Длань безумия. Глава 12. Заброшенный в лето

- Теперь, можешь опуститься вниз, - отдал приказ Секарда, и Ровдир послушно присел на все свои шесть конечностей. Фиксирующие ремни самостоятельно отстегнулись и Рене спрыгнул на землю, потирая пережатую тугими ремнями грудь. Подземный скалодробитель пристально смотрел на него немигающим взглядом трех черных круглых глаз без зрачков, в которых искрился недоступный человеческому пониманию разум, четыре параллельные раны от когтей на широкой морде гиганта, нанесенные темным магом Аластером Нахтенвальдом, успели затянуться. – Уходи. Теперь ты свободен. Не служи больше никогда и никому, - произнес Рене.

            Огромное создание не заставило просить себя дважды. Может быть Рене воспринимал желаемое за действительное, но ему послышались в раздавшемся реве существа нотки благодарности. Несмотря на то, что скалодробители наполовину относились к чуждому и опасному миру Изнанки, они не были изначально предрасположены к злу. Ровдир размашисто замотал куполообразной головой, освобождаясь от стягивающей шею цепи и от закрепленного на его спине кресла погонщика. После того, как цепь лопнула с жалобным звоном, брызнув во все стороны далеко разлетевшимися звеньями, а разломанное кресло рассыпалось на куски, он стал быстро перебирать всеми шестью лапами, вооруженными прочными костяными пластинами, с запредельной скоростью вырыв под собой настоящий котлован. Через полминуты создание полностью скрылось в глубокой яме, стены которой мягко сомкнулись над его головой – освобожденный обитатель земных недр отправился к себе домой, в глубочайшие шахты, расположенные далеко от поверхности, почти у самой раскаленной сердцевины планеты.

            - И что дальше? – Сам себя спросил Рене, оглядывая поле битвы, уже хорошо видимое, так как утро, хотя постепенно, но уверенно и неотвратимо вступало в свои права, прогоняя прочь мрак этой через чур затянувшейся ночи. Зловонные останки потусторонних сущностей, покрывавшие всю лужайку перед разгромленным домом слабо подергивавшимся ковром, начинали шипеть и дымиться в пока еще слабом солнечном свете. Он был почти уверен, что когда солнце поднимется выше над горизонтом, останки поверженных чудовищ сгорят в его очищающих лучах, исчезнут без следа, оставив после себя только примятую, обожженную и вырванную с корнями траву. Те хищные твари, что успели скрыться в лесу от учиненной им расправы, наверняка сейчас торопливо зарывались в землю, прятались в глубокие дупла и в темные сырые ямы под обросшими мхом корягами, чтобы дождаться следующей ночи. Только следующей ночью, даже гораздо раньше, здесь уже будет находиться половина Совета магистров с сотней вооруженных до зубов рыцарей, а также целой кучей вспомогательных сил, которые перевернут здесь каждую валежину, каждую травинку, каждый листочек. Никто не уйдет от карательного отряда Ордена Рекса и частей регулярной армии. Секарде тоже не следовало дожидаться дотошных инквизиторов, которые могли дать неоднозначную оценку его роли в произошедших событиях. Все же не просто так рехнувшийся мутант Аластер Нахтенвальд решил, что именно он, Рене Секарда, вполне себе рядовой «закодированный» маг является ни кем иным, как аватаром ужасной иномировой сущности, известной под когноменом Дитя Хаоса?    

Вернуться в дом, чтобы найти Клеа Таллен? Но она, если сумела спуститься в ливневый коллектор, скорее всего, уже преодолела большую частью пути до Белой воды. Или проверить поезд, вдруг там тоже кому-то из людей удалось спрятаться и уцелеть? Однако Рене не успел сделать ни того, ни другого.

Он ощутил, как внутри него без всяких внешних причин начала зарождаться новая незнакомая формула пугающей силы. Даже о ее отдельных элементах Рене не приходилось раньше никогда слышать. Их названия возникали в его голове сами по себе, словно нашептываемые каким-то неизвестным ему сверхразумом, проникшим в его мысли - Лунное сальто, Оковы вечности, Голодный восторг, Хоровод демиурга, Пятница ангелов. Он надеялся только на то, что в нем зрел не тот импульс, что был предназначен разорвать в клочья окружающую реальность. Все-таки он уже был не совсем Рене Секарда, как бы он не пытался убедить себя в обратном. Однако когда созданная им формула обрела свободу, все окружающее подернулось рябью, будто отражение на поверхности пруда в ветреную погоду. Замерли робкие солнечные лучи, исчезли все звуки, остановил свой полет прохладный сентябрьский ветерок, несший сорванные с ветвей деревьев пожелтевшие листки, которые застыли над землей, словно поток воздуха мгновенно превратился в прозрачный лед. Формула продолжала разворачиваться, одновременно вбирая в себя все новые и новые компоненты – Сердце дождя, Каменная вуаль, Глотка тумана, Пугливая арфа. Рене Секарда закрыл глаза, чувствуя, как его сознание растворяется в наступивших неподвижности и безмолвии, как мир стремительно проваливается в какую-то космическую воронку невероятных масштабов.

Перед его мысленным взором стали в обратном порядке проноситься картины из прошлой жизни: вчерашний разговор с Лазарем Меллоком и сгорающий над перроном окурок «Волшебной искры», его первый приезд на станцию «Окраинный лес», сцена, когда они с Белиндой вдвоем в комнатке над баром «Колесо Аримана» (она снимает стягивающую хвостик резинку и распускает волосы), какая-то суматошная драка на одной из хаддарских улочек, тревожный газетный заголовок о появлении новой магической угрозы - колдуна-захватчика по имени Келебрат, хохочущий Томас Кантор на своей последней в жизни вечеринке. Затем последовала яркая вспышка и все вокруг исчезло.

***

            Сквозь его плотно закрытые веки бил яркий солнечный свет. Рене осторожно приоткрыл глаза, держа возле них ладонь. Хлопая ресницами он изумленно огляделся по сторонам, не понимая, где сейчас находится. Он обнаружил себя лежащим на узкой кровати в небольшой комнате с открытым окном, через которое в помещение проникали не по осеннему яркие солнечные лучи и задувал теплый ветерок. Почему-то на нем были надеты брюки и рубашка, словно он накануне допоздна куролесил в городе, а вернувшись без чувств упал на постель в том, в чем был одет, хорошо хоть догадался ботинки снять, а не завалился в них на чистую простынь. Рядом с кроватью стоял письменный стол, заваленный стопками книг, над столом парил выключенный ночник. Также в комнате имелись складной стул, шкаф для одежды и миниатюрный холодильник. Почему эти простые предметы обстановки казались ему такими до боли знакомыми и родными, и где же Рене доводилось их раньше видеть?

Хилт побери! Он рывком сел на кровати, изо всех сил протирая кулаками глаза. Это было невозможно! Это всего лишь видение, и сейчас он придет в себя на изгаженной кишками чудовищ поляне перед домом на станции «Окраинный лес», чтобы отвечать на каверзные вопросы дознавателей Ордена Рекса. Рене замер, ожидая, что такая знакомая до мельчайших деталей комната со всей спартанской обстановкой испарится в воздухе. Не тут то было – окружающая реальность выглядела на удивление убедительно, и упорно не собиралась никуда исчезать. Он находился в своей собственной комнате студенческого общежития Траорской академии, стены которой он навсегда покинул в прошлой жизни!

Секарда спустил ноги на пол, пальцами ног нащупав на привычном месте комнатные шлепанцы (между прочим, он спустя столько лет все равно помнил, что в них была запрятана несложная формула, позволяющая сноровистей делать различные домашние дела). Встав на ноги, он подошел к квадратному зеркалу у входной двери. Оттуда на него посмотрело его собственное удивленное лицо, гладкое и безусое юношеское лицо - такое, каким оно было двенадцать лет назад.

- Обратить вспять время… - Пробормотал Рене строя гримасы своему возмутительно юному отражению. – Вот я дурак! – Неожиданно хлопнул он себя по лбу. Подбежав к настенному календарю, самостоятельно меняющему числа, с замиранием сердца посмотрел на текущую дату – 12 июня года Зеленой выхухоли – тот самый, памятный день, когда он лишился друга и приобрел сдерживающую печать. Он совершил прыжок во времени из осени в самое начало лета, и на двенадцать лет назад! И судя по дате, Джеремия Таллен мог быть все еще жив! Ему следовало сходить в душ, чтобы привести себя в порядок, и надеть свежую одежду, однако Рене больше не мог позволить себе промедлить. Ботинки с носками обнаружились под шкафом. Торопливо обувшись, Секарда вылетел из комнаты, на ходу приглаживая ладонями взлохмаченные волосы, ногой захлопнул дверь. Те немногие студенты, которые встретились на его пути, ничуть не удивились его присутствию. Для них это был самый обычный день летней экзаменационной сессии, словно этот день не остался в далеком прошлом.

- Который сейчас час? – По пути он встретил сокурсника Тима Дер Ланга и остановил того, схватив за плечо.

Тим удивленно вытаращился на Рене из-под очков, не понимая, куда может так спешить отличник, блестяще сдавший все выпускные экзамены и ожидающий Великого Посвящения (сам Дер Ланг был в силу своей лени всего лишь уверенным троечником). Тем не менее он аккуратно, но решительно освободил плечо от хватки Секарды, посмотрел на свои наручные часы и ответил:

- Во-первых, привет. Сейчас девять пятнадцать утра… Ты чего это сам не свой, Рене?

- Расстроен из-за того, что где-то потерял свои часы. Бегу их искать!

- Удачи. Между прочим, часы у тебя в кармане брюк, я вижу торчащий ремешок.

- А… Спасибо! Пока, Тим!

Экзамены у первокурсников уже начались, но Рене помнил, что Джеремия со своим «Колесом Аримана» выступит не раньше одиннадцати, а это значило, что у него еще был в запасе целый вагон времени, чтобы предотвратить непоправимое. Оставив Тима Дер Ланга раздумывать над его донельзя странным поведением, Секарда выбежал из корпуса общежития на улицу, очутившись среди моря зелени и солнечного света. Теплый ветер пах морем - в тридцати милях к югу находилось большое соленое озеро Мар-Ханнама, Око небес. Протекавшая через город Салхэм река Анрутан как раз впадала в озеро, разделяясь в районе дельты на десятки мелких рукавов.

До Сиреневого корпуса, где сегодня первокурсники демонстрировали результаты самостоятельно выбранных магических комплексов высшего порядка, надо было идти примерно десять минут сквозь лабиринт дорожек нового академического парка с белыми фонтанами, статуями и беседками, в окружении еще подрастающих вечнозеленых туй, кипарисов и эвкалиптов, среди которых попадались раскидистые каштаны и акации. Между деревьями иногда встречались боковые дорожки, ведущие к спрятанным в глубине парка плавательным бассейнам, теннисным кортам и волейбольным площадкам. Здесь даже имелся немаленький пруд, где во время праздников устраивали водные представления. Обычно в парке было многолюдно, но только не во время экзаменов. По дороге ему встречались только такие же выпускники как он сам, праздно шатающиеся в поисках занятий и считающие дни, оставшиеся до церемонии Посвящения. 

Рене еще не знал, как именно он остановит адептов Бледной радуги, но никого щадить он не собирался. Если будет необходимо, то он без всякой жалости убьет Томаса Кантора во второй раз. Перед массивными дверями Сиреневого корпуса оживленно переговаривались несколько первокурсников, успевших завершить свои испытания. Рене прошел мимо них, огибая четырехэтажное здание корпуса. Тогда, в прошлой жизни, разбираясь в случившемся, он тщательно осмотрел аудиторию, где проходил экзамен, а также все прилегающие помещения. Поэтому Секарда предполагал, вернее, почти точно знал, откуда действовал злоумышленник, сплетая простенькую формулу-антипод, погубившую Джеремию. Стоп, пока еще не погубившую. Когда он повернул за угол, направляясь в сторону заднего входа, обычно использовавшегося завхозом и техническим персоналом, он едва не сшиб с ног неожиданно выскочившую перед ним словно из-под земли девушку. Рене едва успел заместить мелькнувший хвостик светлых волос и подхватить девчонку руками под локти, чтобы она, отшатнувшись от него, не упала навзничь. И его сердце забилось в два раза чаще.

- Белинда! Что ты здесь делаешь?! – Выпалил Секарда, совершенно забыв, что в этой версии реальности они еще не были с ней знакомы. Белинда Хант ошарашенно хлопала длинными ресницами, пытаясь понять, что это за долговязый парень, явно старшекурсник, который материализовался перед ней будто из нагретого июньского воздуха.

- Откуда… Откуда вы меня знаете? И кто вы такой? – Настороженно спросила Белинда, и Рене поспешил поставить ее на ноги и убрать руки.

- Извини. Я был невнимателен, чуть не уронил тебя на землю. Я – Рене, друг Джеремии, парнишки, который пригласил тебя на свое выступление перед экзаменационной комиссией. Он мне про тебя рассказал. Можешь называть меня на ты.

Лед настороженности во взгляде Белинды Хант растаял, и она облегченно улыбнулась:

- В Траоре учатся тысячи студентов, не удивительно, что мы раньше никогда не пересекались.

- Пересекались пару раз, только ты меня не запомнила. Прошлой осенью я как-то помог твоей подруге Марте собрать учебники, которые она рассыпала перед входом в Алый корпус. Ты была рядом, но я подоспел на помощь чуть раньше.

Белинда прыснула, прижав ладошку к губам:

- Теперь вспомнила. Марта ужасно неуклюжая. Но она все равно отличная подруга.

- Не сомневаюсь. Идешь в аудиторию?

- Да. Джеремия должен выступать где-то через полчаса.

- Даже скорее через час, так что ты пришла очень рано. Я обязательно присоединюсь к вашей компании через несколько минут. – С этими словами Рене оставил Белинду. Ему было немного не по себе из-за двойственности ситуации. Он помнил, как целовал эту девушку, и как она, обнаженная, обвивала его ногами, и как потом по-хозяйски седлала его сверху. Здесь же Белинда Хант с трудом его вспомнила, и даже не знала его имени. Но это была она, и ничего больше не имело значения!

Заднюю дверь в корпус он постарался открыть как можно аккуратней, чтобы раньше времени не выдать себя громким звуком. Применять сейчас какие-либо формулы – сканирующие, поисковые тоже означало немедленно себя демаскировать. Ублюдок Кантор, надо предполагать, понимал это не хуже Секарды. Внутри здания пока что ощущались только формулы первокурсников, выступающих перед комиссией. В данный момент заканчивал демонстрацию своих способностей студент, выбравший для себя комплекс «Слеза Ахерона». Получалось у него, мягко говоря, не очень, Рене уловил как минимум три вмешательства профессоров, не дававших опасному упражнению, выполняемому дилетантом, затопить аудиторию ядовитыми водами реки, протекавшей по Изнанке бытия. Секарда готов был биться об заклад, что этот студент не закончит комплекс и отправится на пересдачу.

За дверью был залитый бьющим сквозь высокие окна солнечным светом длинный коридор, где вдоль стен стояли приготовленные к скорому ремонту деревянные козлы, малярные кисти и емкости с краской. Пройдя до середины коридора, Рене остановился возле неприметной двери, ведущей в бойлерную. Он знал, что с противоположной стороны бойлерная граничила с аудиторией, где сегодня проходили экзамены. Он прислушался, но кроме шума от циркуляции воды не уловил никаких посторонних звуков. Кантор еще не явился, но скоро он должен был прийти – для того, чтобы «конфликт формул» сработал, с момента первого заклинания должно было пройти не более сорока минут, иначе его астральный след успеет рассеяться и черный замысел убийцы останется нереализованным. Рене скользнул в полутемное помещение бойлерной, прикрыв за собой дверь, и спрятался в густой тени за переплетением негромко шумящих труб.

Долго ждать ему не пришлось. Минут через пять дверь в бойлерную со слабым скрипом открылась, на мгновение впустив внутрь помещения ослепительный поток солнечного света из коридора. После того как дверь вновь закрылась, Секарда услышал едва различимый на общем звуковом фоне шорох шагов. Тем не менее, он слегка удивился, почему это Томас Кантор идет так медленно и тяжело, шаркающей походкой, ведь веса в тощем студенте было от силы шестьдесят килограммов. Пошел на дело после обильного застолья? Не удивительно – Кантор любил это дело. Ему хотелось посмотреть на Томаса, которого он уже один раз убил двенадцать лет назад, но Рене все же решил не рисковать и действовать наверняка, когда злодей приступит к начальной фазе создания своей формулы. По звуку шагов он понял, что человек прошел прямо мимо него, при желании Секарда мог бы привстать, протянуть между труб руку и потрогать его за одежду.

Томас Кантор приступил к делу далеко не сразу, Рене слышал, как он долго топтался у противоположной стены, видимо наблюдал сквозь незаметные снаружи отверстия в стене за тем, как нерадивый студент мучается со «Слезой Ахерона». Когда недоучка был справедливо выпровожен для последующей пересдачи и в процессе утреннего экзамена наступил небольшой перерыв, Томас наконец решил, что время настало. Секарда почувствовал, что окружающий магический фон начал меняться, как это всегда бывает, когда кто-то рядом начинает сплетать формулу. Следом уже действовал Секарда – его собственный импульс, известный в высших кругах магического сообщества как «Молот сомнамбулы», уничтожил в зародыше формулу Кантора. «Молот» вообще «глушил» любое волшебство в радиусе десяти-пятнадцати метров. Рене услышал впереди сдавленное ругательство. Голос Томаса Кантора звучал необычно хрипло. Секарда покинул свое временное укрытие и, стараясь не шуметь, вышел на открытое пространство, слабо подсвеченное красноватым светом потолочных ламп. Томас, наряженный в какой-то плащ явно не по сезону, стоял к нему спиной, шепотом ругая свою распавшуюся формулу. Он так и не понял, что произошло, потому что «Молот сомнамбулы», относившийся к секретным разделам магического искусства, не оставлял астрального следа. Видимо решив, что причина в стихийном возмущении энергетических полей, Томас попытался снова сплести формулу-антипод, но у него ничего не вышло, так как после применения «Молота» должно было пройти не менее пяти минут, чтобы рядом снова могла твориться магия.

- Что это еще за шутки?! Эта вещь должна была сработать! – Данные слова человек произнес достаточно громко, и Рене вздрогнул. Это не был голос Томаса Кантора! Оставался только один способ узнать правду – посмотреть злоумышленнику в лицо.

-  Хотелось бы знать, чем это ты здесь занимаешься? – Больше не прячась, громко задал вопрос Секарда.