ЧУЖИЕ БЛИЗКИЕ ЛЮДИ (4)
Пока взрослые чинно сидели на берегу: Виктор с удочкой, Елизавета Петровна с модным журналом, а баба Нюра (даже старушку вытащили на озеро) без ничего, по причине плохого зрения, щурилась, как разомлевшая кошка на солнце, девочки весело плескались, фыркали и брызгали друг в друга водой. Таня заметила купальник Елизаветы Петровны по последней моде, тонкую талию и некрасивые, короткие ноги с толстыми щиколотками, единственное, что с головой выдавало ее «плебейское» происхождение. «Голова королевская, а ноги крестьянские», - подумала Таня и сразу же прозвала их «кубышками». Женщина знала о своем изъяне и старалась его скрывать брюками или юбками, прикрывавшими колени. Благо и те, другие были на пике моды.
- Девочки, выходите, простудитесь, - закричала Елизавета Петровна.
- Лиза, не кричи, всю рыбу распугаешь, - укоризненно произнес дядя Витя.
- Сынок, помилуй, какая рыба, - поддержала невестку баба Нюра.
- Ой, кажется, клюет, - сказал дядя Витя и сам удивился.
- Клюет, клюет, - радостно запрыгали Таня и Настя.
- Девочки, не брызгайтесь, - недовольно вымолвила Елизавета Петровна, и поправила «шлем» из волос.
Но папу и девочек охватил такой азарт, что слова Елизаветы Петровны остались без ответа.
- Папа, русалку поймали, - кричала Настя, хохоча.
Наконец под общий хохот и ликованье из воды выудили небольшого карпа.
- Вот это добыча, - верещала Таня. Ведь не столь важен трофей, как азарт погони.
Домой шли уставшие, но счастливые: девочки бежали впереди, взрослые поодаль, делились впечатлениями дня, обсуждали планы на завтра.
- Мама, - осторожно начал Виктор, улучив момент, когда никого рядом не было. – Мы же приехали тебя на море свозить.
- Какое море, сынок, старая я уже, - вздохнула баба Нюра.
- Ну, какая ты старая, мам? Вон еще, в полном соку, - пошутил Виктор.
- Высох весь сок-то, одна труха осталась, - засмеялась баба Нюра. – А если серьезно, то без Тани я никуда не поеду. Куда я ее одну-то оставлю? У нее ж никого, окромясь меня, нету.
- Как нету? А мама? – спросил Виктор.
- Мама? Нету мамы, была бы, так мне одной и куковать бы, - отмахнулась баба Нюра, - так что или с Таней, или я никуда не еду, так своей Лизе и передай, - сказала, как отрезала, а чтобы избежать дальнейших уговоров, поспешила вперед. «Ну, мать, ну подставила так подставила, - пробурчал Виктор себе под нос, - я ж теперь как меж двух огней».
Но Елизавета Петровна на удивление быстро согласилась, на радостях баба Нюра выхлопотала у Митрича для Тани двухнедельный отпуск.
- Прости, Николаевна, больше не могу. И так каждый день рискую: начальство прознает, что почтальоном девчонка несовершеннолетняя работает, голову оторвут, - Митрич жестом показал, что его ждет в таком случае, чтобы у бабы Нюры не осталось сомнений.
- Нужен ты сильно начальству-то, оно к нам и дорогу-то забыло, - проворчала баба Нюра, но спорить не стала. – Две недели так две недели. И на том спасибо.
Для Тани все было в диковинку: и вокзал, и поезд, и спешащие по перрону люди.
- Ох, как гудит, - восклицала она, и ее и без того большие глаза делались еще больше. – Я людей столько отродясь не видела, - удивлялась она, каждую минуту останавливаясь.
- Таня, не отставай, - цедила Елизавета Петровна, царственно вышагивая впереди.
Настя приходила в восторг от Таниного удивления, смотрела на все ее глазами и словно видела впервые. Море повергло Таню в ступор: она долго стояла с открытым ртом, а потом вдруг выдала:
- Это сколько же здесь наших озер, - чем, вызвала бурное веселье взрослых и Насти, только Елизавета Петровна снисходительно улыбнулась уголками губ.
Неделя на море была самой счастливой в Таниной недолгой жизни: она никак не могла поверить, что можно просто ничего не делать, загорать, купаться, гулять и есть вкусности. Таню удивляла Настя, которая принимала все как должное, иногда даже капризничала, что ей скучно, или невкусно, или жарко. Тане было хорошо всегда: она с благодарностью принимала все, что ей предлагали, никогда не жаловалась и старалась доставлять как можно меньше хлопот, сделаться незаметной и слиться с морским пейзажем. Чтобы хоть как-то отплатить за оказанную ей честь, она носила на пляж и с пляжа зонтик и полотенца, бегала за водой и мороженым и старалась развлекать Настю, чтобы она меньше докучала взрослым. Хотя Таня была на девять месяцев младше, она чувствовала себя гораздо старше подруги, но относилась к ней не покровительственно, а, наоборот, давала Насте почувствовать себя старше.
- Как Настя изменилась, заметил? Словно другой человек, - заметила однажды Елизавета Петровна.
- Да уж, - отозвался Виктор, поглощенный «Аргументами и фактами».
- Не девочка, а чудо, - поддакнула баба Нюра, - Настенька-то вообще умница, - осеклась она, наткнувшись на тяжелый взгляд невестки.
Неделя быстро закончилась, пришло время возвращаться домой. Таня больше не высказывала восторгов, была задумчива и сосредоточенна.
- Ты не заболела? – обеспокоенно спрашивали взрослые. Таня заболела, заболела морем, его переменчивым настроением, легким бризом, солеными штормами и бескрайним горизонтом. С этого времени у нее появилась еще одна мечта: привезти маму на море, впитывать ее восторг и восторгаться вместе с ней.
Едва вернувшись в родное село, Таня под предлогом взять у Степановны молока, с трудом отделалась от Насти и помчалась домой. Баба Нюра только вздохнула, она-то знала, куда на самом деле спешит девочка. Маму Таня застала в том же состоянии, ничего не изменилось с момента ее отъезда. Таня вернулась с бидоном молока, еще более удрученная, чем обычно. Сделалось стыдно, что она отдыхала на море, пока родной человек пропадал. Умом она, конечно, понимала, что не в ее силах что-то изменить, это ощущение бессилия изматывало, крало силы, не давало вздохнуть полной грудью. Настя обиделась, что Таня не взяла ее с собой и демонстративно сидела на крыльце, отвернувшись в другую сторону. Раньше Таня бросилась бы к подруге, выясняя, что же случилось и постаралась бы скорее загладить свою вину, но сейчас она прошла мимо, словно не заметив Настю.
- Что это с ней? – тихонько спросила Елизавета Петровна у свекрови.
- К матери ходила, - шепотом ответила старушка, раскатывая тесто для вареников.
Елизавета Петровна почувствовала, что лучшего момента может и не будет: девочка только что наглядно увидела, какое будущее ее ждет.
- Таня, - торжественно произнесла она.
- Лиза, не сейчас, - Виктор положил руку на плечо жены, но она решительно скинула его руку:
- Нет, Виктор, сейчас, - твердо произнесла она. – И не мешай, пожалуйста. Таня, - повторила она. – Мы хотим тебе предложить поехать с нами, - сделав паузу, чтобы оценить эффект, она продолжила: - За время, проведенное с нами, мы к тебе очень привязались. Анна Николаевна стареет, да и что тебе здесь делать? – она обвела рукой вокруг. – В Москве, - для пущего эффекта она повторила: - В Москве тебя ждет совершенно другое будущее. Анна Николаевна говорила, ты мечтаешь стать врачом. Это правда? – Елизавета Петровна тщетно пыталась поймать взгляд девочки. Таня кивнула. – У тебя будет такая возможность, ты выучишься и вернешься в родное, - Елизавета Петровна не решилась произнести слово «село». – Родной, - поправилась она, - край, поможешь маме, останешься, если хочешь. Тебя ждут блестящие перспективы, - ее голос становился все торжественней. Таня наконец подняла голову и посмотрела в торжествующие глаза своей благодетельницы. Неужели господь услышал ее молитвы? – Ты будешь жить в столице нашей родины, ни в чем не будешь знать отказа, будешь ходить в один класс с Настей, - Таня перевела взгляд на подругу. Она, кажется, забыла недавнюю обиду, ее ладони были молитвенно сжаты, в глазах читалась мольба. – После окончания школы ты поступишь в медицинский, если у тебя все еще будет такое желание. – Таня открыла рот, чтобы что-то сказать, но Елизавета Петровна жестом ее остановила. – Если ты не хочешь расставаться с Анной Николаевной, то тебе и не придется: - Каждое лето вы с Настей можете приезжать сюда, а когда Анна Николаевна даст согласие, то и она поедет с нами в Москву. Мы будем жить все вместе, одной большой семьей. Тебе необязательно давать ответ сейчас, до нашего отъезда еще пять дней. У тебя есть время подумать. Вот билет на твое имя. – Елизавета Петровна протянула Тане билет, она молча его приняла и сунула в карман.
- Я обещаю подумать, - тихо произнесла она и выбежала вон из дома. Настя молча смотрела ей вслед, не пытаясь догнать. Тане хотелось остаться одной, мысли путались, от надежды и радости ее бросало в пучину отчаяния. «А что, если она станет не нужна? Ее выкинут, словно щенка? Все это так долго, а матери помощь требуется прямо сейчас. Но, с другой стороны, она ничем не может помочь». Она разрыдалась. Баба Нюра нашла ее ближе к вечеру, она знала ее укромное место, ведь именно здесь она нашла девочку пять лет назад, когда пошла за земляникой. Услышала плач, привела Таню домой, напоила чаем, да так и оставила подле себя. И ни минуты об этом не жалела, ведь девочка скрасила ее старость.
- Ну что ты, маленькая, не плачь, - баба Нюра, охая и кряхтя, опустилась рядом и обняла хрупкие плечики. – Соглашайся, внученька, соглашайся. Не каждый день такой шанс выпадает. Лизка хоть баба и вредная, но здесь я ее полностью поддерживаю. Меня не станет, с кем ты останешься? В детдом пойдешь? Так и будешь почту таскать до пенсии? А Москва – это совсем другое, там и возможности другие. Ну, пойдем, я вареников наварила, голодная, поди?
Обнявшись, они направились к дому. Ночью Таня не спала, ворочалась, к утру решение созрело: «Как она ко мне, так и я к ней», - в ней говорила обида на мать. До отъезда оставалось несколько часов, и Таня решила попрощаться с матерью.
Привычно посмотрела из кустов на когда-то родной дом, но в сердце ничего не шевельнулось, не было даже привычного волнения, пусто. Не таясь, Таня перешла дорогу, потянула скрипнувшую калитку, вошла. Внутри пахло чем-то вкусным, приодетая мать обернулась на звук:
- Танечка, доченька, а я для тебя супчик сварила. – Таня огляделась, в доме было прибрано, вымытые стекла весело блестели. Словно испугавшись, что не хватит решимости, девочка попятилась, выставив вперед ладони:
- Нет, нет, - шептала она, но материны руки прижали к гулко колотящемуся сердцу, и Таня громко заревела, выплескивая невысказанные обиды и несостоявшееся предательство. Забытый билет до Москвы остался лежать в кармане.
Мой канал на дзен
Мои книги можно приобрести по ссылке
