Очищение

Валя с раннего утра занималась домашними делами, стараясь не обращать внимания на шум в кухне. Коля всю ночь просидел с любимым собутыльником. К семи утра они допивали четвертую бутылку водки и уже едва друг друга понимали. Январское солнце плевало на часы и не торопилось рассеивать темноту за окном. Ночь длилась и длилась, а вместе с ней затягивалось скудное мужское застолье. Завтракать в нетрезвой компании Вале совсем не хотелось, но, чтоб не выходить из дома голодной, она все-таки вышла на кухню перехватить бутерброд. Сегодня Крещение. Церковь в километре от дома, на улице традиционный мороз, но Валентина всё равно собиралась идти за святой водой. Набрать бы тару побольше, но муж сейчас точно не помощник, да и неверующий. Придется ограничиться парой пятилитровых бутылок и тащить их назад в санках. Лучше самой, чем всю дорогу слушать пьяное ворчание про часы Патриарха Кирилла и несуществующий мерседес местного батюшки.

– Валюха, никак по воду собралась? – громко спросил сосед у появившейся на пороге кухни Вали.
– Да, схожу, помолюсь, – отвечала Валя мимоходом. Она старалась двигаться проворно и ни одну лишнюю секунду не задерживаться в этом прокуренном помещении. Мужики давно перестали выходить на балкон и курили прямо на местах, не отвлекаясь от распития.
– Ты как её в такой дубарь отпускаешь, Колян? – перемежая слова с икотой, спросил мужик, – Ещё застудит себе чего. Нужного.
И загоготал. Коля вяло махнул вслед выскочившей в коридор жене. Его равнодушный жест сосед перевел как «да не обращай внимания» и, взявшись за бутылку, продолжил разливать. Сумбурный разговор двух заплетающихся языков, быстро проскакал по религиозной теме и безвозвратно перешёл на политику.

Внутри и снаружи храма толпились женщины, в основном одинокие, кое-кто со взрослыми детьми, несколько мужчин, бабулечек и парочка подростков. Голос священника вытекал из приоткрытой боковой двери и отдельными словами долетал до стоящих на улице. Валя покивала знакомым, оставила санки у крыльца и, прижав две пятилитровые бутылки к груди, протиснулась сквозь ряды верующих.
В углу притвора шептались две бабушки:
– Пить с утреца натощак очень хорошо, – шелестела одна.
– А я умываюсь по чуток каждый день и Варюшку умываю, ты знаешь, когда приболеет, – отвечала другая. Их уютные шепотки вплетались друг в друга, как шерстяные нитки, и это теплое вязание укрывало и согревало всех присутствующих. Никто не делал замечаний болтающим во время службы бабулям.
Валя прислонилась к стенке и блаженно оглядывала светлолицых людей. Приподнятые подбородки стремились в общем порыве к иконостасу, а глаза, кое у кого влажные, синхронно следили за движениями батюшки.
После службы, отстояв свою очередь за водой, Валя вышла на улицу. Церковный двор был уже в полную силу освещён солнцем. Душа Валина возрадовалась в который раз за утро. Нежно уложив бутылки со святой водой, как малых деток, на санки и даже подоткнув их одеялом, чтоб не упали, Валя неторопливо пошагала домой. Хотелось подольше сохранить свет в сердце. Мысли о Боге, о его любви ласкали измученный бытовыми заботами ум женщины.
Рядом с подъездом Валентина снова остановилась. Она вдохнула солнечного морозца полную грудь в последний раз перед тем, как нырнуть назад в сумерки своей жизни.

Коля всё пил. Соседов храп буравил кухонный стол.
– Где шляндалась? – муж, сильно шатаясь, вышел в коридор.
– Да вот, воды святой набрала, сегодня Крещение, я же говорила – указала Валя на бутыли. Она снимала с себя многочисленные слои одежды. Румяное с мороза лицо ещё хранило радость богообщения.
– Ты чего такая довольная, тварь?! – неожиданно крикнул Коля, – За водой, ага, чеши мне тут. С кем вошкалась там в своём приходе?!
– Коля, ты что такое говоришь...
Но Николай не слышал ничего, кроме голоса зелёного змия в голове. А тот злобно шипел одно слово:
– Шшшшшлюха.

На шум из дальней комнаты вышла девочка лет пятнадцати и двинулась к родителям. Опираясь локтем на пластиковый костыль, она шагала медленно, стопы смотрели друг на друга, свободная рука неестественно прижималась вывернутой кистью к животу. Коля остервенело дергал шапку с Валиной головы – нарядная брошка зацепилась за выбившиеся волосы. Валя пригнулась и, вцепившись рукой в запястье мужа, визжала от боли, когда нервные подростковые пальцы потянули Николая за ворот.

– Угомонись ты, алкаш проклятый! – крикнула девочка. Коля отнял одну руку от волос жены и, не глядя, отпихнул ребенка. Девочка, еле устояв на ногах, поковыляла обратно в свою комнату.

– Я тебе сейчас морду расквашу, святоша! – Коля перехватил растрепанную Валю за затылок и потащил мимо себя с намерением приложить лицом об стену, но покачнулся, и щека жены едва коснулась обоев.

Валя повалилась на пол, волосы занавесили глаза. Женщина пыталась освободить себе обзор и одновременно отползала на коленях подальше от Николая.

– Ну, давай поглядим, чего ты там притащила, – саркастично усмехнулся Коля и с заносом развернулся к входной двери, – Что там твоя волшебная водица может?

Он схватил одну из пластиковых пятилитровок и швырнул в отползающую женщину. Промахнулся. Валя уже освободила лицо от волос и пыталась встать во весь рост, когда бутылка пролетела рядом с ней и ударилась в дверь ванной.

– О, придумал! – хохотнул Коля и потянулся за второй бутылью, – Буду бесов из тебя изгонять!

Валя замотала головой и попятилась в комнату дочки. Когда Коля двинулся к ней с открытой бутылкой наперевес, женщина быстро заскочила туда и прижалась к двери изнутри. Дочка сидела на кровати среди цветов аккуратно застеленного покрывала.

– Мам, я ментов вызвала, – сказала она тихо.

Кто-то уже реагировал на шум звонким стуком по батарее. Девочка всхлипывала, сжимая в руках телефон. Дверь вздрагивала от ударов и через щель у пола пропускала воду. Валя стояла в лужице, но изо всех сил держала оборону плечом.

– Будешь знать, как блудить! – кричал Коля. Воды в его руках уже почти не осталось, он и сам стоял в мокрых носках, но продолжал неуклюже подливать под дверь и себе под ноги.

Звон в Валиной голове дошел до ультравысоких нот, когда за дверью неожиданно друг за другом раздались: плеск, матерная тирада и глухой удар. Вопли пьяного мужа стихли. Кто-то звонил в дверь.

Коля лежал в розовой воде, не глядя ни на кого, и в то же время зрил в суть бытия. Все тайны загробной жизни, скорее всего, ему уже открылись.

– …убийство тут никаким местом, – слышался из кухни голос, – Чистая бытовуха, конечно, но точно несчастный случай. Да, да, кровь на комоде, чэ-эм-тэ без вариантов. Ну, ждем эксперта, ага.

Молодой капитан сидел за кухонным столом напротив бледной Валентины. Он еще поугукал в трубку телефона, затем спрятал ее в карман и крикнул в коридор:

– Женщина, вы кто?

– Я… Соседка. Что случилось? Где Валя?

Валентина сдавленно взвыла и обхватила женщину руками будто утопающий спасателя. Девочка с костылем молча стояла там же у стены, повесив голову. Она искоса глянула на обнимающихся женщин и не могла не заметить немой вопрос в глазах соседки.

– Папа буянил, поскользнулся, ударился головой и умер, – отрывисто доложила девушка.

На слове «умер» Валя взвыла с новой силой и сквозь рыдания запричитала:

– Вода… Вода… Это все моя вода…

Женщина гладила теперь уже вдову по голове, шептала ей успокаивающие слова, а потом перевела взгляд на полицейского и со вздохом сказала:

– Да уж знаем мы, какая вода тут виновата. Пойдемте, девочки, ко мне.