка рюмки... - тихо произнёс Григорий.

- Да... Странно... - недоуменно подтвердил Афанасий.

Кровь моментально пропитала бумажные полотенца. Афанасий поднял руку, салфетки прилипли к ней, а под ними обнаружилась горсточка осколков. Он смахнул полотенца с проткнутой насквозь кисти. Кровь текла по предплечью и капала с локтя на пол.

Григорий отреагировал практически сразу. Он выскочил из-за стола, схватил бутылку с дезинфицирующим средством (уже третью за недолгий вечер), и полил сначала руку приятеля, а потом свой рот на всякий случай.

После этого он потащил друга за здоровую руку в ванную. Когда ледяная вода смыла кровь, посередине ладони обнаружилась своеобразная "шляпка" из донышка рюмки. Будто стеклянный гвоздь был вбит в ладонь.

Недолго думая, Григорий подцепил большим и указательным пальцами стекляшку и вытащил её под отборный мат кричащего Афанасия. Сорвав с батареи висящие там трусы, обмотал ими кисть друга, чтобы остановить кровотечение.

- Ну ты как? - спросил Григорий, когда они вышли из ванной в прихожую. - Можешь передвигаться?

- Я всё могу... - ответил Афанасий, сжав здоровый кулак. - У нас там осталась ещё анестезия?

- Да. Но последняя. Имей в виду.

- Дай мне ножку эту, которая так беззастенчиво пробила мне насквозь руку... Она мне нужна.

- На. Будет тебе напоминанием, что не стоит верить во всякую ерунду по телевизору.

Они приняли ещё несколько раз анестезию: Афанасий, чтобы унять боль в руке, Григорий, чтобы тоже унять боль в руке Афанасия. Ещё немного посидели, покурили... И со словами, что пора и честь знать, Григорий поднялся, слегка покачиваясь.

- Ну ты меня совсем не уважаешь... - обиделся Афанасий.

- Вот только не надо вот так вот, как вот так! - покачивая пьяненько указательным пальцем проговорил Григорий. - Я тебя всегда уважал, уважую и буду ужувать всё время всегда! - заплетающимся языком добавил он.

- Тогда почему ты не хочешь до конца досмотреть мой фокус? - недоумевал Афанасий.

- А ещё не всё?.. - растерялся Григорий.

Афанасий скомкал окровавленные полотенца незабинтованной трусами рукой и швырнул их в район мусорного ведра. То есть в раковину... Положил на осколки рюмки отбитую ножку, прикрыл этот мусор новыми бумажными полотенцами и треснул сверху повреждённой рукой.

Григорий семь раз протёр глаза прежде, чем поверил, что видит на столе целёхонькую ту же самую рюмку, когда Афанасий скинул с неё полотенца!