Поверженная Наука Любви. Часть 8

Двоежёнец или раб?

На следующее утро мы узнали свою дальнейшую судьбу. Ахилла и Малиха выкупили их бывшие театрумные жёны. Пока было непонятно, дадут ли они им свободу или оставят при себе рабами. Но Малих уже праздновал победу. Он не представлял свою жизнь без Матроны. А зная их отношения, всем было понятно – раб он или не раб – они продолжат свой путь мужа и жены.

Сложнее было угадать мотивы Беллы. Захочет ли она иметь статусное преимущество в их отношениях с Ахиллом? Будет ли их любовь так горяча и гармонична, если он останется одним из её рабов? Но пока и телом, и душой он принадлежал ей на правах собственницы…

Драматичен был союз Фелиции и Амада. Ещё недавняя весталка не имела столько денег для выкупа раба, постигшего третий этап Науки Любви. Последнюю ночь в Школе она коротала со своей подругой Еленой. Заплаканные глаза и измождённый вид ещё недавно цветущей Венеры были ей не к лицу.

– Я тебя предупреждала, подруга, что ничего хорошего из твоей затеи не выйдет. И я тоже виновата, что позволила запустить эти бесперспективные отношения с ожидаемым концом. Знаешь, у тебя нет выхода, кроме, как забыть Амада и постигать последний, третий женский этап. Благо тебе, бывшей весталке, это даруется без платы во имя богини, которой ты отслужила свои лучшие годы. Амаду не повезло больше всего. Несмотря на огромное желание быть с ним, Фелиция не имела средств. Поэтому, даже блестяще справившись, он не имел шансов стать её мужчиной после учебного театрумного брака.

– Я не могу без него, Елена! Я умру. Никого не хочу видеть на его месте! Я ушла из весталок и получила огромное счастье, которое я никогда не смогу позабыть. И теперь, ведая о нём, я буду глубоко несчастна. Я бы могла пойти работать гетерой, ради моего Амада. Но пока заработаю столько денег, он уже пройдёт последний, четвёртый этап и станет собственностью царицы Кларии. Я безвозвратно его потеряю.

– Может быть, тебе следовало поискать того, кто дал бы тебе займ? Подумай. Ты помогала многим богатым людям.

– Если даже я и найду эти деньги, то мне их придётся отрабатывать опять же гетерой. Амад мне не позволит.

– Ну, Амад-то в этом случае побудет твоим рабом. Куда ему деваться?

– А наша любовь? Сотня вялых пенисов римских богатеев пройдётся по нашему счастью огненной колесницей, выжигая всё самое дорогое. А работа на виноградниках даст нам не больше, чем пропитание и одежду.

– А если ему поработать лауреатом, а тебе гетерой ради общей цели? Объясни ему всё. Он поймёт, и ваша совесть друг перед другом будет чиста. Вы за год-полтора погасите займ с процентами. Сыграем свадьбу.

– Я умру, если узнаю, что мой возлюбленный делит ложе с другой. Не могу… Не хочу!

– Фелиция, ты же знаешь, что ложе можно делить с кем угодно, тогда как его сердце будет принадлежать только тебе. От чужих членов в твоём лоне он тоже не будет в восторге. Но это единственная возможность. Ты не молода. Терять время глупо. Решайся.

А в это время, пока Фелиции трепетала от неизбежно надвигающихся мрачных теней судьбы, от мудрой, прекрасной Елены меня ждал сюрприз. Покидая последнюю беседу, наставница отозвала меня и сообщила, что я должен сейчас же идти в Храм для важной встречи. С кем будет встреча – она не сказала.

В пустом, тёмном зале под высоким сводом возвышалась огромная мраморная статуя голой Афродиты. Наклонившись, она протягивала руки к тому месту, где на низком постаменте, слегка возвышаясь, стоял трон. Лицо, запечатлённое в камне на века, светилось счастьем и мудростью удовлетворённой женщины. Против трона стояло курульное кресло. Вместе они создавали идею, как будто поддерживаемый Афродитой император на троне должен здесь принимать влиятельного вельможу. По периметру зала горели свечи. По их виду я определил, что зажгли их недавно. Выбрав для себя кресло, я стал ждать. Зашедшая служанка весталки сообщила начало второй четверти ночного времени и, поправив несколько свечей, спешно вышла. Вскоре я услышал звук отворяемых дверей и шум от возни. Поднявшись с курульного кресла, я приблизился к входной арке и увидел двух служанок, открывающих двери. В открытом проёме возникли восемь чёрных рабов-лектикариев в белых повязках. Они несли узорную лектику с восседающей на ней женщиной в шёлковой накидке, закрывающей лицо. Осмысливая, что после освоения третьего этапа, посвящённого браку, я стал интересным для выкупа какой-нибудь богатой римлянкой, во мне огнём вспыхнула догадка. Это могла быть моя Селена. Мои глаза сверлили накидку. Рабы спустили носилки. Двое из них подставили руки, и она величаво поднялась и направилась к трону. Я уже сидел в кресле напротив и, воздев голову, снизу смотрел, как она грациозно, по-царски садилась на трон. Из узких щелей для глаз кто-то внимательно и пристально на меня смотрел. Я ждал Селену. Но каково было моё удивление, когда гостья резко сорвала с лица шёлк, и я увидел… Топурию!

Я вскочил, но сразу окаменел от строгого и властного взгляда моей бывшей возлюбленной. Боги, как она была похожа на Селену! Какая прекрасная Луна! И как божественна она в сердитом образе царицы!

Прошло немного времени. Мы молча продолжали смотреть друг на друга. Вдруг глаза её зажглись, и она метнула первую молнию.

– Ты любишь Селену?

Как удар от опытного бойца, вопрос застал меня в врасплох. Я и сам теперь не знал, кого из них я могу любить. Или могу ли я кого-то из них не любить? Появление Топурии подняло из забытья мои самые огненные чувства, от которых я раньше так долго не мог уснуть, слушая храп счастливого Ваника... Но я страстно люблю и Селену…

– Почему ты не отвечаешь, Арам?

Последнее слово было «Арам», а не «раб». Это укрепило мой дух, и я понял, что юлить и что-то выдавливать из себя сейчас не имеет никакого смысла.

– Да, Топурия, я люблю Селену. Но я не разлюбил и тебя. Я помнил о тебе каждый день, и, знаешь, вы очень похожи. Глядя на неё, я вспоминал тебя, а сейчас, глядя на тебя, вспоминаю её.

– Ты не можешь любить двух женщин. Говори истину, хитрец.

– Хоть ты мне друг, Сократ, но истина дороже. Я люблю вас обеих, и даже не могу произнести это признание отдельно для каждой, ибо очерёдность будет истолковано превратно. Вы обе первые, и обе последние.

Потом я страстно и убедительно говорил что-то ещё. Наконец, искренность, которую я вкладывал в слова, после тщательного испытания дошла до адресата.

– Твоя записка растопила мне сердце. Не знаю, может, ты искусный обманщик, но я верю тебе, Арам. Наверное, я допустила ошибку, когда советовала сестре изучать Науку Любви.

– Что?! Селена – твоя сестра?!

С одной стороны, дворцы моих представлений рушились, с другой, они сразу же отстроились заново и стали более реальными и крепкими. Всё выложилось в весьма занимательную мозаику. Топурия молчала, продолжая следить за мной.

– Селену ко мне направила ты?

Она закрыла глаза и медленно кивнула. Мне стало легче. Таким образом, вину за такой исход мы разделили пополам.

– Да, но она не знает. Я действовала через Елену. Если нам с тобой отвечать за позорный треугольник, то знай, что Селена чиста.

Коварны и хитры умные женщины! Получалось, что нас с ней сейчас объединила новая тайна, тогда, как Селена осталась, хоть и чистой, но за бортом. Наверное, они сами часто не ведают о своих скрытых устремлениях, конечный смысл которых способна понять даже собачья сука.

– Селена знает, что мы были любовниками?

– Нет, про нас она пока ничего не знает. Я ещё не знаю, как решить эту задачу, ранее полагая, что Афродита на достаточное для каждого время дарит только один подарок.

– Не знаю про три, но про два равноценных подарка я знаю точно. Ты расскажешь Селене?

– Нет, это должен сделать ты. Также, как сказал мне, скажи ей. Я её знаю с рождения. Мы не уподобимся двум пожирающим друг друга аспидам.

– Хорошо, любовь моя, а что будет дальше?

– Арам, пока не зови меня так. Не знаю. Посмотрю, как поведёт себя сестра.

– Ты выкупишь меня у Мусы?

– Глупый и милый мальчик. Я тебя выкупила уже после второго этапа. Ты мне вышел дешевле, чем я бы это сделала сейчас. Поэтому не обольщайся, что мной правили чувства к тебе. Считай, что это была торговая выгода.

– Тогда зачем тебе все эти страсти? Ты начиталась греческой лирики? Владей и правь мной, как тебе хочется. Зачем тебе моя душа? Моё тело будет принадлежать, хочешь, тебе, а захочешь – Селене, или вам обеим.

Её глаза стали весёлыми, а щёки зарумянились. Луна овенеривалась на моих глазах. Топурия тоже проходила этапы Науки Любви? Похоже. Тем более она хорошо знакома с Еленой и имеет на неё влияние.

– Ты просто хочешь быть двоежёнцем, подобно арабам. А справишься?

Женская атака Венеры ждала отражения уже от Марса. Я дерзко посмотрел на царицу.

– Справлюсь, красавица. Зачем же было столько учиться?

– Но ты учился обращаться с одной женой. И, во-вторых, ты не прошёл последний этап. Сделай признание Селене и возвращайся к Елене на Науку Любви. Только не вздумай влюбиться и в неё. Наша монера может утопить нас троих, и уж точно, четверых не выдержит.

Мы посмеялись, но я заметил, что глаза её очень внимательно стали следить за мной после упоминания имени весталки. Я понял, что в этой шутке было нечто большее.

Уж не в Меркурий ли она зашла, щупая во мне весёлость Юпитера? Точно, это Школа. «В ней есть и рассудительный Сатурн, и способный принимать трудные решения и разрубать гордиевы узлы Марс, и при этом над всем этим в ней потешается Юпитер! Кажется, любовь с мудрой женщиной должна катиться Колесом планет с участием всех спиц. Наверное, весталки дают женщинам Науку Любви в более полном варианте, оставляя мужчинам лишь крохи великой мудрости», – такое озарение посетило мой разум.

По её знаку рабы бросились к носилкам. Одного из них, седого с отрубленным правым ухом, я узнал. Он был одним из рабов, совокуплявший голую Топурию в купели, когда мы сражались взглядами, сотворяя оргию-мистерию битвы наших чувств – пожирающего огня с умертвляющим льдом…

На следующее утро я сделал признание Селене. Она достойно приняла ситуацию, но её поразило поведение старшей сестры. Она не ожидала, что была участницей её безумного плана, приведшего к такому глупому финалу. В таком финале, с другой стороны, было и что-то новое, неизвестное и страстно-притягательное для каждого. Союз троих не разрушал ни сестёр, ни любовников. Напротив, он грозил стать чудовищно мощным. Получалось, что ещё неизвестно, глуп был этот план или гениален. Человек слаб, чтобы судить, что хорошо, а что плохо. На помощь приходят боги и играют им сообразно своим божественным страстям…

Может быть, на последнем этапе Елена меня научит управлять бурей и укрощать мегер, загоняя энергию в замкнутый круг, но уже не в моём теле, как учил Си, а на всех троих... Хорошо мечталось, но тревожный привкус похмелья от выпитого вина страстей напоминал, что в жизни всё происходит как-то хуже и прозаичнее.

PS. Продолжение следует