​Терракотовый дельфин. Глава 22. О «Ёдзаки Мару» ставшем «Коряком» и боевых дельфинах. Fin.

Санёк Маркелов бегал между продуктовыми магазинами «Находторга» в качестве электрика так шустро, что мне не удалось его отловить. Витя Колесников только неделю, как женился и я не стал прерывать его медовый месяц своим появлением в мокрой одежде и грязной обуви.

Одного из одноклассников и вовсе народный суд приговорил к отбыванию срока в краях не близких и не жарких. Уж не знаю, за какие грехи. Подробности выспрашивать у родственников язык не повернулся. Судя по всему мое досужее любопытство было бы им рыбьей костью поперек горла.

В детстве, Санька корешком был замечательным. Помнится мы с ним в читальном зале детской библиотеки на любви к «Одиссее капитана Блада» Рафаэля Сабатини сошлись. Как- то очень уж неудачно Санек и криминальный закон пересеклись курсами. Жаль…

В Находке я оказался, выписав довольно мудреный зигзаг. Пора прощаться с Японским морем, Сахалином и «Искателем» пришла в последних числах сентября. Собрав свои небогатые манатки и распрощавшись с парнями с «Искателя», мы с Олегом я отбыли самолетом из Южно-Сахалинска в Хабаровск.

В Хабаровском аэропорту я посадил Олежку Котова на самолет Ту-154 до Ленинграда, а сам отправился на железнодорожный вокзал и в тот же вечер отбыл поездом до Владивостока. Из Владивостока на перекладных довольно быстро добрался до Находки.

Захотелось, пользуясь случаем, на Родину свою малую глянуть и с родственниками повидаться после перерыва в восемь лет. Она для меня хоть и малая, а всё едино пишется с большой буквы эР. В кои-то веки еще, я окажусь рядышком со своим безмерно любимым городком у залива Америка, всего-навсего в восьмистах пятидесяти километрах. Это ведь не девять тысяч семьсот километров, как от Ленинграда.

У меня, как я полагал, имелся запас по времени порядка пяти дней. С Олегом Котовым договорились, что явимся в училище вместе, когда я вернусь в Ленинград. Это дабы от командира не получить нагоняй, фигурально выражаясь, в виде клизмы с граммофонными иголками, за несанкционированный самоход в сторону от одобренного руководством курса.

Решили мы с Олегом командиру врать дуэтом - дружно и в унисон. Не напрасно нас тренировали пять лет. За что-то другое не скажу, а вот вдохновенно отбрехиваться за свои грешки перед командиром мы таки научились в совершенстве. Умеем мы честно и преданно глядеть в строгие глаза своего ротного командира, капитана третьего ранга ГАСа.

Это мы своего командира Голицына Альберта Сергеевича за глаза так именуем. Помните КОСТАЛМЕДА из республики ШКИД? Они друг друга стоят, есть в них что-то общее. Правда, в отличие от их республиканского КОСТАЛМЕДА, нашего ГАСа никто не пытался бить табуретом по голове. Это могло плохо кончиться для шалунов.

Благо наши сахалинские начальники из «Южморгео» поступили благородно, не указав дату окончания практики в документах. Решили, что нам виднее, когда следует явиться пред глазами непосредственного начальства.

Чувствуется, что грозные руководители нашей южной морской геологии тоже в молодости были студентами, а то и вовсе, как мы, курсантами. Не закостенели еще своими организмами в начальственных креслах. Понимают, однако, какие вибрации курсантская душа генерирует, перенесшись с зыбкой, гуляющей на океанской волне палубы парохода на твердый материковый берег.

Нужную дату в документах мы изобразим самостоятельно, причем запросто, как два пальца об асфальт. Мы же почти дипломированные инженеры-гидрографы. Глубинный смысл нашей профессии, как раз и состоит в том, чтобы «рисовать» всяческие циферки.

Понятно, что не на заборе. На карте или планшете. Тут тебе и высоты, и глубины, и курсы, и координаты, как прямоугольные, так и географические. Хотя Иксы и Игреки тоже порою присутствуют, как и на заборе. Тьма всяческих циферок, все не упомянуть, список-то огромен.

Повидал я горячо любимую малую Родину, повидал не менее горячо любимых родственников. Как-то так уж сложилось, что поездка получилась довольно грустная. Погода в Находке была ни к черту.

Родственники мне обрадовались, да и я был рад повидать двоюродного брата и мою тетку, его маму, просто погода как-то слегка придавила нас всех. Через два дня я засобирался в Хабаровск, чтобы занять свое кресло в Ту-154 до Ленинграда.

На обратном пути в поезде из Владивостока в Хабаровск у меня где-то глубоко в голове задребезжала смутная мыслишка о виденном мною терракотовом дельфине. Все эти корейские легенды боцманской бабушки о школе смертников тэйсинтай на острове Монерон, о базе миниподлодок кайрю, торпедах кайтен и пеших подводных диверсантах «драконах удачи» фукурю так и распирали мою черепную коробку…

И уже на борту самолета всё вдруг оформилось как-то совсем уж конкретно: а не является ли, виденный мною терракотовый дельфин, потомком японских боевых дельфинов.

А почему бы и нет?! Всем известно, что американцы начали дрессировать дельфинов для выполнения боевых задач, а по сути дельфинов- смертников, сразу после Второй мировой войны, в начале пятидесятых годов.

Отчего бы японцам, придумавшим такое разнообразие людей- смертников, от пеших водолазов фукурю до крылатых камикадзе, было не опередить янки бака-гайдзинов. Они вполне могли додуматься до использования боевых дельфинов-смертников уже в сороковых годах, а то и в тридцатых. Было бы странно думать иначе. Всему миру известно о превосходных умственных способностях граждан Страны восходящего солнца…

Неспроста японцы именуют всех иностранцев гайдзинами, но лишь американцев называют бака-гайдзинами, то есть дураками -иностранцами. Мнится мне, что это слишком мягко для парней бросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Можно было бы придумать нечто похлеще, хотя бы на словах. По моему мнению янки это заслужили.

Под эти фантазии о боевых терракотовых дельфинах и хитрожопых янки, так и не придумав им погоняло похлеще, в соответствии с их подлой натурой, я и задремал в самолетном кресле, под гудение реактивных двигателей.

Побывать на острове Монерон вторично мне не привелось, так что с терракотовым дельфином мы курсами никогда более не пересекались…

Fin.