Хэллион [1]: Пробуждение Ока

Хэллион лежал навзничь на склоне холма. Только плотно закрыв глаза, он мог чувствовать мягкость прохладного горца под спиной, тонкое тепло покачивающихся над землёй бутонов, крадущийся аромат кустистого эстрагона, бегающего в локтевой впадинке муравья. Чувствовать одномоментно, воспринимая окружающий мир одним цельным образом, не распадающимся на отдельные ощущения.

— Что ты видишь, Джай? — не открывая глаз, спросил Хэллион и смял сочную травинку двумя пальцами. Он знал, что это за растение, что от его сока кожа очень долгое время будет зелёной, а потом, дня через два, почернеет, и только через неделю чернота пропадёт совершенно. Это его не беспокоило.

— Фонари, — тихо, расслабленным голосом ответили ему. В полутора метрах, умиротворённый розовато-серой тишиной, лежал ещё один парнишка.

— Да ты закрой глаза-то! — добродушно усмехнулся Хэллион.

— Уже, — фыркнув, ответил тот. Плотно закрыть два обычных глаза — обязательное условие для того, чтобы открылось Око, или третий глаз, способный видеть сквозь любое препятствие.

— Что ты видишь?

— Ветви. Переплетение ветвей. Сквозь них не видно ничего.

— Что ты видишь?

— Палки и фонарики! — беззлобно огрызнулся Джай. — Я не вижу ничего, кроме дурацких веток и фонариков, Хэлл!

Промолчав, лишь слегка улыбнувшись, Хэллион продолжал вглядываться вверх своим Оком, глубоко вдыхая душно-ароматный воздух и медленно выдыхая его, пропуская сквозь сжатые зубы. Он вглядывался очень старательно, уже в который раз за этот месяц пытаясь пробудить эту особую силу, присущую всем людям племени бескрылых, к которому принадлежал и он сам. Почему они назывались «бескрылыми», он не знал, и порой очень удивлялся, что до сих пор ни у кого об этом не спросил. Тем временем, плотный древесный свод на высоте около пятидесяти метров над землёй по-прежнему не пропускал взгляд его Ока. Не было на это способно и Око Джая, лежавшего сейчас рядом на холме.

«Вы молоды, — тихий голос наставника призван был успокоить молодежь, но вместо этого почему-то обдавал холодом. — Око нуждается в тренировке, а ваш разум, молодые люди, — в дисциплине».

— Неблагодарная работа у Дэвы, — вдруг раздался с другой стороны от Хэллиона девичий голос. — И что мы должны увидеть за этими ветвями? Там же ничего нет.

— Я вижу каких-то насекомых, — вступил в разговор четвёртый, снова отвлекая уже слегка раздражённого Хэлла, то и дело скатывавшегося в странный транс. — Они летают в глубине кроны и повреждают кору. И они светятся.

— А ты представь, что там что-то есть, Ута, тогда, может, тренировать Око будет не так скучно, — еле слышно вздохнув, отозвался Хэллион. Он ощутил, как соскользнула со лба набок прядка волос, оставив после себя только зуд на коже. — И, Бенну, не думаю, что наставник Дэва имел ввиду каких-то тараканов, когда говорил, что Око...

И тут Хэлл замер, вдохнул, а выдохнуть забыл. Чувствуя, как обмирает от страха, как леденеют ступни ног, как волоски на руках встают дыбом, он даже не заметил, что не закончил фразу.

«Что ты видишь?» — уже набивший оскомину вопрос, прозвучал насмешливым голосом наставника, которого рядом не было.

«Не знаю», — то, что он мысленно разговаривает сам с собой, неприятно удивило его. — «Я не понимаю то, что вижу. Огонь?»

Хэллион открыл глаза и обнаружил, что его друзья смотрят на него странно, вроде бы с беспокойством. Он подумал, что, возможно, разговаривал не мысленно, а очень даже вслух. Но в следующий момент он решил, что это ему только показалось: Джай, Ута и Бенну, вместе с которыми он крестом лежал вокруг круглой верхушки зелёного холма, через мгновение совершенно успокоились. Они лишь нет-нет поглядывали на его третий глаз, пытаясь понять, чем внешне отличается пробудившееся Око от их собственных, спящих.

— Ты не дышал, — прошелестела девушка. — Было так странно наблюдать, как ты не дышишь.

— О, наверное, поэтому ты ничего не сделала, чтобы помочь мне, — полное сарказма замечание было произнесено равнодушно и отстранённо; Хэлл всё ещё медленно отходил от липкого страха, пережитого им в первый же миг ясновидения. Слишком медленно. А ещё он был ошарашен тем, что почему-то сорвался на хрупкой Уте.

— Ну, мы знаем, — недовольно выдал насупившийся Бенну, — что, когда смотрит Око, человек в это время ведёт себя, как мертвец — то есть никак. На кой ты привязался к ней? У тебя сегодня шикарный повод для радости. Так радуйся!

— Ты чего? — изумился Джай недружелюбному напору вечно взъерошенного русого Бенну.

— Он ничего, — ответил Хэллион, садясь на траве. — Не умеет достойно проигрывать. Мы с ним поспорили на... кое на что о том, кому первому удастся пробудить Око.

— Ну пробудил ты... — снова заговорила девушка, стараясь больше не смотреть на Хэлла. — А что ты увидел-то?

— Сама смотри! — снова зло огрызнулся Хэллион и замер, глядя на Уту. Все, даже Бенну почуяли неладное в поведении обычно добродушного Хэлла. Но только один из них понял, что друга просто что-то сильно напугало; и только сам Хэлл понял, что ещё одной причиной был недавний отказ Уты встречаться с ним.

Миловидное личико Уты исказилось в жалостливой гримасе, когда Хэллион поцеловал её двое суток тому назад. Он несколько дней собирался сделать это, обдумывал слова, которые скажет, представлял её улыбку, когда предложит ей встречаться... А в ответ получил лишь сморщенный носик и полные жалости глаза. Это, безусловно, был отказ. Хэллион понял это сразу и, даже не спросив о причине, разочарованно отвернулся от Уты.

Не желая снова во всех подробностях вспоминать ту позорную сцену, Хэллион подорвался со своего налёженного места и пошёл в сторону города, который даже здесь, на расстоянии пяти с половиной километров, напоминал о себе изредка долетавшим до ноздрей запахом дыма и широкой дорогой у подножия холма. Молодой человек шагал быстро, не желая, чтобы друзья его догоняли. Парни это поняли сразу; Ута вскочила было вслед за товарищем, но была молча остановлена Бенну.

Хэлл приложил руку ко лбу, легонько ощупывая чуть выпуклую вертикальную складку кожи: пробуждённое Око снова было закрыто. Теперь, когда Хэллион добился, чего желал, он был близок к тому, чтобы раскаяться в этом. Если всё, что он теперь увидит с помощью Ока, будет пугать его до смерти, то зачем тогда он тренировался, прикладывал усилия даже по ночам, в тайне от друзей и наставника старался пробудить способность ясновидения?

Дорога была покрыта тонкой пылью, которая поднималась в воздух, сколь бы легки ни были шаги человека и сколь бы слабым — дуновение ветра. Хэллион смотрел вверх несколько раз: взгляд неизменно упирался в плотное переплетение тонких древесных ветвей, покрытых светящимися бутонами-ликта. Те оставались на деревьях почти круглый год. И так было везде, где молодой человек успел побывать за свои шестнадцать с небольшим лет. На десятки километров во все стороны раскинулся этот непроницаемый древесный покров. Земля же освещалась сотнями и тысячами живых фонарей, более ярких днём и менее — в ночное время. В их неизменном свете клубы дорожной пыли приобретали тёплый коралловый оттенок.

Заключенная в потрескавшиеся, но всё ещё целые каменные парапеты, дорога плавно перетекала в высокий мост, застланный досками. Они были плотно уложены поперёк, но, рассохшиеся за три года, прошедших с последней замены, отчаянно скрипели. Хэлл запрыгнул на один из парапетов и, ловко балансируя руками и внимательно смотря под ноги, уверенно продвигался вперёд.

— Хэллион.

Знакомый, невесомый, как дорожная пыль, голос раздался вовсе не неожиданно: парень ещё раньше заметил горбатого человека в белой одежде с чёрной накидкой на голове и широкой шляпой в руках, идущего ему навстречу. Он узнал его, но решил на него не отвлекаться: авось это случайность — встреча с наставником. Однако после оклика молодой человек сразу остановился, потому что идти по узкой каменной оградке, не видя, куда наступаешь, было чревато падением и ушибами.

— До меня дошли слухи о твоих успехах.

— Разве стоит верить слухам, наставник Дэва? — парировал Хэлл, усмехнувшись и спрыгивая на дорогу. — Как вы различаете, какие правдивые, а какие — нет?

— Кто же тебя называет «умником Хэллом»? — коротко отсмеявшись, спросил наставник, разворачиваясь к городу и увлекая парнишку вслед за собой. — Твой отец? Или мать?

— Отец. Мать называла «умница Хэлл» до одиннадцати лет, а сейчас, как и многочисленные родственники — «молодой человек». В Лицее я до сих пор «милый-Хэлли» — наверное, из-за своей внешности. Джай зовёт меня просто «Хэлл» или «красавчик», Ута с Бенну предпочитают вообще ко мне никак не обращаться. И только вы зовёте меня «Хэллион». Вы же всё это знаете, наставник Дэва!

Молодой человек посмотрел на своего спутника и хитровато, будто разгадал его самый большой секрет, усмехнулся. Если наставник и улыбнулся в ответ на эту тираду, то Хэллион этого не увидел: чёрный тагельмуст на голове мужчины почти полностью скрывал его лицо, а когда он надел ещё и шляпу, глаза тоже стало невозможно разглядеть. Полы этой шляпы были настолько широки, что прикрывали даже его горб. Наставник Дэва всегда, сколько его помнил Хэлл, одевался максимально закрыто. Только обувь носил лишь в холода да в предпраздничные дни листопада, всё остальное время предпочитая ходить босиком.

Наставник и подопечный шли молча какое-то время. Рядом с ним Хэллион, в отличие от многих своих друзей и знакомых, тоже обучавшихся у этого человека, всегда чувствовал себя комфортно и спокойно, даже когда тот молчал. Поэтому молодой человек шёл и улыбался, почти совершенно забыв о самом первом в своей жизни видении.

— Можно задать странный вопрос? — нарушил молчание Хэлл.

— Можно, Хэллион, — без промедления ответили ему.

— Смотрите, наставник, — парнишка сорвал былинку, росшую из щели между двумя каменными блоками, — трава растёт из земли, кусты — из земли, зерно мы тоже сеем в землю. Вот я и подумал, а что если и деревья когда-то росли в земле.

— То есть, — после пятисекундной паузы проговорил Дэва, — снизу вверх и не сверху вниз?

— Да.

— Это невозможно, — быстро и безжалостно проговорил наставник и оборвал фразу, словно хотел сказать что-то ещё, но передумал. Поразмыслив немного, он продолжил: — Знаешь, сколько весит одно дерево? Думаешь, сможет оно расти нормально, поднимая такую тяжесть? Хотя, про то, что деревья коренятся в земле, а не в облаках, можно сочинить интересную сказку, детишкам на ночь.

Хэллион промолчал, внутренне согласившись с мудрым наставником относительно деревьев, но вот...

— Эта дорога... она давно построена? — снова заговорил парень, едва завидел впереди и внизу Шедди — город, в котором он родился и вырос.

Если смотреть на Шедди с вершины возвышенности, например, с той, на которой стояли сейчас Дэва и Хэллион, город представлял собой странное зрелище: зажатый межу чередой холмов и рекой Забиякой, повторяя все её изгибы, с крышами, выкрашенными во все оттенки голубого и синего, он был похож на водяную змею. Если пеший пойдёт по Шедди вдоль, не останавливаясь, это займёт у него три часа; чтобы пересечь город поперёк, он потратит всего десять минут. Шедди почему-то считался самым большим городом в округе, и Хэллион этим гордился.

Мужчина остановился в нерешительности, повернул голову к парнишке и, не снимая шляпы, уставился на него. Хэлл всегда знал, что наставник использует своё Око, чтобы смотреть сквозь шляпу, так как та полностью скрывает глаза. Обычно дело. И всё же, нет-нет, но он удивлялся этому. До сегодняшнего дня. Молодой человек тоже остановился, вопросительно смотря на наставника.

— Очень важно, Хэллион, — наконец, вымолвил тот, медленно дотрагиваясь до плеча подопечного, — что ты увидел Оком в первый раз.

— Да уж! Джай сравнивает это с первой брачной ночью! — нервно, нарочито громко рассмеялся Хэлл, резко отворачиваясь от наставника, чтобы тот не увидел его перекосившееся лицо. — Говорит, это влияет на то, как будет складываться жизнь дальше. Ха-ха! Мне лучше так не говорить, да? — внезапно осёкся он, заметив, что наставник Дэва не смеется и даже не кивает согласно.

— Ты испугался? Хэллион, это было настолько страшно? — наконец озабоченно спросил Дэва. — Что же ты увидел? Скажи мне.

— Я испугался, наставник. Но это сначала. Просто потому, что никогда не видел ничего подобного. Но теперь, — парень замялся, не зная, как выразить свои чувства, — я думаю, мне, скорее, любопытно, а не страшно. Теперь я боюсь только испугаться так же.

За что Хэллион любил Шедди, так это за ухоженность. Здесь даже окраины были чистые. До наступления осени оставался почти месяц, но листья с деревьев — кроме как «небесными» их не называли — коренившихся в облаках, начинали понемногу опадать задолго до холодов. Главная опасность была в том, что если опавшую листву небесных деревьев своевременно не убрать, они заваливают крыши домов и укрывают улицы сплошным, очень тяжёлым ковром. Прохладно-зелёного цвета с розоватыми прожилками, листья, высыхая, становились твердыми и острыми, как ножи, но при этом хрупкими. Они рассыпались под ногой в труху, нередко оставляя на обуви порезы. Хорошо, что листья с небесных деревьев опадали всё же преимущественно в течение одного дня, будто разом избавлялись от изношенной одежды. Этот и следующий за ним дни были хлопотным временем в Шедди. Две сотни тысяч человек объединялись, чтобы убрать с улиц и с домов листья, тяжесть которых вполне могла обвалить крышу, не говоря уж о вреде для пешеходов.

До первых строений города, малоэтажных, по-своему симпатичных, оставалось шагов сто, когда Хэллион краем глаза заметил, что наставник резко остановился. Почти в тот же момент он и сам понял, почему: по улице навстречу им быстро приближались конные с опознавательными знаками Титталоса. Седьмым чувством молодой человек понял, что скачут они именно к ним. Глянув на Дэву — тот крепко схватил его за плечо — он понял, что и наставник знает это.

— Хэллион, — звенящим голосом проговорил Дэва, — сейчас ты должен мне рассказать, что ты видел своим Оком!

Хэлл удивлённо слушал его, понимая, что половину слов — «немедленно», «вкратце», «опасно», «схватят», «не смогу защитить» — тот вовсе не произносит, а будто вкладывает прямо ему в голову.

— Наставник, — только и выговорил парень, дёргаясь обратно в сторону моста, который они только что миновали. Он, растерянный и напуганный (в который раз за сегодня!), понимал, что четыре суровых всадника в серо-зелёной форме настигнут их прежде, чем он успеет даже начать говорить. Хэллион зажмурил глаза. — Убьют?

— Нет же! — отрезал Дэва, заталкивая подопечного за спину. Это выглядело бы забавно, если бы не приближавшиеся к ним неприятности: пешему против конного не выстоять. — Всё, не успеешь.

Мужчина сдёрнул свою шляпу и держал её в руке так, словно она опасное оружие. Хэлл только и заметил, каким холодом обдал его взгляд наставника, чьи пронизывающие, сосредоточенные серо-зелёные глаза вдруг напомнили молодому человеку листья небесного дерева.

«Не успею», — эхом отозвалось в голове Хэлла и одновременно с этой мыслью раздался вой и скрежет такой силы и громкости, что слышно было, наверное, даже на другом конце Шедди. Зажав уши ладонями, молодой человек поднял голову вверх и увидел нечто, что заставило его сесть на землю и неосознанно отползи к каменному парапету моста. Ветви небесного дерева тряслись, сбрасывая на головы всполошившимся людям фонари-ликта. Те падали медленно, и к моменту, когда достигали земли, уже гасли. Хэллион взглянул на один из них, спланировавший прямо к его пальцам, судорожно вцепившимся в землю, и увидел лишь розовато-прозрачный бутон цветка, едва раскрывшийся с одного конца. Так близко парень незрелые ликта ещё никогда не видел и был поражён их размером: фонарь напоминал полуметровое миндальное зёрнышко.

Тем временем из сплошного древесного покрова над их головами с оглушительным треском вывалилась ветвь, даже на высоте пятидесяти метров казавшаяся громадной и толстой. Сердце Хэллиона замерло, безнадёжно завязнув в почти остановившемся времени. Долгие десять секунд ожидания неминуемой катастрофы растянулись на пять ударов сердца, а исполинская ветвь падала прямо на жилые дома городской окраины, и никакие силы в мире были не в состоянии отвести её в сторону. Когда она рухнула поперёк трёх людных улиц, разрушив невысокие дома, конные посланцы Титталоса сгинули в клубах поднявшейся пыли.

Кажется, Хэлл что-то выкрикнул, но в общем возгласе ужаса никто его не услышал. Никто, кроме Дэвы, выглядевшего растерянным лишь несколько секунд. От города бежали люди, сумевшие не попасть под хлёсткий удар розово-серых ветвей, но две фигуры в чёрном уверенно обгоняли всех, приближаясь к мужчине и Хэллиону. Дэва выпрямился, быстро огляделся, найдя взглядом подопечного, и снова повернулся вперёд.

«Мы отвлекли».

«Ненадолго. Поторопиться всё же стоит», — услышал Хэллион и, прежде чем потерять сознание, подумал, что хотел бы подольше не приходить в себя.

Читать дальше: Хэллион [2]: По дороге домой