Анютины глазки

Время приближалось к полудню. Лёгкий ветерок шевелил траву, тянущуюся вверх, и лениво толкал по небу редкие белёсые облака. День пах свежестью и был соткан из тишины, которую не нарушали бесшумно садящиеся на траву яркие бабочки – оранжево-чёрные крапивницы и жёлтые лимонницы. Зелень травы, разбавленная горящими над ней головками одуванчиков солнечного цвета и голубенькими глазками незабудок, простиралась до чернеющей вдали полоски леса.

Виктор, пилот космолёта первого класса, шёл по шоссе от космодрома к остановке кара уверенными широкими шагами. Ольга едва поспевала следом. Высокий, с прямым носом, волевым подбородком и благородной проседью в волосах, Виктор представлял собой типаж, который нравится многим женщинам. Шрам на лбу его не портил, а наоборот – придавал мужественности. «Интересно, кто ждёт его на Земле?» – подумала Ольга, тряхнув копной светлых непослушных волос. Вдруг пилот остановился как вкопанный. Снял свой экипировочный рюкзак, бросил его в сторону и ринулся вперёд, приминая густую траву. А потом упал на зёлёный ковёр, покатился по нему, радостно смеясь, и застыл, лёжа на спине с раскинутыми руками.

– Ольга, идите сюда, – пригласил он девушку, – вы разве не видите, какая кругом красотища?! – Нет, вы только посмотрите какая яркая зелень, одуванчики, незабудки, Солнце над головой! – Виктор сидел на траве и улыбался, как ребёнок.

Ольга, осторожно ступая по траве, двинулась к нему. «Надо же, – подумала она, – такой суровый на вид мужчина и вдруг раскрылся с такой неожиданной стороны».

– Я полтора года не был на Земле, – произнёс Виктор, когда молодая стройная девушка подошла и присела на корточки рядом. – Солнце видится оттуда совсем другим – маленьким и холодным. Всё это время я был там, – пилот ткнул пальцем в небо, – в секторах Юпитера. Отвыкаешь от земной красоты.

– Это оттуда? – Ольга глазами показала на шрам.

– Да, аварийная ситуация при посадке на Ганимед.

– Расскажите, – попросила Ольга.

– Если только коротко, – усмехнулся пилот. – Исследовательские зонды обнаружили там запасы редких элементов и минералов, практически отсутствующие на Земле. Возможность разработки интересовала не столько промышленность, сколько науку. Нам было поручено высадиться и исследовать образцы грунта. Я повёл шаттл. На Ганимеде много сложностей при посадке. Всплески магнитного поля Юпитера, создающие помехи приборам, отсутствие атмосферы и другие моменты, уж точно вам не очень интересные. Засбоил один из реактивных двигателей. Нас здорово тряхануло. Но все остались живы.

– Наверняка благодаря мастерству пилота, – произнесла девушка.

***

Они познакомились на борту транспортника с Марса, их каюты оказались рядом. Но за три дня пути почему-то мало разговаривали. Ольга стеснялась расспрашивать такого красавца, у Виктора для молчания, видимо, были какие-то свои причины. Он казался задумчивым и погружённым в себя. И только здесь, на Земле, вдруг заулыбался такой детской открытой улыбкой.

– Почему вы так напряжены, Ольга? – спросил Виктор. – Ведь мы уже дома, на Земле. Кстати, что вы, такая молодая и симпатичная, делали на Марсе?

Комплимент приятно удивил девушку, она зарделась:

– Может быть, вы слышали про страшную песчаную бурю, унесшую сотни жизней?

– Да, по каналам связи передавали эту информацию.

Ольге хотелось выговориться, рассказать кому-то свою историю. И она бы не решилась на это с прежним, суровым Виктором. Но сейчас, когда он сидел на земле и улыбался, щурясь от яркого солнца, внутренний барьер рухнул, и девушка принялась говорить:

– Я биолог. Гидропоник. На Шестой Базе я отвечала за оранжерею и ставила эксперименты с выращиванием растений с частичным использованием марсианского грунта. Я была там, когда внезапно пришла буря. Почти весь личный состав утром ушёл в экспедицию. Два сотрудника находились на поверхности рядом с Базой и не успели добежать до модуля. Спасательная группа не нашла потом никого, – голубые глаза девушки увлажнились, и она замолчала на несколько секунд. – Металлические прочные стены основного здания пробило крупными камнями, как картонку, улетучился воздух. Я осталась одна в оранжерее, стены держали удар песка, а камни прошли мимо. Оборвалась связь.

– Какая трагедия, – вставил Виктор, – таких подробностей я не знал.

– Оставалось только ждать. Я тогда оказалась отрезана от внешнего мира. Резервуар полива растений находится внутри оранжереи, вода там чистая, с натяжкой пригодная для питья, тем более имелся запас обеззараживающих таблеток, – продолжила девушка. – Её хватило бы надолго. Как и растительной пищи. Но вот воздуха? Система выработки кислорода осталась в разрушенном модуле. Оранжерея наполнена воздухом, и у меня с собой имелся один баллон с кислородом – это совсем немного. Дней на семь хватило бы. Я же не знала, сколько предстоит пробыть там – день, неделю, месяц.

И тут я сказала себе сама: «Не паникуй. Ты же биолог. Ты знаешь, что растения вырабатывают кислород». Я и так люблю растения, это же моя профессия, но полюбила их ещё больше. Я разговаривала с цветками, дала им имена. Ухаживала за ними, подрезала листики, пересаживала. Мне повезло, что уцелел генератор, иначе мы бы с вами здесь не разговаривали. Он давал свет и тепло. Магнолиям я дала бразильские имена, – ведь они такие яркие, как на карнавале. Гардении своей белизной напоминали мне берёзки. Розовый олеандр получил греческое имя, ведь он и назван в честь древнегреческой морской нимфы Нереиды. Каланхоэ за его мясистые листья-рога я так и звала – оленёнок. Ольга раскраснелась, взволнованно продолжая свой рассказ.

– И чем же вы питались? – серые глаза Виктора внимательно смотрели на худощавое лицо девушки.

– У меня была образцовая оранжерея, – грустно улыбнулась Ольга. – Помидоры, огурцы, морковка, капуста, редис. Исключительно растительная диета. К исходу третьей недели стала заканчиваться вода. Я экономила на поливе, некоторые растения стали увядать. Ведь это только в старом голливудском фильме воду добывали, перерабатывая ракетное топливо. И экономила на питье. Стала испытывать жажду. Спасательная экспедиция пришла ровно через три недели. Меня отправили в Марсоград, где я неделю пролежала в лазарете, а потом на Землю.

Девушка сделала паузу и продолжила:

– Понимаете, Виктор. Мы здесь окружены деревьями, кустарниками, травой и не замечаем этого. Люди относятся к растительности, как к само собой разумеющемуся. Зелёный же мир даёт нам жизнь. Может, прозвучит пафосно, но до конца я осознала это только там, на Марсе.

Виктор молча жевал травинку, потом вдруг спохватился, вынул её изо рта, виновато взглянул на Ольгу и неожиданно спросил:

– А кто ждёт вас дома?

– Моя мама космический биолог, я пошла по её стопам, так что пока никто, – улыбнулась девушка. – Она работает на одной из околоземных станций. Но через неделю обещала прилететь. А вас, Виктор?

– Кто может ждать одинокого волка, который годами торчит в космосе? – усмехнулся пилот. – А родители… они были на первом космолёте А - класса "Непобедимом" в день катастрофы. 

– Да, понимаю, соболезную, – возникла неловкая пауза.

– Ах, да, – вдруг спохватилась девушка, расстегнула свой рюкзак и достала оттуда пластиковый пенал с цветком внутри.

Сняв крышку, она бережно вынула трёхцветный цветок в горшочке.

– В народных поверьях наряду с марьянником он называется Иван-да-Марья. По легенде парень и девушка горячо полюбили друг друга, а затем поженились, не ведая о том, что они брат и сестра. А когда узнали об этом, то чтобы не разлучаться, превратились в цветы, окрашенные в разные цвета. С тех пор этот цветок стал символом верности. А его научное название Víola trícolor – фиалка трёхцветная или анютины глазки.

Ольга достала из рюкзака маленькую складную лопатку, вытащила цветок из горшочка и закопала его в землю.

– Вот, теперь ты дома, – произнесла она.

Виктор взглянул на хронометр, встал сам и помог подняться девушке.

– Пошли, Оля, транспорт уже должен подойти, – он крепко и нежно взял девушку за руку, – нам с тобой предстоит длинный путь.

Двое дошли до шоссе и, держась за руки, обернулись на ковёр травы. На зелёном фоне ярко выделялись жёлто-фиолетовые цветки.