Артефакт (2)

4.

На свете много есть такого, друг, Гораций, что и не снилось даже нашим мудрецам.

У. Шекспир.

Наконец, Донер огляделся по сторонам и скомандовал.

- Группа, стой! Вольно, разойдись. Всем ставить палатки и утепляться. Никому без дела не шляться, через два часа отбой.

Колонна прекратила движение. Мы находились на ровной площадке, с трёх сторон окружённой гранитными скалами с острыми выступами, кое-где свободными от ледяных пластов. Этакий каменный мешок, с одной стороны которого зиял обрыв в глубокую расщелину.

Под руководством Ланке солдаты поставили палатки, расположив их так, чтобы можно было легко переместиться из одной в другую. Последнюю палатку поставили поодаль и устроили в ней нечто наподобие складского помещения. Ровно через два часа фельдфебель Крюгер объявил сбор и устроил поверку, после чего прозвучал отбой. Всю ночь завывал ветер, теребя полы палатки, я кутался в спальный мешок и долго не мог уснуть. День-ночь – это понятие на большой земле. В Антарктиде всё по-другому. Светил день, который продлится ещё целый месяц. Однако Донер знал, что биологические часы организма лучше не нарушать. Донер бывал здесь не раз, но почему-то всё время набирал новую команду. Это казалось нелогичным. Ведь за поход люди всегда притираются друг к другу, работают слаженно и гораздо продуктивнее. Возникал вопрос, а насколько Донер продвинулся в своих исследованиях? Кто ему помогал? Вся история третьего рейха изначально была пропитана мистицизмом. Какие закулисные силы привели к власти и направляли деятельность Гитлера? Почему его влекла Антарктида? Гиммлер предписывал мне вернуться. Значит, он знал, что во время выполнения возложенной на отряд задачи может возникнуть нештатная ситуация. Просто у меня было больше шансов смотаться отсюда, когда придёт время. Я подозревал, что Донер преследует собственные цели, не оставляя при этом свидетелей. Мертвецы не разговаривают. Поэтому уйдя со сцены в одиночку, можно гарантированно замести следы и вынырнуть в любой точке планеты под новым именем, с деньгами и документами, не опасаясь преследования.

Шла война, не просто война, а настоящая мировая бойня, где каждый из участников претендовал на жирный кусок, и шла она не по планам, на которые рассчитывал Гитлер. А кое-кто знал, чем всё закончится, и примерно когда. Этого не видел только сам фюрер в силу неспособности просчитывать ситуацию даже на пару ходов. Эзотерик Гитлер считал себя владельцем копья Гая Лонгина. Он свято верил в его астральную силу и не сомневался в его подлинности. Тем не менее, этаких палок и наконечников имелось в любом запаснике чуть-ли не по несколько штук. И каждый владелец вещал – вот оно, единственное и неповторимое, это оно пронзило когда-то тело Иисуса Христа. Тем не менее, кто-то в рейхе уже крутил у виска и потихоньку паковал чемоданы.

Едва прозвучала труба, Донер вылез из палатки. Начинал дуть пронизывающий ветер. Донер приложился к фляге с коньяком и сделал приличный глоток. Утерев нос меховой варежкой, он крякнул и шумно чихнул.

- Эй, Донер, - послышался звонкий голос Ланке, - ты хоть бы что ли закусывал. Если так будешь продолжать, к обеду тебя придётся паковать.

Донер удовлетворённо расплылся в нахальной улыбочке.

- Закрой пасть, британская потаскуха, - процедил он, - я всё-ё про тебя знаю.

Он поднял морской бинокль и присмотрелся к южной стене периметра. На высоте двадцати метров виднелся полузасыпанный снегом округлый вход в естественную пещеру. К пещере имелся узкий проход.

- Так вот, Ланке, чем делать замечания начальству и нарушать субординацию, бери с собой в напарники Кука и исследуй форт наверху. Вернёшься, доложишь. Это приказ, между прочим. Предупреждаю, за неподчинение пристрелю. Я хочу, чтобы ты знала, для меня ты такой же исполнитель, как те вон скоты. А время сейчас военное. Так что делай выводы. Не ты первая, не ты последняя. Я знаю, что показательно расстрелять кого-то всё равно придётся. Я не буду два раза повторять. Тебе ясно? Посмотрю, как ты справишься.

Донер достал пистолет.

- Мне глубоко наплевать, кто станет первым.

- Прошу прощения, командор, больше не повторится, - виновато ответила Хельга, - всё будет исполнено.

- Так-то лучше, - ухмыльнулся Донер, - а ещё разведчица. Стыдно, фрау, фройляйн, или как там тебя.

- Я с ними пойду, - заявил я, отчего Донер равнодушно пожал плечами.

Непосредственно я ему не подчинялся, а в лагере мне всё равно было нечего делать. Донер должен был организовать распаковку оборудования, инструментов и прочего барахла, заняться укреплением лагеря на случай пурги, да много какой рутины. Практически Донер располагал всеми средствами, чтобы обеспечить проверку узлов дисколёта и подготовить его к испытаниям. Он подозвал фельдфебеля Крюгера и объявил построение. Крюгер. Мутная личность. Этот фельдфебель крутился в гестапо. Он был из касты, которых называли гестапо внутри гестапо. Не зря он сюда притащился. Папаша Мюллер тоже послал сюда свои глаза и уши. Мы ушли готовиться к восхождению, а Донер построил лагерь и орал на своих подчинённых, обзывая их падалью и трусливыми недобитками. Теперь он казался трезвым. Заложив руки за спину, он прохаживался перед строем и угрожал прикончить любого, кто откажется подчиняться. Напоследок он выстрелил в воздух.

Мы стали в связку и двинулись к южной стене. Я вбил первый крюк и оглянулся. Ланке деловито проверяла карабин с застёжками, а Кук неловко повторял её действия.

- Страхуй его, - шепнул я Хельге.

Не перегибал ли Донер палку? А если они взбунтуются и выпустят ему кишки? Но он всегда соблюдал допустимые рамки и никогда не переходил черту. В любой момент он мог превратиться в добродушно подмигивающего бородача и принести извинения.

Мы поднялись по почти отвесной стене и ступили на узкий проход, ведущий на небольшую площадку у входа в пещеру. Мне часто везло, хоть я и любил чёрных котов, однако везение в систему не входило. Следовало сосредоточиться. Пещера могла таить в себе много опасностей. У входа свисал огромный, причудливой формы сталактит. Значит, лёд здесь когда-то растаял.

- Я вхожу, вы за мной строго в след. Никаких отклонений, и не шуметь, - приказал я, - смотрите в оба.

Включив фонарик, я шагнул в неизвестность. Стены пещеры казались округлыми, с потолка свисали мелкие сталактиты. Все природные образования, которые я исследовал ранее, выглядели не так. Это больше походило на объект рукотворный. Слишком ровный пол, стены и потолок. Не хватало лишь освещения. Через сотню метров коридор изменил направление. Пол по-прежнему оставался ровным. Боковых ответвлений и штолен коридор не имел. Вскоре мы оказались в небольшом зале со сводчатым потолком. На этом пещера заканчивалась. На естественное природное образование это не походило. Воцарилась гробовая тишина. Антарктида обычно поёт. Поёт и трещит, завывает, хохочет и злится. Бывает, она разговаривает, будто душу свою изливает. Но здесь – тишина. Всё указывало на надёжную крепкую скалу с основанием на тысячелетия. Что-то присутствовало ещё. Это заметил даже Кук. Он слегка подпрыгнул и дотянулся рукой до потолка.

- Вы видели? – воскликнул он, - я почему-то здесь легче, чем снаружи.

- В этом месте какая-то аномалия, - пробормотала Хельга, - сила притяжения здесь слабее.

Я присмотрелся к боковой стене. Луч фонарика осветил образование из камня, похожее на плиту.

- Матерь божья, - у Кука отвалилась челюсть, - письмена. Здесь? Невозможно, немыслимо. Здесь некому это написать за всю историю человечества. Этот материк мёртвый тысячелетия.

- Похоже на руническое письмо, - констатировала Хельга, подходя к плите, - здесь что-то есть.

- Лучше не трогай тут ничего, - проговорил Кук.

Хельга посветила фонариком поближе. Плита располагалась на стене строго вертикально, была гладкой и несла на себе странную символику. Ланке впервые за всю экспедицию улыбалась.

- Без сомнения, руны. Это очень древняя наскальная живопись. Я знаю. Откуда – не спрашивайте. Когда-то давно здесь было тепло, эта земля не имела ледяного панциря. Здесь побывали те, кто это написал ещё в тогдашние времена.

- Кто? – до меня начало доходить, почему Донер послал сюда Ланке. Он хотел, ну так, услышать какое-то стороннее суждение о находке. Он здесь уже был.

- Гости, - неожиданно сказала Хельга.

- Это чертовщина, и нам не стоит в это соваться, - произнёс Кук дребезжащим от страха голосом, - надо отсюда сматываться.

- Может быть, - ответил я, - пусть Донер решает, что с этим делать. А ты, Хельга, подозрительно много знаешь. Или много болтаешь.

Ланке расчищала ладонью письмена. Я присмотрелся. На плите имелось три больших символа и какие-то человечки. Человечки вперемешку с неведомыми монстрами.

- У меня ощущение, что этот рисунок мне знаком, - продолжала бормотать под нос девушка, - сейчас, вот здесь.

Хельга на что-то надавила, и плита неожиданно отъехала в сторону, обнажив округлую нишу, в центре которой покоился шар размером со средний арбуз. Хельга протянула руки, а Кук почти завопил.

- Не трогай, не лезь туда, чёрт бы тебя побрал со всеми безмозглыми бабами, а если оно заминировано!

Я стоял и пялился на неведомый шар. Я не знал, как поступить. Я чувствовал, что Донер о нём знает. Некто могущественный, а может, ячейка, организаторы всех экспедиций, которым, возможно, завязывал шнурки на ботинках сам фюрер, намеренно фрагментировали информацию. Не случайно наскальную живопись не скрывал лёд. Она размещалась на видном месте, мимо уж точно не пройдёшь. Это напоминало сейф, шкаф, ящик для хранения запчастей, которые впоследствии могли кому-то пригодиться. Хельга проворно протянула руки в нишу и преспокойно вынула шар. Никакого взрыва не произошло. Ничего. Она держала шар и продолжала улыбаться. Он был похож на металлический, идеально отполированный, отражая наши лица как в зеркале. Что это за предмет? Очередная игрушка Гитлера? Не похоже. Этот артефакт, без сомнения, являлся продуктом продвинутой технологической культуры. Каково его предназначение, и почему он здесь лежит?

- Легкий, - заметила Хельга, - значит, пустой изнутри.

Кука от страха трясло в лихорадке.

- Успокойся, - сказал ему я, - это по определению не может быть взрывчаткой, - повернись, мы положим тебе его в ранец и пойдём назад. Аккуратно спустимся и предъявим Донеру. Я хочу посмотреть на его реакцию.

Уложив шар Куку в ранец, мы осторожно двинулись в обратный путь.