Иллэя. Глава 11. Перерождение. ч.1

11. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ

Я проснулся на заре. За ту волшебную и неземную ночь любви мне вообще ничего не приснилось, просто не успело. Откровенно говоря, спали мы с богиней, как младенцы крепко-крепко, но мало, часто просыпаясь, набравшись сил, чтобы вновь их истратить до последней капли во взаимной страсти.

Открыв глаза, я увидел отблески первой в моей семейной жизни предутренней зари, и она мне показалось самым прекрасным предвестником не только грядущего восхода светила, но и новой жизни здесь в этом новом мире для обновлённого меня. Солнце ещё не встало из-за дальнего леса, где стоит на полянке мой корабль, но вот-вот пронзит своим волшебным зелёным взором всё пространство вокруг. Сквозь окно в спальню проникал мягкий оранжево-красный свет, делая предметы вокруг ещё более сказочными. Книги, развешанные по стенам, смотрели на меня своими завитушками и отбрасывали размытые мутные тени.

«Н-да, – подумал я, заметив свою футболку, небрежно закинутую на стену, – надо же, куда улетела».

Сорванная с меня футболка вчерашним вечером полетела тогда в неизвестном направлении. Уже и не помнил, кто её закинул, я или моя любимая, а, наверняка, это наш совместный порыв. Моя серая форменная футболка астронавта с логотипом УДК преспокойно висела поверх двух книг на нескольких серебряных гвоздях, на бесчисленном множестве которых развешаны книги и вещи моей богини. Вот, что отчётливо я помнил, так это, где пестрое платьице моей жены. Мои руки до сих пор хранят тот девичий трепет, ту дрожь плеч и всего её божественного тела от налёта страха новых ощущений и неизведанного тогда ей грядущего, когда я тихонько стаскивал с неё это одеяние земных женщин. Оно там, возле двери, там же, где и остальная моя одежда.

Мой ангел, моя богиня была обращена своим личиком к утренней заре, а я лежал спиной к окну. Нас укрывало тёплое одеяло из пуха крунч. В спальне не холодно, а приятная утренняя свежесть, хотя я уже знал, что за окном температура около нуля, если не ниже. Судя по всему, дом хорошо держал впитанное за день тепло.

Я всё смотрел и смотрел на свою молодую жену, боясь потревожить её сон. Длинные ресницы укрывали большие её глаза, щёки сохраняли нежный румянец, а прелестные чуть приоткрытые губы таили более сочный алый цвет, чем обычно. Я еле сдерживался, чтобы в который раз за минувшую ночь не прильнуть к её алым хорошо очерченным устам, но теперь уже при свете зари. Ещё вчера, когда наши губы впервые слились в страстном поцелуе, в её спальне стоял уже густой полумрак, и мы едва различали друг друга. Меня особо поразило тогда, что молодая иллэянка, ни с кем никогда не целовавшись, сразу ответила жарким французским поцелуем.

Она тихо и мерно дышала, лёжа слегка румяной щёчкой на белоснежной подушке, а крошечная пушинка перед ней трепыхалась под её дыханием. Воистину, рядом со мной был ангел! В прямом смысле неземной ангел! Я лежал и, восхищённо глядя на мирно спящую богиню, не мог понять почему, за что мне судьба сделала такой царский подарок. Я обыкновенный земной парень, каких миллиарды. Ничего выдающегося я из себя не представлял. Конечно, на моей родной Земле существует много людей, более достойных личного счастья, чем я. Ничего я не достиг, у меня ничего нет, даже собственного дома. Разумеется, я не воспринимал всерьёз вчерашнее предложение Эора.

Любуясь своей иллэянкой, я был настолько счастлив, что хотелось тихо плакать. Мне даже стало неловко, глядя на себя со стороны, я такой сильный и смелый покоритель космоса, не раскис на пороге неизвестности, на грани гибели, а сейчас готов расплакаться при виде девчонки. А почему бы и нет? Если мои чувства к ней запредельно искренние, если меня переполняет огромная любовь, и эта любовь готова выплеснуться слезами.

Словами сложно, а, наверное, даже невозможно, передать то щемящее чувство сумасшедшей, безграничной, заполняющей всё вокруг любви, которую я испытывал к моей, теперь уже во всех отношениях, богине. Со мной произошли явные перемены, я будто родился заново. Раньше я стремился лишь брать для самого себя в отношениях с девушками. Какой же я был эгоист! Теперь я желал, просто жаждал отдавать, отдавать всего себя без остатка моей жене, моей богине, моему ангелу. Весь мой прежний опыт, все мои победы теперь не стоили ровным счётом ничего, ведь я, так же, как и моя богиня, познал бесконечность глубины любви на Иллэе сызнова.

Мне в голову опять сами собой полезли лирические стихи. Сначала был Афанасий Фет с его бессмертным:

Я пришёл к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало;

Рассказать, что лес проснулся,

Весь проснулся, веткой каждой,

Каждой птицей встрепенулся

И весенней полон жаждой;

Рассказать, что с той же страстью,

Как вчера, пришёл я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова;

Рассказать, что отовсюду

На меня весельем веет,

Что не знаю сам, что буду

Петь - но только песня зреет.

Затем ещё что-то, потом ещё… Я сам на себя удивлялся, наизусть, практически без запинки декламирую стихи. Немыслимо! Ведь я с детства не любил читать подобные стихи, считая их «девчонскими». Я тогда вообще представить себе не мог, что кому-то может нравиться такая чушь. Ещё каких-то восемь-девять лет назад я дразнил девочек и больно дёргал их за косички. А теперь же продолжаю читать любовную лирику своей богине, переродившись, полностью изменившись.

Последним я принялся читать Пушкина:

Мороз и солнце, день чудесный,

Ещё ты дремлешь, друг прелестный.

Проснись, красавица! Проснись! …

На этой строчке недочитанного мной шедевра великого поэта мой ангел открыла свои божественные бездонные глаза, которые всегда сводили и сводят по сей день меня с ума. Она увидела меня, смотрящего на неё, и улыбнулась так, как я не забуду до конца своих дней. В тот момент, словно по заказу, как всегда внезапно, вспыхнул зелёный переливчатый огонь и ворвался в окно. Она обняла меня и поцеловала…

– Я очень люблю тебя! – услышал я в ухо шёпот своей богини на русском языке с очень мягким иллэйским акцентом. Она выучила эту первую фразу на моём родном языке в нашу первую брачную ночь. Затем, в моей голове начали радужно расплываться её слова, – ты это же, точно ты был это, странник мой тот самый, грезившийся мне, пилигрим мой желанный, о котором мечтала много раз. Таким именно и представляла я тебя, Федя, любимый мой, без сомнения, во снах волнительных мне виделся таким ты, вот на ложе этом самом. Иллэя послала мне тебя, как уже люблю тебя сильно, зная.

– О чём ты, родная моя? – также мысленно спросил я свою молодую жену.

Эея рассказала мне всё о своих девичьих мечтах, уверяя, что ей во снах являлся именно я и никто другой, она в этом сейчас не сомневается ни на йоту, и Иллэя её услышала, ниспослав ей меня.

– А ты знаешь, – признался я, приподнявшись на локте и глядя ей в глубину глаз, в которых особенно таинственно отражался переливчатый зеленый свет, – ведь я только сейчас вспомнил, что видел именно тебя во снах, ты тоже мне снилась дважды, одетая в своё лазурное платье. Мне ещё помнится, что я удивился такому покрою, потому что на Земле никто в таких одеждах не ходит.

Поведав богине о своих волнительных видениях, которые мне помешали досмотреть, я сказал, что не верю в вещие сны, что это просто совпадение.

– Совпадение, говоришь? – Эея протянула руку ко мне и обняла за шею, начав притягивать к себе. – Нет, любимый, не совпадение вовсе, как представляешь ты, а Иллэи нашей воля. Рассказывал ты, что, если бы произошла авария твоя раньше мигом или позже мгновением, то умер бы ты уже в доме твоём, кораблём называемом? Страшно сейчас помыслить мне даже о том. Так вот, Иллэя спасла тебя, иначе никак, знала ибо, как сам ждёшь ты и ищешь меня.

– Но ведь…

– Не говори ничего, – прильнула она своими губами к моим, продолжая посылать свои мысли, – иди ко мне просто.

Зелёный луч солнца, освещая нас обоих, окончил свою утреннюю феерию, но мы этого не заметили, полностью увлёкшись абсолютным чувством ощущения друг от друга, возможное только здесь на Иллэе…

После очередного волшебства с изваянием на заднем дворе, мы втроём позавтракали. Я видел только её, совсем не замечая Эора. А зря! Она всё время улыбалась. В ней произошли перемены, и я их подметил. Она вся светилась изнутри, и от этого стала ещё краше.

Я помог вымыть посуду и натаскать воды на чердак из речушки напротив дома.Всё это время Эея бережно стирала наше белое ритуальное бельё и развешивала его во дворе на шесты. Это белоснежное бельё наша чета обязательно передаст матери будущей связанной взглядом девушке, когда наступит время. Затем, я омылся прохладной бодрящей водой в особом помещении в пристройке вслед за Эором и Эеей. Это напоминает не душ, а такой же умывальник, что и на кухне, только там можно плескаться и лить воду на пол, которая уходит в отверстие.

Ещё вчера я договорился с моей светящейся сейчас от счастья богиней, что сегодня с утра исследую гору чёрных корней на месте дома Энтов. Я взял в руки два ящика, захваченные вчера с собой из корабля, в них находился рентгеноспектрометр для изучения внутреннего строения чего-либо. Ещё надо было взять одну сумку, и я попросил взять её Эора, чтобы не заставлять нести тяжёлое мою красавицу.

До этой чёрной горы идти всего полкилометра. В округе уже знали о моих предстоящих исследованиях, и жители с любопытством смотрели на меня и Эора, идущих с оборудованием. Информация здесь поставлена хорошо. Им не нужны имеющиеся у землян средства коммуникации. Мысли разлетаются мгновенно, и вот уже сарафанное радио разнесло весть о нашем приближении к чёрным корням. Я мысленно попросил Эею передать всем жителям, что приближаться к корням, пока я буду исследовать их, опасно.

Таковое понятие они знали. Страх смерти им знаком. Вчера я в этом убедился, когда изучал их книги. Иллэяне очень редко, крайне редко гибнут по неосторожности или неосмотрительности. Бывает, получают травмы несовместимые с жизнью. Всё, как у землян. Они только никогда не болеют. Болезней не может быть на стерильной планете. Они проживают долгую жизнь и уходят тихо и мирно.

Я расставил компоненты рентгеноспектрометра вокруг горы чёрных корней, облачился в защитный костюм из сумки, принесённой Эором, и попросил всех отойти метров на сто от горы. Я видел издали слегка взволнованное лицо моей богини, мысленно сказал, что люблю её, и получил от неё в ответ такое же признание в любви. На всякий случай я вслух, пока меня никто не слышал, обратился к Иллэе, надеясь, что моя красавица не прочитает мои мысли, но я ошибся, ведь Эея была в прямой видимости от меня:

«Не знаю, существуешь ты или нет, но поверь, у меня нет дурных намерений, я лишь хочу, нет, должен понять, что произошло. Мне тяжело думать, что я невольно стал причиной их гибели. Позволь мне обследовать это место».

Мои слова походили на молитву, но и не являлись ею. Я тогда ещё всё-таки не верил во все эти россказни про планетный разум, но мне было как-то неспокойно и боязно, как там, на бережке озера, когда я обращался к округе, чтобы обследовать корни. Я глубоко вздохнул, зажмурился и включил прибор. Сканирование прошло быстро, и я получил все данные себе на планшет.

Становилось тепло, и я начал потеть в своём защитном костюме. Отключив рентгеноспектрометр, я скинул костюм и стал собирать оборудование по местам. Народ и мой ангел с Эором уже подошли с вопрошающими взглядами. Я лишь сказал, что получил только данные, а теперь их надо прочитать из моего планшета, как из книги. По их лицам я понял, что они почти ничего не поняли. Я обещал, что как только пойму сам, сообщу всем. На том они успокоились и разошлись по своим делам.

(Продолжение следует...)