Воины в невидимых доспехах

28 числа июня месяца 1907 года от Рождества Христова в комнату тяжело больной дочери раса¹ Нганго, вождя клана Дикого Кабана, вошли четверо. Иеромонах² Павел посмотрел на иеродиакона³ Иова, викария⁴ Русской православной миссии в Аддис-Абебе, кивнул в сторону центра комнаты. Князь и Ягвана – эфиоп, обращенный в православную веру, встали позади.

В сумрачном помещении с наглухо зашторенными окнами на чистой постели лежала Шела, дочь вождя. Отца Павла, вызванного специально из России по личной просьбе Негуса⁵, перед поездкой лично благословил Патриарх Тихон. Ему было известно, что этой весной, когда ребенку минуло пятнадцать лет, Шела заболела неизвестной болезнью. Пособия врачей и лекарства не помогали. Сам шаман клана оказался бессилен! Князь с женой и всем своим домом уповали лишь на помощь Божию.

Отец Павел взглянул на ребенка. Черные кудряшки прилипли ко лбу, прерывистое неровное дыханье рассыпáлось сиплыми хрипами. Льняное одеяло, покрывающее больную, временами вздрагивало, когда Шела тихо всхлипывала. Она спала. Лицо покрылось мелкими капельками пота. Рядом с кроватью в кресле дремала служанка. Вождь бесцеремонно растолкал ее и велел уйти. Он подошел и нежно погладил дочь по голове. Отец Иов осторожно коснулся локтя священника. Они переглянулись. Иеромонах кивнул:

- Рас Нганго, погодите, не будите ее, – перевел Ягвана, во святом крещении Петр. За два года работы при миссии, эфиоп неплохо освоил русский язык.

Вождь застыл, склонившись над постелью больной. Отец Павел выпроводил Ягвану и приказал ждать снаружи у входа в дом. По знаку священника вся троица встала на колени. Батюшка прочитал начальные молитвы, а затем запел старческим фальцетом, иеродиакон Иов подхватил грубоватым баском, вождь молча опустил голову:

- Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его́ ненави́дящии Его́! Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут! Я́ко та́ет воск от лица́ огня́, та́ко да поги́бнут бе́си от лица́ лю́бящих Бо́га…

В комнате раздался душераздирающий истошный крик. Молящиеся вскочили с колен и подбежали к кровати. Одеяло полетело прочь. Спина Шелы выгнулась дугой. Казалось, что это невозможно, но девочка крикнула еще громче и села на постели.

- Вы хотите одолеть меня, гнусные людишки!? – взревела Шела не своим голосом, грубым, хриплым и леденящим душу.

Отец Павел шагнул вперед:

- Кто ты или что ты?

-Я!? Великий Тангалаш, жалкий червь! Сегодня ты будешь принадлежать мне! – дочь князя жутко захохотала.

- Я раб Господа моего Иисуса Христа, а ты, вознесенная гордыня, унижаешь себя, борясь со мною, слабым.

Девочка одним прыжком оказалась рядом с иеромонахом и ударила его ладонью по щеке. Хлесткий шлепок эхом разнесся по комнате. Монах от неожиданности отступил на шаг, а затем подошел к больной вплотную и подставил другую щеку.

- А-а-а! – Шела взревела так, что волосы зашевелились на голове, - смирение Его изгоняет меня!

Троица немного отступила от кровати. По знаку отца Павла коленопреклоненная молитва продолжилась:

- И зна́менующихся кре́стным зна́мением…

Девочка визжала, кричала, прыгала по кровати и вертелась волчком, пока отцы произносили молитву Честному Кресту Господню. В какой-то момент она подняла свою тяжелую постель и метнула в священников. Тем удалось увернуться. Вождь бросился к дочери, чтоб удержать ее, однако Шела схватила его за талию и швырнула к выходу из комнаты. Князь гулко ударился о стену и затих. Отец Иов кинулся к нему: тот оказался жив, но потерял сознание. Диакон повернулся к отцу Павлу:

- Ну, что, отец! Девочка одержима. Бес дал ей великую силу! Помогай нам Бог, Пресвятая Дева и святии Апостоли Его. Помолимся, отче.

- Да, отче, завтра как раз их день. Святии Апостоли Петре и Павле, помозите нам!

Отцы упали на свои лица и стали горячо молиться. Отец Павел никогда так не молился! Вначале дело шло весьма тяжко, слова молитвы будто осыпались на пол каменной крошкой, тело давило к полу, словно тяжелой гранитной плитой. Но по мере наращивания молитвенного усилия тяжесть ослабевала, а слова уже не падали вниз, но воспаряли горé. Наконец, молитва заструилась чистым прекрасным потоком, устремившись ко Престолу Всевышнего.

***

Раханг, шаман клана Дикого Кабана, терял свою силу и власть под натиском этого Нового Бога, которого проповедовали русские. Он знал, что русский шаман прибыл и находится в доме вождя, и уже битый час тщетно пытался вызвать Тень Великого Духа. Шаман приготовил и опустошил большой кувшин волшебного зелья. Ритуальный танец выматывал. От перенапряжения всех душевных и физических сил Раханг вспотел, облаченья промокли до нитки, пот застилал глаза. Шаман пошатывался от усталости и опьяняющего эффекта зелья, которое протянуло в мозг огненные щупальца. В изнеможении он упал на колени, подняв в экзальтации руки. Но Тень Великого Духа так и не появилась.

Вдруг со стороны деревни раздался истошный крик, разрезавший ночь и пробирающий до костей колючими протуберанцами ужаса. Раханг узнал бы этот голос из тысячи. Кричал Великий Дух Тангалаш! Шаман выбежал из своей хижины и помчался в сторону дома вождя. Казалось, вся деревня пришла в движение. Шуршали шкуры, закрывающие входы в хижины, слышался шепот перепуганных жителей, но никто и носа наружу не высунул. Людей сковал животный ужас. Шаман подкрался к дому. У входа стоял эфиоп. Раханг ранее ни разу не видел этого человека. В ладони шамана блеснуло лезвие ножа.

Массивная дверь, окованная медью, с грохотом отворилась. Из дома вышли два старца в длинных серых одеждах. Один низкорослый, с седыми волосами и бородой, обеими руками держал за хвост огромного черного кабана. Тот визжал и извивался, бешено вращая глазами и источая вокруг себя нестерпимое зловоние. Второй старец, высокий, худой, с длинной бородой с проседью и тонкими чертами лица, накинул кабану на шею прочную веревку.

Кабан хрипло зарычал:

- Пощадите...

Раханг был поражен! Кабан-Тангалаш представлял собой одновременно жуткое и жалкое зрелище. Зверь истошно выл и мощно бил копытами, норовя ударить старцев.

- Не упирайся, Тангалаш, ты попадешь прямо к своему господину, - высокий старец топнул ногой и в земле образовался провал, откуда повалил жирный желтый дым. Старцы бросили туда кабана, его жуткий вой утих. Провал тут же схлопнулся с противным шипеньем.

- Готов, - низкорослый коренастый оглянулся и посмотрел прямо в глаза Рахангу, – а с этим что?

Высокий худой поднял руку и нацелил на шамана указующий перст:

- Ты ослеп, Раханг. Чтоб прозреть, возьми крест свой и иди за Ним.

Старцы исчезли, растворившись в ночной темноте. Раханг оглянулся. Чужак, неподвижный, будто статуя, молча стоял на своем месте.

- Ты видел это? – Ягвана молча кивнул головой.

***

Утром отцы отслужили благодарственный молебен о выздоровлении дочери вождя, помолились святым Апостолам Петру и Павлу, а отец Иов раздал маленькие иконы из картона жителям деревни. Настало время прощаться. Священнослужители и Ягвана стояли на причале. Гребцы, люди князя, находились в лодке. На берегу реки собрался весь клан. Вождь Нганго обнял русских священников:

- Мы благодарим вас, святые отцы. Вы всегда желанные гости в нашем доме.

- Твою дочь исцелил Господь, а мы лишь рабы Его, - отец Павел поклонился князю, - епископ Мелетий пришлет священников, они проведут огласительные беседы, после чего вы сможете стать частью Церкви.

- Это честь для нас, – вождь поклонился отцам.

Вдруг толпа на берегу пришла в движение, расступаясь. Жители деревни почтительно склоняли головы, давая проход одинокой фигуре. Это был Раханг. Он стоял перед своим кланом и чужаками, опоясанный лишь набедренной повязкой. Невиданное зрелище! Ягвана шепнул об этом на ухо отцу Павлу.

- Что тебе нужно, шаман? – нахмурился рас Нганго, - зачем ты здесь в таком виде?

Раханг поклонился вождю и обернулся к своим соплеменникам:

- Клан Дикого Кабана! Слушай последнее слово шамана! Раханг больше не шаман! Я потерял свою силу! И не хочу быть слепым! Они сказали мне взять это, - он указал на наперстный крест отца Павла, - и идти за Ним.

Раханг снял с шеи ожерелье из высушенных ящериц и бросил в реку:

- Великий Дух был схвачен и брошен в огненное подземелье двумя седыми старцами. Вот этими! - Раханг показал небольшую икону Апостолов Петра и Павла и передал ее иеромонаху, - он все видел, - бывший шаман кивнул на Ягвану, - Раханг просит русского шамана быть его учителем!

Ягвана тщательно переводил, активно жестикулируя руками.

- Господь пришел призвать не праведников, но грешников на покаяние, - отец Павел жестом пригласил Раханга, и тот мигом влез в лодку, - братья мои, с Богом!

Гребцы налегли на весла, лодка отчалила и помчалась по волнам, мерно рассекая водную гладь, а отец Павел, стоя на корме, осенил народ знамением Креста Господня.

Примечания:

1) Рас (абисс.) - князь;

2) Иеромонах - православный монах в сане священника;

3) Иеродиакон - православный монах в сане диакона;

4) Викарий (лат.) – заместитель, представитель;

5) Негус (абисс.) – Император Абиссинии.