Глава 19. Быть или не быть?
Остаток ночи прошёл крайне беспокойно. Сначала, когда Ольга легла после ночных разговоров и попыталась уснуть, кто-то стал плакать в соседней палате. Или через палату. Или вообще в конце коридора. Слух, подгоняемый тревожными мыслями, настолько обострился, что казалось, будто кто-то плачет через бумажную стену.
Потом она уснула. Но сном это назвать было сложно. Какая-то череда быстро сменявшихся проваливаний в дрёму и молниеносных пробуждений. В короткие периоды сна Ольга видела своего отца. Он сидел на поваленном дереве, на кладбище среди заброшенных могил. Как раз там, где его и нашли. Отец сидел, уставившись куда-то вдаль, и тихо говорил: «Время». «Что время, папа?!» – пыталась во сне докричаться Ольга до отца, но он её не замечал, как будто не было её там вовсе. Но она же была! Она видела и слышала! А отец всё твердил и твердил: «Время».
Когда к утру Ольга наконец провалилась в глубокий, абсолютно свободный от сновидений сон, она поспала совсем немного. Её разбудил истошный крик.
Мгновенно стряхнув остатки недолгого сна, Ольга вскочила чтобы выяснить причину крика.
Сидя на кровати, поджав коленки к груди и крепко обхватив руками голову, как резанная кричала Даша.
– Доченька, что с тобой?! – Ольга тут же подскочила к дочери и, обняв ту, пыталась выяснить причину столь нетипичного поведения.
– Голова! – с истеричным визгом крикнула матери Даша.
На крик быстро сбежался почти весь медперсонал отделения. Даше быстро что-то укололи. Сергей Сергеевич, уже пришедший на работу, бегло осмотрел девочку. Дав указания медсёстрам, Сергей Сергеевич отправился к заву. Прибежавшая на крик бабушка Дуся, ещё не ушедшая на отдых с «ночной», принялась вместе с Ольгой успокаивать бедную девочку, пока Даша не уснула. Даже не уснула. Отключилась.
***
– Тук-тук, Глеб Миронович! – Сергей Сергеевич заглянул в кабинет зава.
– Заходи, «тук-тук», – ответил Глеб Миронович, сидя перед монитором.
– А вы домой чего? Не-а? – намеренно «записклявив» голос на последнем слове, спросил молодой врач.
– Не-а! – той же «комариной» интонацией, только на октаву ниже, ответил зав. – Отоспался. Некогда. Что там с Солнцевой?
– Ну наконец-то появилась головная боль! – саркастично ответил Сергей Сергеевич. – Я уж грешным делом думал о нетипичном случае. Ан нет! Вот она, зараза! Здравствуйте анестетики, люмбарная пункция и бессонные ночи!
– Будем держать! – сухо сказал Глеб Миронович, глядя в монитор.
– А что нам остаётся делать?! – с досадой в голосе выпалил молодой врач. – Только держать! Схемы лечения-то нет пока.
– Не брюзжи, бабка! – осадил упаднические настроения Глеб Миронович. – Ты мне лучше скажи: ты знаешь такого Раймонда Билайфа?
– Ф-фф! Кто же его не знает?! Этот почтенный бородач весь онкомир ногами кверху поставил своим докладом! Я его два раза прослушивал. Глеб Миронович, так он же, вроде…
– Не вроде, а так и есть, – прервал на полуслове молодого врача зав, – мой хороший приятель, можно сказать друг и будущий начальник.
– Все-таки намеренны «валить»? – с некоторой грустью спросил у Глеба Мироновича Сергей Сергеевич.
– Намерен, Серёжка! – без тени сомнения ответил зав. – Устал я от всей этой мышиной возни! А у Рамо такая научная база, такие условия! Да ты сам всё увидишь!
– Я?!
– Да, ты. А ты как думал, морда белохалатная, я тебя оставлю тут, Валерке на съедение?! – подмигнул Глеб Миронович Сергею. – Ну уж нет, Серёжа! Мне классные нейрохирурги очень нужны!
– Так я за билетами? – подыграл Сергей Сергеевич заву, сделав вид, что убегает из кабинета.
– Нэтарапыся! Я по поводу Солнцевой тебе об этом говорю. Как думаешь, стоит попробовать его методику?
– Глеб Миронович! Вы же в этой теме куда больше меня знаете, вам виднее.
– Знаю, Сереженька, знаю, – в раздумьях произнёс Глеб Миронович, – и даже консультировался с профессором. Уже вторую неделю трещим в месседжере. Ищем варианты работы.
– И как?
– Кое-что есть, – ответил Глеб Миронович и протянул Сергею какую-то бумажку.
Сергей Сергеевич плюхнулся на диван и стал внимательно изучать вручённый ему листик.
– Ядрён батон! – вскрикнул молодой врач, дойдя до абзаца: «Price».
– Ага! – подтвердил зав. – Но это – условия клиники. Рамо никак не может повлиять на цену препаратов, поскольку владельцем исследований является клиника. Но это ещё не все, Серёжа. Ты подчёркнутое почитай, особые условия.
Сергей Сергеевич стал вчитываться в строки, пытаясь понять смысл.
– А что они имеют в виду, говоря «сертифицированный»? «При условии соблюдения дополнительных протоколов»? Чёта не пойму.
– Давай сюда, объясню, – сказал Глеб Миронович, вставая из-за компьютера.
С трудом уместившись в небольшом пространстве между столом и шкафом, Глеб Миронович стал объяснять Сергею Сергеевичу их задумку с таинственным доктором Билайфом:
– Поскольку провести лечение в Сан-Франциско не представляется возможным…
– А чего?
– А того! Во-первых, пациенты на экспериментальное лечение принимаются в порядке очереди. А очередь у Рамо расписана года на два вперёд. Во-вторых, пациент должен иметь покрытую страховку «High». Стоимость назвать?
– Догадываюсь.
– Вот! Поэтому мы с Рамо набросали приблизительную схему, в которой пациент проходит лечение за пределами США. И клиника дала своё согласие. Но! – Глеб Миронович поднял указательный палец кверху. – С рядом оговорок. Прежде всего, фото-видеофиксация всего процесса лечения. Ведение протокола по их стандартам. Это же – эксперимент. И они хотят использовать полученные материалы в качестве доказательной клинической базы. Рандомизированное исследование, так сказать. Обязательно нотариально заверенное согласие родственников и пациента. Естественно, полностью оплаченный контракт. А дальше, мой дорогой Сергей Сергеевич – тёмный лес! Есть три варианта. Первый: я срочно увольняюсь отсюда, так же срочно нанимаюсь в универ Сан–Франциско. Они меня сюда командируют, а ты, непонятно каким макаром став замом вместо меня…
– Ой, Глеб Миронович! – перебил зава Сергей Сергеевич. – Давайте без фантастики! Валерий Александрович прямо спит и видит, как меня завом поставить!
– Ты подожди, милый друг, это ещё не фантастика! – ухмыльнулся Глеб Миронович. – Хотя тоже порядочная утопия. Вот второй вариант – фантастика чистой воды. Валерий Александрович, наш главврач, вседержавно-больничной волею подписывает договор о вступлении нашей больницы в сеть исследовательских учреждений, на базе которых могут проводиться подобного рода эксперименты. Договор со всеми визами, вплоть до минздрава! Разумеется, с финансированием материалов для исследования…
– Мы скорее с инопланетянами договоримся! – с сарказмом прокомментировал второй вариант Сергей Сергеевич.
– И третий вариант, Серёжа, – продолжал Глеб Миронович, – пожалуй, самый реальный. Я, как активный член исследовательской группы МАИР, беру на себя ответственность за проведение экспериментального лечения на мощностях, вверенных мне больницей. То есть, как зав отделения, на свой страх и риск лечу пациентку препаратами, которые нихрена не одобрены нашим минздравом. При этом, кстати, согласие больницы американцам не надо. Достаточно моего заявления с прикреплёнными дипломами и прочей ничего не значащей ерундой. Это и есть «Сертифицированный». И до конца всего лечения я должен оставаться в должности, иначе…
Глеб Миронович замолчал. Вновь облачившись в глубокую задумчивость, Глеб Миронович не торопясь сел за стол и стал барабанить пальцами по голове.
– И что вы думаете? – осторожно спросил у зава Сергей Сергеевич.
– Думаю… – пространно ответил зав, – думаю, Серёжа. А ты бы как поступил?
– Я? – Сергей Сергеевич пожал плечами. – Я бы… Не знаю. Я бы подписал. Честно! Хоть дело и рискованное, но я бы подписал. На кону все-таки…
– Да, Серёжа, жизнь пациента на кону, врачебный долг! Я всё это понимаю! Но ты понимаешь, чем это обернётся в случае неудачи?!
– А в случае удачи? – слегка подправил разговор Сергей Сергеевич.
– В случае удачи?! В случае удачи, друг мой, больница получит шикарную прессу, мировую огласку и, возможно, некислое финансирование. Валера себе «Теслу» купит, как пить дать! А мы с тобой станем ещё одними героями-врачами, самоотверженно спасающими чужие жизни…
– Мы? – удивился Сергей Сергеевич. – ну вы – да, а я тут причём?
– А пациентка чья, Серёга? Без тебя вся эта катавасия не замутится! Так что ты, дружок, тоже встрянешь по самые тестикулы! А если нас с тобой постигнет неудача, Серёжа… если неудача… А списывать со счетов поганый исход событий, имея на руках пациентку с неблагоприятным прогнозом, мы не можем! Так вот, в случае неудачи, – и Глеб Миронович скрестил пальцы, сымитировав нотный знак «диез». – Мне – так точно, уж поверь! Валера уволит меня задним числом и получится, что я не имел никакого права даже притрагиваться к пациентке, не то, что лечить непонятно чем! Тебя распнут за преступную халатность, а мне вспомнят всё моё тёмное прошлое! До буковки!
– А если втихаря? Чтобы главврач ни про что не узнал?
– Серёга! Опомнись! Это же – американцы. Они же простые, как деревянный молоток! Им даже в голову такое прийти не может! Они обязательно известят руководителя лечебного учреждения об этом! Так что Валера обязательно будет в курсе событий.
В кабинете зава воцарилась тишина.
– А оно того стоит? – спустя какое-то время Сергей Сергеевич спросил у озадаченного зава.
– Что оно, Серёжа?
– Эти препараты. Они настолько хороши, как их описывает Билайф?
– Ты понимаешь, Серёга, – с загадочной улыбкой стал пояснять Глеб Миронович, – эта штука… это… Это не из нашего времени. Это откуда-то из будущего. Это – фантастика. Нет! Сказка! Рамо свой доклад так и начал: «А сейчас я расскажу вам сказку!». Никто, никто в мире, даже Раймонд не может сказать, как оно работает и почему. Но чёрт возьми, оно работает! Вопреки всем медицинским канонам! Только по задокументированным исследованиям за последние пять лет – девяносто восемь процентов излечившихся. Девяносто восемь, Серёжа! Без рецидивов! Остальные два – пациенты преклонного возраста, умершие от ОСН*. Это сказка! Сказка, которую вот уже двадцать лет читает и пишет Раймонд Билайф.
И не он её начал писать, не он! Помнишь, я тебе рассказывал о смелом докладе советских врачей на Хельсинской конференции? В составе той делегации был мой отец. А руководителем был Сергей Дементьевич, наставник отца. Их потом в советах за смелость чуть в порошок не стёрли! Обком, КГБ… А они ещё тогда говорили об этом! Ещё тогда!
И кабинет заведующего отделением детской онкологии вновь погрузился в тягостную тишину.
– Я бы подписал, – негромко прервал тишину сидевший на диване Сергей Сергеевич.
Глеб Миронович задумчиво покачал головой.
– Значит так, Серёжка! Бери-ка ты эту бумажку и дуй к Ольге Солнцевой. Пусть ищет деньги. Будем надеяться, что ей это удастся. В противном случае вся эта затея не имеет никакого смысла. Иди к ней, а я тут ещё покумекаю.
Сергей Сергеевич не торопясь встал, пошёл на выход и уже в дверях, собираясь покинуть до искр наэлектризованное раздумьями пространство, сказал Глебу Мироновичу:
– Глеб Миронович! При любом исходе событий я буду топить за вас до конца! И Солнцева, кстати, тоже.
– Я знаю, Серёжка, спасибо! – кивнул зав. – Только от нас, к сожалению, не все зависит.
***
Сергей Сергеевич тихонько «выдернул» в ординаторскую на разговор приунывшую после беспокойной ночи Ольгу.
– Оля, – протягивая бумажку слегка помятой Оле, начал приватный разговор Сергей Сергеевич, – Глеб Миронович нашёл очень перспективный вариант лечения Даши. Есть схема экспериментального лечения, применяемая в США…
– Доктор Билайф?! – со вспыхнувшей порохом надеждой, перебила молодого врача Ольга.
– А откуда вы знаете? – удивился врач.
– А мне про него Глеб Миронович рассказал! Вчера… нет, – Оля улыбнулась, – уже сегодня.
– Когда он успел?!
– Ночью. Этой ночью.
– Блин, ну чё за фигня?! – с наигранной досадой выпалил Сергей Сергеевич. – Ну почему к нему по ночам приходят красивые девушки, а ко мне – нет?! Я же моложе, красивее!
– Да ну вас, Сергей Сергеевич! – махнула рукой Ольга.
– Вот все так! Да ну вас – и к заву! – продолжал шутить молодой врач, несколько разряжая напряженную обстановку.
Но разрядка продлилась недолго. Ровно до того момента, пока Ольга не увидела стоимость препаратов. За дважды перечёркнутой английской «S» красовалась вполне скромненькая двузначная цифра. И всё бы ничего, если бы у этой вполне скромной циферки, в хвосте, сверкая ослепительной наглостью, не маячили три жирных нуля.
– Да, Оля, много! – понимающе сказал Сергей Сергеевич, глядя на округлившиеся от «убойной» новости Ольгины глаза.
– На когда нужны деньги? – тихонько, с хрипотцой спросила ошарашенная Ольга.
– Желательно на вчера.
– Я достану, достану... У меня есть неделя?
– Полагаю, есть. Даже больше. Но не затягивайте! Там ещё много проблем, которые надо решить.
Оля кивнула и тяжёлой походкой отправилась в палату к Даше.
Тем же вечером, оставив Дашу на попечительство ночной медсестры и договорившись с непреклонным охранником, дежурившим на входе, Ольга помчалась домой. Предстоял нелёгкий разговор с мужем. В последнее время они все были нелёгкими, эти разговоры. Но теперь, в свете последних событий, разговор виделся крайне жёстким.
Трясясь в переполненной маршрутке, Ольга рисовала себе массу негативных сценариев развития событий. Ах это женское воображение! Вечно оно принимается рисовать какие-то апокалиптические картины, разворачивая в воображении всякие невероятные сценарии, какие только могут придумать женские мозги! Все фантасты-утописты мира нервно курят в стороне, глядя с серо-зелёной завистью на такую «воображалку»!
Подогретая воображением до кипения, Оля с трудом взяла себя в руки, минутку отдышавшись перед тем, как преступить порог дома. Предвидя нелёгкий разговор, Юрина мама, Инесса Александровна, сидевшая дома с внучком Богдашей, предусмотрительно увела Бодю в другую комнату, включив ему погромче мультики.
А Оля с порога начала вести переговоры. Быстро вывалив всю информацию, Оля перешла к главной теме. К той, за которой она и мчалась этим вечером домой: к продаже квартиры. И опять, как это обычно происходило в прошлые разы, градус беседы стремительно помчался вверх.
– Даже если мы продадим квартиру, Оля, нам не хватит денег! – аргументировал Юра.
– Я займу! – не отступала Ольга, стараясь держать себя в руках. – Гришка займёт, я у Наташки попрошу! Мы продадим папин дом…
– Да сколько дадут за этот домик в деревне?! – пренебрежительно спрашивал Юра, нервно вышагивая по кухне.
– Сколько дадут – столько и дадут! – стояла «намертво» Оля. – Юра! Это наша дочь! Я нихрена не понимаю, как ты можешь так просто рассуждать, когда Дашка там лежит и умирает! Ты …
Эмоции стремительно накалялись. Полетели ругательства, необоснованные обвинения, затаённые обиды и упрёки. Так бы… Нет-нет! У других так бывает! У других! У Оли с Юрой такого ещё не было! Но, чёрт возьми, все когда-нибудь случается в первый раз!
В какой-то момент, когда раскалённый докрасна разговор прожёг очередную дыру в истерзанной душе, Ольга не выдержала:
– Тогда давай разведёмся! – брызнув слезами, крикнула она. – Давай разведёмся! Мы продадим квартиру, а твою половину я тебе отдам! Можешь не беспокоится, я все верну, до копейки!
– Давай разведёмся! – принял вызов взвинченный до предела Юра.
И в этот самый момент, когда конфликт грозил перерасти в настоящую катастрофу, в кухню тихонько вошла Юрина мама.
Надо сказать, что мать Юрия Михайловича Солнцева, пока ещё законного супруга Ольги Борисовны, была женщиной чрезвычайно властной. Занимая по жизни высокие, ответственные посты, Инесса Александровна всегда держалась подчёркнуто высоко и вежливо, контролируя при этом всех и вся. Ничто в этом мире не могло даже шагу сделать без неусыпного контроля Инессы Александровны! Всегда спокойная, рассудительная, уверенная в себе женщина, управляла, казалось, всеми процессами в своей жизни и жизни своих родственников. Как она до сих пор не умудрилась скрутить мозги врачам в больнице, в которой лежала Даша – непонятно! Видимо, стареет.
Михаил Михайлович, её муж и Юркин отец, даже дачу купил, чтобы было куда смыться при случае. И он с удовольствием смывался, находя утеху в помидорах, перчиках, укропе и картошке, которые задорно зеленели на благодатных чернозёмах приусадебных участков дачного посёлка. Он даже отоплением на даче озадачился, желая иметь плацдарм для отступления в любое время года.
Внезапно появившаяся на кухне Инесса Александровна тут же привлекла к себе внимание конфликтующих сторон, внеся интригу в сегодняшний нелёгкий разговор.
– Ребятушки! Можно я кое-что скажу вам? – голосом, полным спокойствия и уверенности, начала Инесса Александровна.
– Что, мам?! – нервно спросил Юра.
– Оленька, – Инесса Александровна неожиданно обратилась к рыдающей Ольге, – ты знаешь, у нас с Михал Михалычем есть дача…
– И её к чертям продадим?! – перебил мать взвинченный Юра.
– Юра, помолчи! – тут же осадила сына непоколебимая Инесса Александровна и продолжила: – У нас есть замечательная дача. Михал Михалыч постоянно пропадает на ней. Он бы там всё время жил, если бы не наша квартира. Я, откровенно говоря, не большой сторонник тихой жизни вдалеке от цивилизации, но, учитывая обстоятельства… – Инесса Александровна сделала небольшую театральную паузу, – мы с Михал Михалычем решили продать нашу квартиру.
– Мама! – закричал Юра.
– Юра, не кричи на мать! – Инесса Александровна со всей строгостью взглянула на Юру, отчего тот мигом «сбавил обороты». – Мы решили продать нашу квартиру, – продолжала она, – сейчас, когда Михал Михалыч сделал отопление, на даче можно будет вполне комфортно жить в холодное время года. Поскольку Михал Михалыч всё равно буквально живёт на даче, да и Богданчику там очень нравится, квартира, по сути, остаётся только на мне. А мне уже тяжело. Квартира большая, у меня уже нет столько сил, чтобы постоянно там убирать. Да и ремонт ветшает. То там отвалилось, то там отклеилось. В общем...
– Инесса Александровна, – вступила в разговор Ольга, – да как же так?! У вас же шикарная «трёшка», «сталинка» в самом центре!
– Да, Оленька, да, – с грустью отвечала Инесса Александровна, – квартира и вправду хорошая. Просторная, с шикарным видом… Но квартир много, а внучка у меня одна! Мы дадим вам с Юрой деньги с продажи квартиры, и вы спокойно сможете оплатить лечение.
– А что, есть покупатель? – поинтересовался Юра.
– А наша соседка! – живо ответила Инесса Александровна. – Помнишь Беллу Львовну? Она постоянно интересовалась нашей квартирой. Как в гости зайдёт – сразу начинает нахваливать! И кухня большая, и комнаты! Вспомни! «Мне бы Володеньке такую квартирку, чтоб сыночек под боком жил!». Помнишь, Юра?
– Да помню, помню.
– Я с ней поговорила вчера. Она согласна хоть сейчас. И цену очень хорошую предлагает! Я проверяла.
– А деньги у неё есть? – с улыбкой спросил мать Юрий.
– Югочка! – с одесским акцентом ответила. – У Беллы Львовны деньги есть всегда!
– Инесса Александровна, – бросилась отговаривать свекровь Ольга, – да вы…
– Оленька, – голосом, переполненным материнского тепла, перехватила инициативу разговора Инесса Александровна, – не спорь, пожалуйста! Завтра же у тебя будут деньги. Я только об одном тебя попрошу: пожалуйста, верни мне живой и здоровой мою внучку! А про остальное не волнуйся. Остальное – это мелочи! И мы с ними как-нибудь справимся. И ещё, – Инесса Александровна украдкой смахнула неподконтрольную слезу, – не ругайтесь с Юрой! Чем ругаться, лучше ещё одну Дашу нам подарите!
– Инесса Александровна! – не в силах сдерживать слезы, Ольга бросилась в объятья свекрови, раскрывшейся с совершенно неожиданной стороны этим вечером.
К «обнимашкам» тут же присоединился Юра.
– Оля! – обнимая детей, строго сказала Инесса Александровна. – А ну прекращай рыдать! А то и я сейчас потеку! А мне, ты знаешь, по должности не положено!
__________
* острая сердечная недостаточность
