Тридцать лет

Сегодня исполняется тридцать лет. Тридцать долгих и жутких лет, наполненных болью, ужасом и тоской. Но я не только помню все что было, ярко и четко, как будто это случилось вчера. Я твердо знаю, что нужно делать сегодня.

------

--Айда за ранетками!--предложила Танька, заводила нашей компании. Веселая девчонка с вечно исцарапанными руками и сбитыми коленками, моя тайная зазноба.

-- Опять ранетки,--заупрямился Мишка, лучший друг и коллега по веселым пакостям.-- Пошли лучше мяч гонять на пустыре!

Я промолчал. Мне хотелось и поиграть в футбол, и поесть ранеток, росших в заброшенном саду за городом. Но больше всего я хотел остаться с подружкой наедине.

--Сначала ранетки, потом мяч, -- решила Таня.

Постановили встретиться после школы у остановки, на перекрестке улиц Ленина и Добровольской.

Я пришел раньше всех, потому что надеялся увидеть Таню первым.

Я ждал и рассматривал пешеходов на переходе. Вот молоденькая мама с коляской торопится через дорогу, вот малыши утятами тянутся за воспитательницей, весело размахивая яркими флажками.

-- Мальчик, помоги, пожалуйста, -- вдруг услышал я дребезжащий голос и обернулся. Ко мне обращалась древняя старушка в цветастом платочке и с узелком в руке.--Подслеповата я, а надо через дорогу перебраться, -- еле выговорила она заплетающимся языком.

-- Конечно помогу, бабушка, только давайте быстрее.

Из-за угла появилась Таня.

--Хорошо, хорошо, милый, -- откликнулась старушка и неожиданно мертвой хваткой вцепилась в мою руку.

-- Ну что делать, -- обреченно подумал я, второй рукой махнув подружке и крикнув: „Я сейчас!“

Та понимающе кивнула и помахала в ответ.

Эх, если бы я мог знать, что случится, я бежал бы от этой старушенции со скоростью звука. Но я не знал и знать не мог.

Мы со старухой поплелись к переходу, дождались зеленого и ступили на зебру. Как сейчас помню свежую белизну разметки и шум большого города. Старушка семенила рядом, что-то бормоча себе под нос, а я механически кивал и думал о Таниных голубых глазах. Мы дошли до середины перехода , как вдруг я ощутил невыносимые тоску и печаль. Мир качнулся, и оставшееся расстояние показалось мне длиннее, солнце тусклее, а спешащие пешеходы выше. Но я моргнул и снова отдался приятным мыслям.

Вот и тротуар.

-- Как тебя зовут, мальчик?--вдруг спросила старушка. Странно, но она уже не казалась такой древней.

-- Вася.

-- А ты пионер, Вася?

-- Конечно, у нас все пионеры.

-- Ну, раз пионер, то выпутаешься,-- сказала, как отрезала, старуха, уже выглядевшая молодой женщиной и, наконец, отцепилась от меня.

--Откуда выпутаюсь?-- удивленно спросил я, но вопрос повис в воздухе. Старуха исчезла. Вдаль от меня убегала девчонка с цветастым платком на голове.

Я пожал плечами и ринулся обратно через дорогу.

-- Тань, хочу тебе сказать.. --замялся я. Но Таня почему-то не ответила, глядя в сторону перехода.

-- Куда ты смотришь? -- я схватил ее за руку, но не почувствовал ничего. Моя рука прозрачным облачком просочилась сквозь танькины цыпки, а подружка продолжала вертеть головой.

Помню как пытался достучаться до Тани, как бегал вокруг подошедших друзей, в недоумении обсуждавших мою пропажу. Как кричал, орал, вопил, пытался дотронуться до окружающих. Все было зря. Я попросту перестал существовать для этого мира. Превратился в ничто. Ничто жалкое, но продолжавшее думать, страдать и размышлять.

Долгое время я, не чувствуя голода, без устали и сна, носился по городу и трясся от ужаса. Пытался достучаться до родителей. Снова и снова возвращался к друзьям. Но время шло, и ничего не менялось. Родители умерли, оплакивая мою пропажу. Таня и Мишка выросли, поженились и уехали из нашего города. Я долго, очень долго не мог понять что случилось. И лишь после нескольких лет бесцельных шатаний, додумался вернуться туда, где все началось. На пешеходный переход, перекресток улиц Ленина и Добровольской.

И там за долгие годы и десятилетия я постиг тайну этого жуткого места. Раз в год, в определенный день и час, на остановке, где когда-то я ждал Таню, появлялись древние старушки в цветастых платочках, с узелками в руках. Старушки просили мальчиков помочь перебраться через дорогу и на середине пути забирали у ребятишек их юность и силу. На противоположной стороне дороги старушки становились девочками, а мальчики превращались в бледное ничто. Иногда вместо старушек возникали из ниоткуда древние старики в выцветших кепках и с рюкзаками на плечах. Их жертвами становились ничего не подозревающие девчушки.

Помню первый раз, когда я увидел это собственными глазами. Как понял все. Как силился догнать девочку-старушку и пытался общаться с несчастным. Как в последующие годы старался предупредить детей. Как обнаружил таких же как я и пытался заговорить с ними.

Ничего не выходило. Дьявольский механизм, запущенный неизвестно кем и неизвестно когда, работал без перебоев.

Но, самое главное, мне открылось, что срок страданий равен тридцати годам. Что ровно через тридцать лет я должен превратиться в коварное существо и под видом старика спасти себя, вновь став мальчиком Васей. И девочку-жертву выбирать буду не я.

И вот сегодня наступил день и час Х.

Многое изменилось за эти годы. Таня и Мишка вернулись в наш город. Мишка стал богатеньким толстячком, Таня-красивой, уверенной в себе бизнес-леди. Я видел их с детьми, девочкой-голубоглазой и белокурой-- в маму. И мальчиком, щекастым и пухлым-- в папу. И если поначалу я злился, ревновал и бесился, то постепенно смирился с потерей.

Многое изменилось и на перекрестке улиц Ленина и Добровольской. Вместо милых деревянных домишек громоздились высотные здания, фасады были обвешаны рекламой, модные авто плотным строем теснились друг к другу. Не было уже пионеров, да и сами дети не скакали на одной ноге и не бегали, играя в прятки, вечно погруженные в навороченные гаджеты.

Пробил мой час. Сомневался ли я в том, что должен был сделать, мучился ли угрызениями совести? Да, душа, или что там у меня осталось, была неспокойна. Но легко было утешаться мыслью, что не я запустил этот чертов конвейер. Что я сам пострадавший и имею право на кусочек собственной жизни. Что жертва, конечно же, догадается, найти путь к спасению.

И вот остановка. Впервые за долгие годы, я получил тело, чужое, нелепое, но все-же это было тело. Плечи ощущали тяжесть рюкзака, ноги подкашивались с непривычки. Чужое временное сердце, взятое в аренду, колотилось в предчувствии злого чуда.

Начало положено. Я материализовался. Рядом, уткнувшись в планшет, стояла стройная белокурая девочка, пряди волос закрывали ее лицо. Чужое сердце стукнуло и замерло: вот она, жертва.

---------

--Девочка, помоги, пожалуйста,-- дребезжащим голосом сказал древний старик с рюкзаком на плечах и выцветшей кепкой на голове, обращаясь к девочке лет двенадцати.-- Подслеповат я, а надо через дорогу перебраться.

Девочка тряхнула белокурыми волосами и весело посмотрела на старика ярко-голубыми глазами.

-- Хорошо, дедушка, только давайте быстрее.

Старик постоял в нерешительности, всматриваясь девочке в лицо, прерывисто вздохнул и мертвой хваткой вцепился в ее руку.

----------

-- Неплохо, очень неплохо, --бросил преподаватель симпатичной студентке с огненными волосами.-- Моделирование дикой реальности с элементами манипуляции у вас получилось.

Преподаватель небрежно расписался в зачетке и отдал ее счастливой хозяйке.

-- Следующий,-- объявил он и, рассеянно глядя в монитор, почесал свои маленькие рожки.